Гробница для Бориса Давидовича

В последний путь

В последний путь доктора Таубе провожали всего двое: его домработница фрау Эльзе, немка из Поволжья (один из редких выживших экземпляров этой человеческой флоры) и одна тюменская богомолка, слегка не в себе, которая ходила на любые похороны. Фрау Эльзе служила у доктора домработницей еще в далекие московские времена, то есть, когда Таубе только приехал в Россию. Сейчас ей могло быть около семидесяти. Хотя ее родным языком был немецкий, как, впрочем, и Таубе, они между собой всегда изъяснялись на русском. Судя по всему, на то были две причины: прежде всего, желание, чтобы семья Таубе как можно легче приспособилась к новой среде, и своего рода избыточная учтивость, бывшая всего лишь более изысканной формой страха.

Поскольку из семьи доктора больше никого не осталось в живых (его жена умерла в лагере, а сын погиб на фронте), фрау Эльзе вновь вернулась к своему родному языку: сухими посиневшими губами она вполголоса шептала молитву на немецком. А в то же время богомолка, гундося, молилась на русском, за упокой души раба Божьего Карла Георгиевича, как было написано золотыми буквами на венке, заказанном коллективом больницы.

Это было после полудня ужасно холодного 7 декабря 1956 года, на тюменском кладбище.

Далеки и неисповедимы пути, связавшие грузинского убийцу с доктором Таубе. Далеки и неисповедимы, как пути Господни.