Давай поспорим?

Глава 8.

Настя.

Этой субботы я ждала, как ничто и никогда. Вот только бы побыстрее настало утро этого дня, когда сильно стараешься не подавать вида, как часто бьется сердце, как руки немного трясутся в попытке застегнуть цепочку на шее, как бегаешь к окну каждые пять минут в надежде уже увидеть черный внедорожник.

Рома позвонил в пятницу вечером. И как мне хотелось подольше подержать его, не отвечая на телефон, но уже на втором гудке я ему ответила. Глупо. Глупая маленькая девчонка, ждущая днями звонка от него. Да, я такая. Глупая влюбленная дурочка.

Родители меня учили никогда не стесняться своих чувств. Если тебе страшно — говори об этом, если больно — плачь, если радостно — улыбайся, если любишь — живи. И честно? Я не стесняюсь, что влюбилась, даже по-хорошему не узнав человека. И если надо, буду показывать свои чувства. Почему? Потому что так меня учили. Потому что любому человеку важно знать, что он кому-то дорог. А если потом будет больно, что ж, значит буду плакать. А потом опять любить.

— Когда ты у меня успела вырасти, Настюш? — спросила меня мама, когда застала меня одевающуюся в коридоре.

— Не знаю мам. Давно? — улыбнулась я.

— Наверно. Как бы мне хотелось, чтобы папа сейчас тебя видел. Такую красивую!

— Он видит, мам. Все видит.

Мама подошла ко мне, чтобы обнять и поцеловать в щеку, как она обычно делает, провожая меня.

— Будь осторожна, Настюш. Любовь — она приносит не только радость и счастье. Но и может причинить сильную боль.

— Так пока я рада, надо радоваться, да?

— Иди, Настюш, пока я не попросила тебя представить твоего… Рому, — подмигнула мне мама, выпуская из объятий.

Спускалась вниз я так быстро, что на последней ступеньке чуть не упала. Было бы очень обидно разбить коленки в кровь. Ведь я сегодня одела легкий летний сарафан, а пластыри на ногах никак не подходили к моему образу.

Рома стоял у машины, облокотившись на капот своего танка. Первый раз вижу его не в деловом костюме, а в обычных, с модной потертостью джинсах и светло-голубой футболке-поло. И стильные очки-авиаторы, делающий его образ слегка хулиганистым. Он стоял и улыбался непозволительно мило и обезоруживающе, что пройти мимо и не подарить ему ответную улыбку невозможно. Глядя на него, я теперь понимаю, что значит обладать харизмой. Я всегда немного завидовала таким людям, способным расположить к себе любого. Хотя что-то мне подсказывает, будь Рома в другой обстановке, например на супер важном совещании, от его улыбки и доброжелательности не останется и следа. Перед нами будет сидеть серьезный и строгий руководитель, знающий свое дело и отвечающий за свои слова и поступки. Вот таким предстал передо мной Рома.

Запрыгнула в салон машины я уже как к себе домой. Даже щелкнула кофейное саше, чтобы оно начало качаться из стороны в сторону, даря еще больше кофейного аромата салону.

— Называй адрес, Каренина, — подмигнул мне Рома.

Сейчас он не выглядит на свой возраст, особенно если не присматриваться к мелким морщинкам у глаз, которые собираются от его улыбок. Он сидит в ожидании приключения, будто нам предстоит нечто захватывающее и завораживающее.

И конечно же я назвала адрес, досконально изучив нужные мне места от и до. Когда он вбил его в навигатор, а тот показал ему место назначения, глаза его полезли на лоб, а зрачки расширились. От удивления?

— Настя? Ты серьезно?

— Более чем. Только не говори, пожалуйста, что на прошлых выходных ты там был и уже все изучил. Я такое не переживу, — театрально закатила я глаза.

— Кхм… Последний раз я там был… никогда. Что ты задумала? — серьезно спросил он, повернувшись ко мне.

— Ничего конкретного. Но помнишь, ты говорил о том, что хочешь испытать то, что никогда не испытывал. Я подумала, что это может быть замечательное место, где тебе удастся испытать что-то новое…

— Страх?

