Госпожа сочинитель

1

Никакой другой дом господин Рэмбл не посещал с таким удовольствием, как уютный дом супругов Элинт. Быть может, отношение это складывалось из-за того, что Элинты считались едва ли не самыми достойными людьми в округе, а может, из-за их целеустремленности. От холла, где приветливые слуги принимали из рук гостя пальто, в гостиную вела светлая галерея, представленная в виде зимнего сада с прозрачными стенами и потолком. Здесь приходилось уклоняться от ветвей пышно разросшихся пальм, при этом рискуя поскользнуться на гладком полу. Но не это было главным. Сама атмосфера здесь была пропитана дружеским участием и сосредоточенным проживанием жизни. Здесь знали, как понять и окружить вниманием, как оказать помощь и дать совет, минуя боль ущемленного самолюбия.

Оказавшись в дельно обставленной зале, больше напоминающей библиотеку – так много было в ней книг – вы начинали чувствовать себя своим среди своих. В этом доме почти всегда было много народу и почти всегда решалась чья-то судьба… на ближайшие несколько дней. Госпожа Элинт – подвижная, увлекающаяся особа лет двадцати двух, ловко управляла собственным «предприятием», которое специализировалось на организации отдыха для одиноких людей – тех, кого деньги лишили любви и дружбы. Ни для кого не секрет, что малейшее уклонение от понятного и общепринятого в маленьком провинциальном городке сразу воспринимается в штыки, поэтому когда в один прекрасный день над воротами перед домом Элинтов появилась вывеска с интригующим названием «Досуг для одиноких», по округе прокатилась волна сплетен. Недолго думая, обыватели установили аморальное назначение данного нововведения. Поначалу и сам господин Рэмбл был возмущен смелостью, с какой средь бела дня открывали бордель в доселе приличном доме. Как рьяный представитель консервативных взглядов, на правах старожилы этих мест, он не мог удержаться от вмешательства в столь неслыханное дело. Именно это и привело Рэмбла под крышу дома Элинтов, где скоро он стал желанным гостем. Толком не уяснив что к чему, Рэмбл тогда ворвался к «похотливым мерзавцам» в намерении учинить разнос, но один только вид молодой четы вмиг смешал его мысли, заставив притихнуть и остановиться. Эти скромные, воспитанные люди не могли затеять ничего дурного. С первой секунды Рэмбл понял, что это, в сущности, еще дети: наивные, пылкие, восторженные. Они горели искренним желанием скрасить чье-то безрадостное существование. Предприятие затевалось вовсе не с целью наживы. Несмотря на подозрения, здесь действительно могли хотя бы на неделю развеять скуку, и те, кому доставало мужества признаться самому себе в своем одиночестве, рассчитывали на интересное общество в полной мере.

А теперь вернемся к сути. В тот самый день, когда господин Рэмбл (нервный, издерганный недугами человек) ворвался в «гнездо разврата», то увидел там очаровательную пару. И девушка, и юноша глядели ему прямо в лицо и улыбались, как улыбаются только старым знакомым. Хозяйка была хороша собой, а главное – приветлива и сердечна. Джоанна Элинт, или Джой, всем своим деловым, подвижным обликом напоминала не по годам серьезную девочку. Коротко остриженные темно-каштановые волосы, большие серые глаза, быстрый, но сосредоточенный взгляд, порывистые движения и ощущение ответственности за всех и вся. Худенькая, с плохо сформированной фигурой, она была искренна и совсем нечванлива, однако ей повсюду сопутствовало чувство нетерпеливого самомнения; она считала, будто она одна отлично знает что и кому нужно. Джой была одержима жертвенностью. Ей хотелось направлять, удерживая людей от опрометчивых поступков. Свое мнение относительно чьей-либо участи она находила единственно верным. Ее честолюбию, от природы не лишенному благородства, претило подчинение. Джоанна сама хотела подчинять, что делала весьма энергично. Будучи старшим ребенком в семье, она неизбежно взрастила в себе чувство превосходства. Ей нравилось ощущать свой опыт в решении проблем, свою невозмутимость при затруднительных обстоятельствах, поэтому каждая встреча с человеком аналогичного склада становилась для нее болезненным ударом. Рядом с тем, кто мог поколебать запал ее честолюбия, Джой чувствовала себя скованно. Вот почему вокруг себя госпожа Элинт начала собирать людей исключительно ведомых – тех, кто безоговорочно признавал ее лидерство.

