Эротические истории пенджабских вдов

Манджит одобрительно хихикнула. Шина по-прежнему хранила задумчивость. Никки почувствовала, что пора сменить тему.

— Чей сегодня рассказ? — спросила она.

Арвиндер тут же подняла руку.

Торговец и покупательница

Торговец расставлял товар на полках, когда дверь магазина открылась и вошла женщина: стройная, но с широкими бедрами, одетая на современный западный манер, но пенджабка.

— Чем могу помочь? — поинтересовался мужчина. Покупательница проигнорировала вопрос и направилась в заднюю часть магазина. Торговец подумал, уж не воровка ли она, но потом спросил себя: разве можно тайком вынести из магазина краденое в такой обтягивающей одежде? Мужчина последовал за ней и увидел, что она изучает полки со специями.

— Какие взять для чая? — спросила незнакомка.

Следовало ответить: кардамон и семена фенхеля, но торговец удержался. Он желал, чтобы женщина продолжала задавать вопросы своим нежным голоском.

— Не знаю, — проговорил он. — Я не завариваю чай.

— Если вы скажете, мы сможем приготовить чай вместе, — ответила покупательница и улыбнулась ему. Мужчина улыбнулся в ответ и подошел поближе, чтобы помочь женщине с выбором.

— Может, вот это, — сказал он, беря пакетик с зернами горчицы. Поднес его к носу покупательницы, чтобы та понюхала. Она закрыла глаза и вдохнула аромат.

— Нет! — она рассмеялась. — Вы ничего не смыслите.

— Может быть, я ничего не смыслю в заваривании чая, моя дорогая, — возразил продавец, — зато я знаю, как удержать на вашем лице эту улыбку.

Мужчина положил пакетик с зернами на полку и заправил женщине волосы за ухо. Покупательница подалась к нему и поцеловала в губы. Торговец поразился. Он не привык к такому обращению в своем магазине, хотя первый начал с ней флиртовать. Женщина взяла его за руку, отвела в подсобку и повернулась к нему лицом.

— Почему она его ведет? Разве не он должен это делать? И откуда ей известно, где тут подсобка? — спросила Притам.

— Не перебивай, — отрезала Арвиндер. — Разве я тебя перебиваю, когда ты рассказываешь?

Шина отложила ручку и повращала запястьем.

— Это непростая работа, — сказала она Никки по-английски.

— Бессмыслица какая-то выходит, — не унималась Притам, — если только женщина не бывала там раньше. Может, он хотел жениться на этой девушке, но его родители не позволили, вот она и вернулась переодетая.

Арвиндер явно разозлилась, но Никки видела, что она задумалась.

— Ладно, Шина, напиши об этом.

— В каком месте? — спросила Шина.

— Где угодно. В любом случае приближается самое интересное.

Женщина начала раздеваться. Она кружилась, пока сари полностью не размоталось.

— По-моему, она была в современной одежде, — вставила Шина. — И почему вдруг оказалась в сари?

— Сари лучше.

— Значит, это тоже поменять? Про современную одежду вычеркиваем?

— Женщина в сари не может вести себя так бесстыдно.

— Ерунда. В Лондоне все женщины так себя ведут, неважно, что на них надето.

— В Лондоне может быть, но не в Саутолле, — запротестовала Манджит.

— И в Саутолле тоже, — возразила Притам. — Знаешь холм за Герберт-парком? Там назначают свидания молодые парни и девушки. Как-то летом у нас гостили родственники. Мы повели их туда полюбоваться закатом и увидели, как мусульманка в хиджабе шлялась от одной припаркованной машины к другой, от одного мужчины к другому. Всякое бывает.

— Значит, Майю застали именно там? — спросила Манджит. В классе тут же образовался вакуум. Женщины неловко заерзали, и в памяти Никки возникли смущенные лица женщин из лангара, когда Зеленая Дупатта вершила свой суд. Почему люди так реагируют на упоминание дочери Кулвиндер?

— Что? — спросила Манджит, озираясь по сторонам. — Тарампал здесь больше нет, а я так и не узнала подробности, потому что была в Канаде.