— Боже упаси! Легкость? Необремененность? Свободу? — подсказываю я ему.

— Ох, Каренина, знала бы ты, на что меня отправляешь… — выдохнул он и выкрутил руль, выезжая на дорогу.

Парк аттракционов. Да, именно такая безбашенная идея посетила меня. Может отчасти она вызвана детскими мечтами, но какой взрослый откажется хоть раз прокатиться на какой-нибудь карусели? Ведь в душе даже взрослого и серьезного дядечки живет мальчишка, который любил собирать солдатиков и вырезать из дерева ружье, а потом с друзьями бегать по двору, играя в войнушку.

Вот и в его глазах сейчас отражается неподдельный восторг и радость. А еще предвкушение. Сейчас мальчишка, которого я вижу перед собой уже заметил ту крутую горку, которую принято называть американской, хотя на деле она далека от той, которую показывают нам в кино. А потом он приметил павильон с жуткими куклами и приведениями — комната страха. А еще тир. Где я вижу большую очередь из солидных (кхм) мужчин, желающих произвести впечатление на своих дам и попытаться выбить десятку и получить плюшевый пылесборник.

Смотря на реакцию Ромы, я так и не заметила, как он взял меня за руку и уже куда-то потянул. Ну что ж, Рома, сегодня твой день.

— Ты говорила про новые эмоции и впечатления? Ну что, Каренина, готова со мной? — спросил меня Рома, и, даже не ожидая от меня ответа, утянул меня в комнату страха.

— Стой! Мы говорили про тебя! — пыталась упереться я.

— Не, Каренина, так дело не пойдет. Ты меня сюда привела, ты и разделишь со мной все новые эмоции. Готова? Нет? Пошли.

И мы зашли в совсем темный коридор, где из разных динамиков доносились жуткие скрипы, крики и злостный смех.

Я человек, который смотрел один единственный ужастик в своей жизни. И то, читая отзывы к этому фильму, понимаешь, что до реального жанра “ужасы” ему довольно далеко. И тем не менее, после него даже триллеры я стараюсь не смотреть. Слишком все мрачно, жестоко и печально. А я человек тонкой душевной организации. Поэтому ходила я с закрытыми глазами, вцепившись мертвой хваткой в руку Ромы, который уверенно вел меня куда-то вперед, предусмотрительно подсказывая мне, через что переступить и куда свернуть.

— Ты откроешь глаза? — спросил меня Рома.

— Нет. Ни за что и никогда.

— Почему? Тут совсем не страшно! Смотри, вон то привидение очень смешно выглядит. У него один глаз не загорается, а другой мигает. Батарейки наверно сели.

— Ну ты еще сходи и проверь.

— Пойдем, — сказал он и потащил меня в сторону той белой штуки.

— Я пошутила, Рома. Не подходи, пожалуйста, к ней, — запричитала я.

А как только Рома все-таки протянул к этому приведению руку, та клацнула зубами и завизжала. С*ка!

— С*ка! — зарычал Рома.

Я же поняла, что силы меня покидают, а ноги подкосились. Плохая. Плохая была идея везти сюда Рому и себя заодно.

— Эй, Каренина, ты только в обморок не падай. Подожди. Вот, уже выход, — придерживая, Рома вывел меня на свет Божий.

— С*ка!

— Я?

— Он. Она. Оно. А, какая, к черту, разница, — сказала я и… разревелась.

А Рома приобнял меня нежно и притянул к себе. И тогда я впервые вдохнула его аромат так близко. Горьковатые нотки бергамота, ветивера и что-то едва уловимое, но мужское и концентрированное. Наверно, это его запах. Который теперь я готова вдыхать постоянно. Его руки нежно гладили меня по голове и успокаивали. Кажется, он что-то тихо шептал мне. Или пытался отвлечь какой-то шуткой. Я ведь не сильно вслушивалась. Точнее вслушивалась я в стук его сердца. Размеренное, твердое и уверенное. Такое вообще можно сказать про биение сердца? Нет? А у Ромы может.

— Ну все? Успокоилась? — нежно спросил Рома.

— Кажется.

