Неправильно для меня

Нет.

Давай поиграем, придурок.

Я отталкиваюсь от стены и вхожу в его пространство:

— Я не против умолять, — шепчу я, прижимаясь к нему всем телом. — Но я не обязана…

Алек изо всех сил старается не выглядеть любопытным, но его лоб слегка морщится.

— Видишь ли, — я склоняю голову набок и лгу, — он уже знает, что мне нравится.

На мгновение появляется глубокая хмурость. Он толкается в меня, между нами нет и доли пространства, и я ударяюсь спиной о стену. Мои глаза расширяются, но я продолжаю напирать:

— У него были годы, чтобы учиться, исследовать…

Руки Алека обхватывают мои предплечья, его хватка крепкая.

— Если он трахает…

— Когда он трахает.

Он рычит, низко и глубоко, и внезапно мне становится трудно дышать. Моя голова падает на стену, когда он приближает губы к моему уху.

— Ты, блядь, понятия не имеешь…

— Что за хрень?

Обе наши головы дергаются в сторону двери, двери только для сотрудников, в которую, по-видимому, вошел Роуэн. Я отпрыгиваю в сторону, как будто меня поймали с руками в штанах Алека, в то время как он остается на месте, скрестив руки на груди.

— Тебе нельзя входить сюда, — говорит он Роуэну, и мой взгляд устремляется к нему.

Это то, что он собирается делать прямо сейчас?

— Отвали. — Роуэн смотрит на меня с обвинением в глазах. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Не прямо сейчас, Роуэн, — отказываюсь я, стараясь не казаться запыхавшейся.

— Да, прямо сейчас, Оукли. — Его глаза сужаются, и он делает несколько шагов ближе.

— Может быть, ты мог бы, я не знаю — я пристально смотрю на него — зайти позже?

Сразу после того, как я это говорю, я хочу взять свои слова обратно. Да, он солгал, и это было дерьмово с его стороны, но моя выходка здесь, перед Алеком, определенно ничуть не улучшает ситуацию.

Голова Роуэна откидывается назад, его брови слегка подпрыгивают, но требуется всего секунда, чтобы черты его лица смягчились.

— Оук, — нежно зовет он, его золотые глаза удерживают мои. — Мне очень жаль. Поговори со мной минутку.

— Уходи, — приказывает Алек.

Роуэн пристально смотрит в его сторону.

— Мужик отвали. Почему бы тебе не уйти, чтобы я мог поговорить со своей девушкой здесь?

Мои брови подпрыгивают от его заявления.

Его девушка?

Другие говорили это сотни раз, но он всегда отшучивался, в то время как я всегда ждала. Задаваясь вопросом, настанет ли время, когда он с эти согласится?

Только что он сказал это сам. Присвоил меня себе. Конечно, здесь стоит только Алек, но дело не в этом. Роуэн выдерживает мой взгляд, и во мне загорается надежда.

Это по-настоящему, или этот спектакль для Алека?

Когда я делаю шаг к Роуэну, Алек делает шаг ко мне, его рука протягивается, чтобы схватить мою.

Сдвинув брови, я поднимаю на него глаза.

Алек бросает на меня один взгляд, стискивает зубы, а затем проходит мимо меня.

— Трахай свою девушку в свободное время, Роуэн. Не в рабочее.

С возвращением.

Я стараюсь, чтобы его комментарий не расстроил меня, но я не могу сдержать разочарования, которое испытываю, когда дверь хлопает с его уходом. Роуэн сначала ничего не говорит, просто переводит взгляд с двери на меня.

— Происходит что-то, о чем я должен знать?

Я качаю головой, моя грудь сжимается, когда я это делаю. Потому что, хотя у меня нет для этого причин, я чувствую себя виноватой, как будто я причинила Роуэну зло.

— Почему он вернулся сюда с тобой?

Моя голова наклоняется в сторону, глаза сужаются.

— Это то, о чем ты хотел поговорить?

Он пристально смотрит, потом вздыхает и проводит руками по лицу.

— Нет.

Когда он тянется ко мне, я позволяю ему притянуть меня и крепко обнять. Всю среднюю школу мы с Роуэном флиртовали на грани отношений. Он никогда не встречался серьезно, и я тоже. Я всегда воспринимала это как знак, думая, что однажды мы доберемся туда. Один из нас просто должен был пересечь эту черту дружбы, но я была слишком труслива, и он никогда этого не делал. И все же мы здесь. Два года после окончания средней школы, и я все еще не знаю, как ощущается его кожа на моей. Не знаю его поцелуев. Ничего.

Но что-то изменилось. Я чувствовала это с тех пор, как началась программа, все меняется. Роуэн стал более чувствительным, чем раньше, и он старается изо всех сил быть рядом со мной. Он постоянно проверяет меня, и он пишет мне каждый вечер, прежде чем ложиться спать. Тем не менее, я не могу не чувствовать, что он заставляет себя. Когда он прикасается ко мне, я чувствую беспокойство, вызванное этим. Когда он смотрит на меня, в нем больше грусти, чем решимости.

Как и сейчас, он шепчет мое имя с такой осторожностью, безмолвно говоря мне не углубляться в этот момент. В конце концов, это объятие в знак извинения. Не жажда привязанности или необходимость прижимать меня к себе. Не его желание утонуть в моих духах или почувствовать, как я подхожу ему. Я проглатываю свое разочарование и принимаю объятия моего друга такими, какие они есть.

— Тебе не нужно лгать мне, Роуэн. Я бы предпочла, чтобы ты ничего не говорил, а не лгал.

— Я знаю. Я просто… — Он вздыхает и убирает руки с моих плеч.

Я отступаю назад и смотрю на него.

— Тебе не нужно ничего объяснять. Правда.

Он кивает, снова вздыхает и обнимает меня за плечи, тащит меня под руку и выводит за дверь.

— Пообедай со мной, Оукс.

Поражение в его голосе звучит слишком громко, поэтому я киваю, позволяя ему тащить меня через холл к выходу, но что-то заставляет меня оглянуться по пути к двери. Алек стоит в дверях и смотрит прямо на меня. Его лицо ничего не выражает, но его глаза говорят мне о многом.

Алек Дэниелс, возможно, не ненавидит меня так сильно, как ему хотелось бы, чтобы я поверила.