Задумка сопровождения одиноких от начала до конца являлась идеей Джоанны. Именно ее рвение способствовать развитию чужого счастья направило силы молодой женщины к новым горизонтам. Джоанну тянуло к людям, рядом с которыми она выглядела сильнее, и эта странная для девушки тяга во многом определила ее судьбу.

Конечно же, Рэмбл находил Джой «занятной» и относился к ней как к дочери, милостиво позволяя ей демонстрировать свое покровительство над собой, однако иногда женская необузданность все же раздражала его. Гораздо более глубокую симпатию старик питал к супругу Джоанны. С тех пор, как Рэмбл начал регулярно посещать этот дом, один только вид Даниэля Элинта пробуждал в его очерствелой душе самые нежные чувства. Больше всего в подобные мгновенья он хотел иметь такого сына, как этот «простодушный мальчик».

С рождения Дэни Элинт был довольно хил. Все подмечали миловидную внешность юноши, но никогда не ставили его в один ряд с бравыми парнями города. Дэни не обижался. Природа наделила его слишком добрым сердцем, чтобы в нем могла зародиться обида на людей. Субтильный и узкоплечий, словно в насмешку наделенный высоким ростом, с нежными чертами правильно вычерченного лица, Даниэль скорее вызывал в женщинах умиление, нежели влечение и страсть. Невинное выражение синих глаз, в глубине которых сквозила неискоренимая робость; щеки, при всяком случае готовые вспыхнуть румянцем; узкое, непропорционально хрупкое и как будто вовсе бесплотное тело; от густоты темных, падающих на лоб волос кажущаяся большой голова – все это делало Элинта похожим на девушку. Частенько он становился объектом насмешек и жил в тени собственной кротости.

Родители юноши не располагали большими средствами, поэтому Даниэль был вынужден носить один и тот же костюм из грубого серого сукна, за что в насмешку был прозван гимназистом. К сожалению, несчастья для парня тогда только брали разгон.

Всё началось с покупки старого автомобиля, который отцу Даниэля уступил его начальник по работе за четверть цены. Машина была капризной, но Элинт-старший пребывал на седьмом небе от счастья за свое выгодное приобретение. Сын вполне разделял его взгляды: автомобиль казался ему настоящим чудом. Кто бы мог подумать, что долгожданное «чудо» принесет семье столько бед!.. В один из редких случаев, когда Даниэль выпросил у отца позволение покататься за городом, у машины отказали тормоза и она врезалась в дерево. Горе-водитель получил травмы ног и с тех пор не расставался с инвалидным креслом.

Когда всё случилось, вряд ли кто-нибудь посочувствовал бедняге. Даже родители отнеслись к аварии с холодной досадой – отец больше горевал по поводу разбитой машины, нежели из-за увечий сына. Автомобиль являлся единственным предметом гордости Элинтов, а юноша такой ценности не представлял… Скорее, он был помехой. Даже тогда не обошлось без насмешек. Более здоровые и более наглые размышляли недолго: хоть несчастье случилось по вине отказавших тормозов, сплетники пустили слух, будто всему виной выскочившая на дорогу кошка. Во имя спасения животного простак, якобы, и принес себя в жертву. Над этой жестокой шуткой еще долго смеялись, пока сам Даниэль был прикован к больничной койке… Он не понимал одного: почему все к нему так жестоки? Неужто его поведение, его образ жизни кому-то мешали?

Между тем и в судьбе юноши наконец произошли перемены к лучшему. Именно тогда его, отвергнутого, искалеченного и вконец обнищавшего, избрала себе в мужья предприимчивая особа. Несомненно, их брак был заключен по любви – решили все вокруг, – ибо каким бы симпатичным ни был Даниэль, он отнюдь не являлся выгодной партией.