— Тогда пойдем. Вату тебе сладкую куплю, хочешь?

— Хочу.

Мы обошли практически все аттракционы. Рома купил мне сахарную вату аж два раза. А потом мы перекусили в каком-то местном вагончике бургерами и картошкой фри. Как влюбленные подростки, играли в гляделки пока ужасно аппетитно, но не совсем аккуратно, откусывали сочный бургер и макали картошку в соус.

А потом было оно. То, что я заготовила напоследок. Когда на улице уже начнет смеркаться, а фонари зажгуться вдоль дорог. Мигающее освещение аттракционов и неоновые вывески указывали нам на то, что наступил вечер. Романтичный летний вечер.

— Нет! — категорично заявил Рома.

— Что нет?

— Я туда не пойду, — практически безапелляционно.

— Почему?

— Потому. Просто не пойду. Хочешь еще вату? — пытается отмахнуться от темы.

— Если я еще раз съем вату, я буду похожа на сахарное облачко.

— Такое же сладкое и липкое?

— Такое же толстое и розовое. Идем. Вон конец очереди.

— Настя, — первый раз позвал он меня по имени, — я туда не пойду.

— Рома, колесо обозрения — самый безобидный аттракцион, на котором мы были.

— Оно… оно очень высокое.

— Да, самое большое в городе.

— Твою ж мать.

— Рооома, — наверно я поняла, что он пытается мне сказать своим поведением.

— Да, Настя, я боюсь высоты. Боюсь.

Теперь настала моя очередь подойти к нему и обнять. Мои объятия не такие широкие и сильные, и я едва достаю ему до плеч, с моим то ростом, но сейчас я отчетливо слышу как сердце стало биться чуть быстрее, чем раньше. А дыхание стало сбивчивым и частым. Ему действительно страшно. А мне… мне так хорошо стоять с ним рядом и просто быть.

— Рома, давай как в мультике про котенка Гав и щенка Шарика?

Он недоуменно посмотрел на меня, а в отражении его глаз я вижу, как сверкают огни и медленно крутиться колесо.

— Давай бояться вместе? — закончила я.

Я взяла его за руку и сама повела к кабинке, которую уже открыли для нас. И все пять минут, что мы делали круг, Рома ни разу не выпустил ее, крепко сжимая и поглаживая большим пальцем.

Но больше мы с ним не разговаривали. По его виду я поняла, что Рома закрылся. И я тоже видела его таким первый раз. Он больше не шутил, не улыбался, его лицо было непроницаемым, без какого-либо намека на эмоцию. Даже радио было выключено, пока мы ехали, по всей видимости, в сторону моего дома. Нарушить ли мне наше затянувшееся молчание? Нет, я так не решилась, хотя гнетущая тишина в машине мне не нравилась.

Когда мы подъехали к моему дому, в своей голове я уже прокрутила несколько сценариев нашего с ним расставания. Нет, я не была наивной девушкой, которая не понимала, что это затянувшаяся пауза в нашем общении — обычное дело. В воздухе витала некая недосказанность. На языке так и вертелся вопрос: почему? Но я его не задала, давая Роме время и пространство.

И только оказавшись у подъездной двери, Рома нарушил свое молчание.

— Настя, — тихо начал Рома, — спасибо тебе, — но звучит как прощание. Нет, нет, я не готова пока с ним прощаться.

— Всегда пожалуйста…

— Мне правда было сегодня хорошо с тобой. Легко и хорошо, что бы ты сейчас не надумала, — первая улыбка коснулась его губ.

И от этого хотелось летать. Будто маленькие белые крылышки прорезались и начали порхать. Он взял меня за руку и легонько погладил подушечками пальцев мою ладонь, которая была такой крохотной в его руке. От этого невинного и нежного движения, ноги, что так крепко держали меня на земле, подкосило, а табун мурашек ринулся по моему тело от того места, которого Рома касался. Но все это было слишком ново для меня, слишком трепетно и чувственно. Готова ли я к этому? Да, с ним — да. Но мне нужно еще немного времени, чтобы к этой мысли привыкнуть. Как оказалось, мое тело отвечает быстрее, нежели мои мысли.