Великий поток

Картограф Константин Ветров

Житель подмосковного Павлова Посада Константин Ветров проводил все свое свободное время, склонившись над Картой, расстеленной на столе. Это была Карта с бесчисленным множеством пространственных и временных измерений. На Карте были изображены извивы фауны и флоры, многолюдные города и заброшенные хижины, желтые пустыни и зеленеющие оазисы, бездонное небо и подземные лабиринты — Вселенная с ее чудесами и уродствами, с ее нежностью и жестокостью, с ее грозным хаосом и хрупкой гармонией. Стоя над Картой, Константин либо вглядывался в ее замысловатые узоры, либо что-то поправлял, стирал или дорисовывал. Иногда он застывал в самой неожиданной позе, так что непонятно было, спит ли он или просто цепенеет, захваченный непонятной силой. Так проходили годы.

Приходили соседи смотреть на Карту, но ничего разобрать на ней не могли и уходили, качая головами. Был у Константина приятель Василий Иванович, учитель рисования из местной школы. Иногда Василий Иванович приводил к Константину школьников, и все вместе разглядывали Карту, пытаясь разгадать, что на ней нарисовано. На вопросы школьников Константин отвечал уклончиво, улыбаясь уголками глаз. Видно было, что никому ничего объяснять он и не стремился. Жил он себе и жил. И мир вокруг него тоже жил своей жизнью. Мир был сам по себе, а Константин — сам по себе.

А нарисованы были на Карте три матрешки одна в другой и много линий, кружков и зигзагов, и всякие надписи между ними и на них. Впрочем, линии обрывались, зигзаги щетинились, а надписи прочитать было невозможно.

Известно, что человек — это матрешка, кукла. Действительно, куклой мы рождаемся и куклой умираем. Внутри куклы еще одна кукла, но из другого материала, более тонкого, который можно было бы назвать летучей или сокровенной сущностью. У большинства людей она существует только как возможность, но на самом же деле ее нет. Есть какие-то сгустки, волокна, клочья, из которых может образоваться это существо. Само по себе оно не образуется, для этого требуется редкое сочетание условий и огромные усилия, на которые современный человек не способен. Наконец, есть последняя третья матрешка — наиболее таинственная. Та, которую древние называли Мировой Душой, а на Востоке — Атманом. Та, что оживляет Всё, но человеку не дается, напротив, человек — игрушка этого Я, которое выше и могущественней всего, что он думает и на что способен.

Людей, создавших в себе летучую сущность, на земле немного. Василий Иванович, учитель рисования, относил к таким людям Константина Ветрова. Были у него для этого веские основания. Дело в том, что он сам был наполовину летуном, и этой половинкой он видел то, чего другие не видят. И еще он думал так, потому что Константин делился с ним своими приключениями, а Василий Иванович эти откровения в дневнике у себя записывал. И, наконец, Карта — ее Василий Иванович — единственный кроме Константина — умел читать.

Константин был холостяком с запросами и интересами самыми непритязательными. Жил он в городе Павлов Посад в двухэтажном доме довоенной застройки. Высокий и худой, он двигался стремительной походкой, выпятив слегка подбородок. Казалось, он летит, не различая дороги и не в силах остановиться. Только над своим детищем — Картой Всего — он замирал и преображался: в эти часы сущность его ускользала из привычных тенет и возвращалась в нормальную среду его обитания — Мир Воображения.

Константин принадлежал к людям той старинной профессии, которые занимались созданием моделей пространства в виде плоских, рельефных и объёмных изображений, сделанных из твердых материалов или же выведенных на монитор. И хотя картография в наши дни ушла далеко вперед, используя новые программы и техники, Константин принадлежал к тем немногим картографам, которые работали по старинке, собирая необходимые для них данные в живых путешествиях. И если учесть, что в мыслях своих он пытался охватить всю Вселенную, постичь ее смысл, механизм или принцип, то понятным станет, как мало было людей, знания которых могли бы сравниться с его кругозором. Оставляя физическую куклу склоненной над разложенной Картой, Константин путешествовал своим летучим телом по всей Вселенной.

Равными ему по проникновению в земные и всяческие тайны были только два человека — прославленные картографы Джозеф Фицмайер из Милуоки и Зденек Янота из Пардубицы. Первый из них был известен как создатель теории Всего, а второй — как автор и разработчик концепции Оси Вселенной. С немолодым Джозефом Фицмайером Константин состоял в многолетней переписке, а Зденек Янота не раз прилетал к нему из Пардубицы, и они проводили часы, гуляя по городу и беседуя о своих путешествиях. Ходили слухи, что эти три джентльмена не раз встречались во время своих удивительных странствий, однако сам Константин эти слухи никогда не подтверждал, хотя, впрочем, и не опровергал их.

Наш позитивистский век свел Воображение к пустому фантазированию, а убогую иллюзию материальности сделал единственной опорой человеческого существования. Миллионы заснувших людей превратились в данников этой иллюзии, привязанных к условиям их повседневного быта. Та область, из которой тысячелетиями люди черпали образы и смыслы для своего существования, оказалась вне сферы их понимания и интереса, но, к счастью, не всех. Некоторые, благодаря счастливой наследственности и благоприятной судьбе, сумели отыскать и развить в себе зерно чудесного Воображения, которое не просто кружит их по миру иллюзий, но дает крылья для полетов в область Невообразимого. Считанные из них — визионеры и картографы — изредка достигают крайних границ этой заповеданной области, за пределами которых начинается Царство Хаоса Каталагосар, имя которого обычным людям неизвестно. А впрочем, для спящих и ближайшая Вселенная невообразима.

Что знает обычный человек о мире, в котором он живет? Ничего. Он то и дело натыкается на окружающие его предметы и набивает себе шишки, но он не может быть уверен в их смысле и назначении. После Иммануила Канта это утверждение стало общим местом, но понадобился гений Митчела Саллюста, чтобы убедить человечество в том, что наш мир не содержит устойчивых форм и качеств — устойчивость и предсказуемость функциональны и зависят больше от наших желаний и ожиданий, чем от законов природы. Впрочем, окончательной ясности в этом вопросе не достигли ни Кант, ни Саллюст.

Когда Константин развил свои визионерские способности, он задал себе вопрос о том, что же увидит человек, выбравшийся из пещеры Платона? Платон обещал, что человек, сумевший выбраться из ограниченного физиологическими и социальными рамками объема, увидит реальность такой, какая она есть. Но что это значит? Увидит ли он сверкающий радужный день, яркое солнце, ароматные травы и звенящие ручьи? Или он увидит многогранники, шары и другие совершенные геометрические фигуры? Или же он вступит в царство моральных или эстетических категорий, не имеющих чувственной очевидности и постигаемых только чистым разумом? Встретит ли он души умерших близких, героев и богов или иных необычных существ, которых нет на земле? Или же его встретят жестокие и кровожадные сущности, от которых наивно ожидать понимания и пощады?

Не найдя ответов на эти вопросы в мире рацио, Константин начал готовиться к такому путешествию, которое вывело бы его за границы Вселенной. Только на собственном опыте можно было надеяться познакомиться с истинной природой вещей, для постижения которой у обыкновенного человека, по-видимому, нет никаких физических и умственных возможностей.