С тех пор нужда и насмешки для Даниэля отошли в прошлое – он угодил под надежное покровительство жены. Отныне без ее позволения он не смел сделать и вздоха. Понятное дело, что женщине такого склада, как Джоанна, было на руку беспомощное положение супруга. Будучи его ровесницей, она, в сущности, стала ему и матерью, и гувернером. Ей нравилось давать советы, отчитывать за непослушание, возиться и хлопотать, чувствовать себя ответственной. Забота о слабом поистине окрыляла ее.

Джоанна и Даниэль, столь разные на первый взгляд, отлично подходили друг другу. Женитьба пошла парню на пользу. Поправлялся он медленно, хронически ослабленный организм плохо поддавался лечению, однако уход сделал свое дело: несчастный уже мог передвигаться при помощи костылей, но странное дело – чрезмерно заботливая супруга не позволяла ему вставать. При каждой новой попытке Даниэля опробовать свои силы в доме бушевала гроза. Джой металась по комнате, заломив руки, и нещадно отчитывала его, словно маленького. Он покорно возвращался в кресло, ибо не смел ослушаться своей благодетельницы. А Джоанна, кажется, пугалась улучшений в состоянии мужа, без устали повторяя ему, что он еще слаб, что делать какие бы то ни было попытки пока опасно. Она боялась того дня, когда Даниэль окрепнет и вырвется из-под ее опеки, а она больше не будет иметь на него такого влияния, как прежде.

Старый Рэмбл не раз становился свидетелем стычек. Непонятное ожесточение исходило только с одной стороны – со стороны женщины. Даниэль сносил всё молча, с присущей себе выдержкой. На протяжении долгих месяцев он оставался весел. Увечье вовсе будто не тяготило его. День за днем Рэмбл заставал юношу то за игрой в шахматы, то за чтением книги, то за разговором с одним из гостей. Поразительно, откуда бралось в этом не по-мужски нежном теле столько энергии! Даниэль любил высказывать вслух свои возвышенные стремления. Когда дрожащие от возбуждения губы произносили речи о путешествиях и далеких странах, о познании главной жизненной цели и собственном предназначении, кротость растворялась в сияющих огнем решимости глазах. Но подскакивала Джоанна. Ее рука мягко ложилась на плечо Даниэля, и он мгновенно сникал, возвращенный к реальности.

– Ты можешь переутомиться, – с беспокойством говорила женщина. – Тебе давно пора отдыхать.

И Даниэль повиновался, а Рэмбл понимал, что Джоанна держит супруга в заточении; он – пленник ее заботы.

Старику нравилось посещать этот дом еще потому, что на протяжении лет он оставался рьяным противником механизации, и хотя многие давно обзавелись личными автомобилями, Рэмбл в знак протеста ходил пешком. А здесь его взору представала жертва новых порядков – искалеченная и обездвиженная по вине машины.

– Механизация ведет в тупик! – любил повторять Рэмбл в те редкие минуты, когда его хотели слушать. – Зачем торопиться? Зачем куда-то спешить? Ведь жили же без машин, жили веками!

Но несмотря на жгучую ненависть ко всяким нововведениям, старику были по нраву идеи Джоанны Элинт. Ее кипучая энергия вносила разнообразие в его одинокую жизнь. Почти всегда Джой расхаживала – нет! – летала по комнате, держа в руках какие-то списки и планы, то и дело хватаясь за телефон, делая пометки в блокноте… Вокруг нее суетились верные помощники. Она кивала им стриженной головкой, умело распоряжалась, и по традиции рядом с ней в неприметном углу сидел Даниэль. Он с кроткой улыбкой взирал на жену, изредка вставлял в деловой спор свои советы, но в основном был непричастен. Благодаря женщине, которая со скуки выдумывала себе массу хлопот, бедный юноша стал совладельцем этого дома и соучастником этих идей. Он был вынужден от заката до рассвета жить тем, чем из прихоти жила она.