Льюис Кэрролл: досуги математические и не только

Из «РЕКТОРСКОГО ЖУРНАЛА» (ок. 1848)

СТРАШНО!

Я брёл в неведомой стране,

       Что ужасов полна;

Кругом глаза мигали мне,

       Земля была черна.

Я зверя вскоре увидал

       И понял в тот же миг —

Он человечины искал,

      Людей он есть привык.

Я вскрикнул, я к земле прирос,

       Я медленно осел,

Я злобный взгляд его не снёс

       И весь похолодел.

Но некто в это время мне

       Издалека кричит:

«Эй, эй! Вы стонете во сне!

       Проснитесь, мистер Смит!» ГОРЕ МОЁ

Седьмой десяток лет!

       Я еле-еле

«Тяну», не взвидя свет.

       Ну, в самом деле!

И я бы сладко пел

       В подлунном мире,

От всей души звенел

       Струной на лире.

Но в треснутый свисток

       Я дул всечасно

И нервности исток

       Питал несчастно. НЕЧТО ЖУТКОЕ

Это что — планет восход?

       Как сердит у каждой взгляд!

С тех лишённых звёзд высот

       Словно крикнуть нам хотят:

«Дурачьё! Закройте рты!

       Нас не смейте понукать!

Очень нужно с высоты

       Вас, младенцев, развлекать!»

Встав, гора затмила вид;

       Встав, деревья подошли.

Боже, колокол звенит!

       Боже, стрелку навели!

Разве то не гневный змей

       Блещет жёлтой чешуёй?

С шумом, грозным для ушей,

       Пар он выпустил струёй.

Всё сильнее дальний гул;

       Гром бушующий растёт.

Втуне крикнешь «караул!» —

       Нечто страшное грядёт.

Здесь уж! Правда, жуть! Не зря

       Дым от маковки валит!

И при свете фонаря

       Чудо-юдо говорит:

«Стоп машина! Я сказал —

       Прочь с путей! Не прекословить!

Лондон, Юстонский вокзал!

       Всем билеты приготовить!»

Ах, билеты! то есть — мой?

       Я веленью подчинился

И в смятении домой

       Приходить в себя пустился. НЕСЧАСТЬЕ

       Рывок — и в путь!

       Лишь вверх чуть-чуть,

Чтоб дольше не свалиться;

       Сперва толчком,

       Затем скачком

Ядро из пушки мчится.

       То холм, то гладь,

       Долина — падь;

Меж хижин, стен и башен

       Оно — в поля,

       Где вся земля

В колосьях, дани пашен.

       Всё прыг да скок:

       Бревно, пенёк

Обдаст в порыве прахом.

       То там, то тут;

       Ручей да пруд

Перелетает махом.

       Всё тресь да лом!

       Каким крылом

Чугунный шар несомый?

       То здесь, то там, —

       То к облакам

Взлетит, как невесомый!

       Всё скок да прыг!

       Лишь веткой дрыг

Еловые макушки.

       Сквозь сад и бор

       Во весь опор

Несётся как из пушки.

       С холма да в дол

       На гладь как стол

Спустился безмятежно.

       Но кто там? — Лев

       Среди дерев

Зевает так небрежно!

       Гора костей,

       Следы когтей, —

В тени разлёгся гордо

       Зловещий лев:

       Широкий зев,

В крови по гриву морда.

       Опять отскок —

       Ещё рывок,

И всей своей махиной

       Намчавшись всласть,

       Влетает в пасть,

В ущелье глотки львиной.

       Оторопев,

       Заперхал лев

И умер без боренья.

       Последний звук

       Предсмертных мук —

Недолгое сипенье. ЯН-КИ-ЛИН

Великий Ян-ки-лин

Сидел всего один

В китайском тронном зале:

Придворные ничком

(Спина у всех крючком),

Как водится, лежали.

«Придвинься, Фи-фо-фан!

Ты видел много стран,

Набрался знаний всюду!

Так обучить готов

Ты наших поваров

Невиданному блюду?

От птичьих гнёзд в супах

Воротит, просто страх!

(Хоть это — объеденье!)

Уж пьяный краб — и тот

Как старый анекдот:

Ужасно повторенье!»

«Великий! — Фан в ответ. —

Я повидал весь свет...

(Ах, сердце не на месте...)

И я назвать берусь

Английское: на вкус

Нет лучше яблок в тесте!» НЕДОРАЗУМЕНИЕ

Сиди та мысль в мозгу моём,

       Давно бы сам сказал тебе я;

А раз молчу — и ты о том

       Оставь расспросы, разумея,

Что тех учить, кто сам с усом —

       Неблагодарная затея.

Тут спору нет. Но аргумент

       (Всего один!) уместен всё же;

Поверь мне, он в любой момент

       Придёт на выручку вельможе,

И как рабочим — инструмент,

       Он многих мудростей дороже.

Он прост. Ему бежать из плена

       Высоких доводов не внове;

Так море гладко и степенно,

       Но ждут барашки наготове,

А в жаркий полдень непременно

       Придёт на ум мечта о крове:

Когда невежество — измена,

Тогда пусть Мудрость хмурит брови. ВОПЛИ

Сжал он мне локоть, велел идти

       Да потянул силком.

Сдерживал шаг лишь затем по пути,

       Чтобы огреть кулаком.

Усмешка на злобных его устах,

       Во взгляде — пугающий блик.

Сердце мне стискивал бешеный страх,

       И пересох язык.

Он сбил меня дубинкой с ног

       Да тотчас пнул ногою.

«Поднялся, быстро! Чего ты лёг!

       Весь день мне стоять над тобою?»

Один негодник проговорил,

       Когда я свалился на пол:

«Чего ж это, бедный, он натворил,

       Что полисмен зацапал?»

Приятель в сторонку его увлёк:

       «Набедокурил спьяна:

Слямзил часы да тугой кошелёк

       Он из чужого кармана!» УЖАС КАКОЙ!

Был шаток человека шаг,

       Подрагивало веко.

Дивясь, не мог понять никак

       Того я человека.

Бежал румянец с этих щёк,

       Запали очи свыше...

Взаправду ль нечто он изрёк?

       Взаправду ль я нечто слышал,

Пока через комнату он шагал,

       Сжимая кулак в кармане,

Пока его взгляд кровавый мелькал

       В сгущавшемся там тумане?

Другой рукой протёр он глаз,

       Да топнул он ногою.

И донеслось на этот раз

       Из уст его такое:

«Дал ручку ему, а этот чурбан,

       Не разобравшись, сразу

Чернил немыслимый фонтан

       Послал мне в оба глаза!»