Гробница для Бориса Давидовича

Интермеццо

Наименее известным периодом в жизни доктора Таубе может считаться, как это ни удивительно, время с момента его приезда в Москву до его ареста через год. Некоторые свидетельства указывают, что одно время он работал в профсоюзном интернационале, затем, по настоянию лично Белы Куна (уже и самого в немилости) стал журналистом, потом переводчиком и, в конце концов, преподавателем при венгерском отделении Коминтерна. Известно также, что в августе 1936 г. он побывал на Кавказе, куда сопровождал жену на лечение. Унгвари пишет, что речь шла о туберкулезе, а К.Ш. утверждает, что она лечилась «от нервов». Если мы согласимся с этими сведениями (а многие обстоятельства позволяют считать их достоверными), то они предуведомляют нас о тайных и неизвестных нам душевных страданиях, которые переживают в этот период супруги Таубе. Трудно сказать, дело в разочаровании или в предчувствии надвигающейся катастрофы. «Я уверен, — пишет К.Ш., - что для Байца все, что с ним происходило, не могло стать основанием для более фундаментальных выводов: он считал, как, впрочем, и все мы тогда, что дело всего лишь в небольшом недоразумении с ним лично, в недоразумении, которое не связано с главным и содержательным ходом истории, и поэтому, как таковое, несущественно».

Однако один, на первый взгляд незначительный инцидент в связи с Таубе привлекает наше внимание: где-то в конце сентября некий молодой человек, в кепке, надвинутой на глаза, вылетел из-за угла на Тверском бульваре и столкнулся с Таубе (который возвращался из типографии) так неловко, что у Таубе на тротуар упали очки; молодой человек смущенно извинился, и в спешке и смятении наступил на стекла и разбил их вдребезги, а потом мгновенно исчез.

Доктор Карл Таубе, он же Кирилл Байц, был арестован ровно через четырнадцать дней после этого инцидента, 12 ноября 1936 г., в два часа тридцать пять минут ночи.