— Он нашел эсэмэски в ее телефоне, — сказала Притам. — Во всяком случае, я так слышала.

— Мало ли что ты слышала? — воскликнула Арвиндер, поворачиваясь к дочери. — Я никогда не учила тебя дурно отзываться о мертвых!

— Эй, но теперь-то все знают, верно? — возразила Притам. — Прошел почти год.

— Не все, — сказала Шина, кивком указав на Никки. — А ей и не нужно знать. Извини, Никки, но это частное дело. Кулвиндер не обрадуется, если услышит, что мы тут ее дочь обсуждаем.

Вот так Никки очередной раз напомнили, что она не пользуется полным доверием вдов. «Почему это мне не нужно знать?» — хотела спросить девушка, когда женщины обменивались недовольными взглядами. Особенно раздраженной выглядела Шина. После этого дочь Кулвиндер и ее безнравственное прошлое еще больше заинтриговали Никки. В общем-то, ей хотелось узнать про Майю из любопытства, но, может быть, если она получит эти сведения, у нее будет больше шансов наладить отношения с Кулвиндер? Никки подумала, не обсудить ли это с вдовами (в конце концов, в их интересах, чтобы Кулвиндер считала, что занятия английским идут хорошо), но Шина внезапно взяла инициативу в свои руки.

— Продолжай свой рассказ, Арвиндер, — велела она и показала на часы. — Мы не хотим проторчать здесь всю ночь.

Воцарилось молчание. Вдовы уставились на Никки.

— Да, пойдемте дальше, — сказала девушка. — Мы остановились на самой середине.

Она благодарно улыбнулась Шине, и молодая вдова ответила тем же. Обстановка стала разряжаться. Арвиндер пожала плечами.

— Я не знаю, что дальше.

— Опиши его прибор, — предложила Шина. — Он большой или маленький?

— Большой, конечно, — усмехнулась Арвиндер. — Какой смысл пихать в себя тощую морковку?

— Бывают ведь и слишком большие. Пихать в себя батат тоже не захочется. Вот у меня как раз и была такая проблема, — объявила Шина, покачивая головой. — Никакого топленого масла не хватило бы, чтобы в первый раз было не больно.

— Идеальный вариант — банан, — заметила Притам. — И размер, и форма что надо.

— Насколько спелый? — спросила Арвиндер. — Если перезрелый — будет похоже на мой первый раз: сплошная каша.

— Вы всегда сравниваете член с овощами и фруктами? — перебила ее Никки. После таких разговоров и в супермаркет идти не захочется.

— Нет, — ответила Манджит. — Иногда мы называем его «данда». По-пенджабски это означало «палка». Ведь о таких вещах никто не говорит. Все наши знания и язык достались нам от родителей. А они, разумеется, не обсуждали то, чем мужчина и женщина занимаются наедине.

— Вы правы, — сказала Никки, не сумев подобрать пенджабское слово для обозначения пениса. Придется привыкнуть к этим эвфемизмам, пусть даже звучат они странновато для ее уха. На предыдущем уроке ни одна из вдов и глазом не моргнула, когда Шина прочитала: «Она ахнула и прошептала: „О, дорогой, как же приятно“, когда он засунул свой огурец в ее норку».

— Но мы знаем английские слова, — сказала Притам. — Этому мы быстро научились благодаря телевидению и нашим детям. Похоже на ругательства: мы слышали, каким тоном это произносится, и поняли, что это нехорошие слова.

— Петух, — сказала Арвиндер.

— Яйца, — прощебетала Притам. — Сиськи.

— Киска? — пролепетала Манджит. Никки кивнула. Женщина просияла.

— Сиськи, трах, дырка, задница, — внезапно посыпалось с губ Арвиндер.

— Тогда ладно, — торопливо перебила ее Никки. — Если вам так комфортнее, давайте использовать фруктово-овощные сравнения.

— Лучше всего овощные, — заявила Притам. — Скажите, разве может что-либо дать более полное представление о его упругости и вкусе, чем сравнение с сочным баклажаном?