Эффект Сюзан

8

На следующий день Оскар выходит в поле со своим стулом, раскладывает его и садится рядом со мной.

— Я садовник.

Я не смотрю на него. Воспоминание о вчерашнем вечере все еще витает в воздухе.

— Был садовником до того, как попал в спецназ. Летом-осенью две тысячи девятого я был в Афганистане, в провинции Гильменд, в «Зеленом поясе», между Гиришком и Шуракианом. Меня отправили составлять карту посевов опиума. Нас было двое растениеводов и биолог, мы работали в полях, под охраной. Однажды на нас напали талибы. Они приехали на пикапах с тяжелыми 12,7-миллиметровыми пулеметами. Нескольких из них мы убили, а остальных оттеснили к дому у реки. Нас прикрывал бомбардировщик, но его сбили. Ночью я залез в тот дом и убил, ножом, восемь человек. Когда я снял с них платки, оказалось, что двое из них — женщины.

Пчелы жужжат. Трава зеленеет. Он смотрит на свои руки.

— Каждый раз, когда я приближаюсь к женщине, я вижу перед собой тех двух.

Я высаживаю последние растения. Это по-прежнему клубника, несколько сортов названы в честь женщин. Хеди Ламарр, королева Луиза, Жа Жа Габор.

— Вся эта война была ошибкой. Когда мы уходили, ситуация была хуже, чем когда мы пришли в две тысячи шестом. Центральное правительство в Кабуле было не в состоянии контролировать провинции. Талибан стал сильнее, торговля опиумом росла. Все противоречия обострились. Датские солдаты погибали напрасно. И за это так никто и не ответил.

Я ничего не отвечаю. Что я сделала такого, что все говорят со мной о войне?

— Погибло семь тысяч мирных афганцев. Внутри страны — сотни тысяч перемещенных. Убиты пятнадцать тысяч талибов. Восемь тысяч афганских полицейских и солдат. Около тысячи солдат НАТО. И все напрасно.

— Я не хочу больше ничего слышать, — перебиваю его я. — Найди другое место, чтобы выплакаться.

Я иду к зданию лаборатории. Он зовет меня. Я не оборачиваюсь. Он, прихрамывая, бредет за мной.

Я мою руки.

— Убивать тяжело, Сюзан. Тяжелее, чем ты думаешь. Даже крупных животных. Мало кто из охотников готов признать это. Многие не раз испытывали то, что называется «оленьей лихорадкой». Ты целишься в животное. И тут твое тело как будто начинает понимать, что через мгновение ты убьешь живое существо. И тело начинает протестовать, у него есть своя воля, тебя начинает бить дрожь. И со временем лучше не становится, наоборот, только хуже, и еще тяжелее, когда приходится убивать людей. В бою ты впадаешь в какое-то особое состояние. Когда ты уже не видишь в противнике человека. В таком состоянии все возможно. Но когда нет боя, когда рядом нет твоего взвода, убивать очень трудно. Вот почему так мало хороших наемных убийц.

— Оскар, — говорю я. — Я еще не обедала. У меня пропадает аппетит.

— Ты должна меня выслушать.

Он совершенно открыт передо мной, как вчера, когда я провожала его домой.

— Иногда, очень редко, Сюзан, встречается человек, которому это нравится. Ясон Альтер, я изучал его, он как раз такой человек. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Он датчанин. Обычное детство. Приличная семья. Но он очень рано понял, что ему нравится убивать. Сначала кур и гусей. Потом крупных животных. Досье на него основывается на допросе, проведенном КГБ в начале восьмидесятых. С помощью препаратов, «сыворотки правды». Он подает заявление в Корпус морской пехоты. Проходит все испытания, но тут случается так, что он перерезает горло какому-то бродяге. Его вычисляют и, хотя доказать ничего не удается, увольняют. Он исчезает на несколько лет, но потом появляется в Южной Африке. Где во времена Боты работает в компании «Armscor». Очевидно, именно здесь он встретился с Графом. Убийство, Сюзан, это почти всегда страшная жестокость. Это патология. Это только в фильмах мы видим яркую картинку, в реальном мире в основе лежит примитивное, низменное в человеке. Альтер другой. Умный. Любознательный. Я видел его в Гренландии, когда там проводили операции на трупах. Последнюю он делал сам. Приемы у него отработаны, он вполне мог бы сойти за врача. Говорит на нескольких языках. Хорошо фотографирует, он готовил всю фотодокументацию. Хорошо разбирается в информационных технологиях.

Он машинально раздвигает пальцы и смотрит на них. Потом поглаживает коротко стриженный затылок, чуть выше шеи, рядом с тем местом, где лопнул кровеносный сосуд.

— Я никогда не боялся мужчин, Сюзан. Боялся женщин, но не мужчин. Его я боюсь.

— Ты с ним работаешь, — говорю я. — Я видела его в гавани. Он хотел убить Тит. Пытался убить нас с Харальдом. Он — один из этих злодеев.

Оскар отводит взгляд.