Неправильно для меня

Глава 10

Оукли

— Давай, Оукли, попробуй! — Роуэн хихикает, водя пластиковой ложкой перед моим лицом.

— Фу, нет! — Я смеюсь, отталкивая его руку. Затем я опускаю рукава на руки.

— Я думал, ты сказал, что она была подавлена, — дразнит друг и одноклассник Роуэна, Джио, толкая Роуэна в плечо.

Роуэн усмехается и снова смотрит на меня.

— Она такая и есть.

Он подмигивает, и я опускаю подбородок на колени. Мы сидим на заднем сиденье грузовика Роуэна во время ланча, и он со своими друзьями пытается уговорить меня попробовать какой-то суп, который они купили в азиатском фудтраке.

— Давай, Оук. Не делай из меня лжеца. Он подносит ложку к губам, медленно дуя на дымящийся суп.

Я опускаю взгляд, наблюдая, как его язык высовывается, чтобы проверить температуру, прежде чем он снова подносит его к моим губам. С глубоким вздохом я открываю, позволяя ему положить ложку мне в рот, пробуя на вкус, как он и просил. На мой вкус, он немного кисловатый, и текстура немного странная, но вместо того, чтобы сосредоточиться на вкусе, я ловлю себя на том, что смотрю на Роуэна. Его лоб слегка морщится, и эти янтарные глаза изучают мои.

Хотела бы я, чтобы он видел то, что вижу я, когда смотрю на него, какими бы замечательными мы были, если бы были чем-то большим. Для нас это было бы так просто.

— Ну что ж… — Джио поворачивается назад, прерывая нас.

Роуэн быстро прочищает горло и выпрыгивает из кузова грузовика.

— Надо отлить, — бормочет он и исчезает.

Джио, не обращая внимания, поворачивает свою ухмылку обратно ко мне, выжидающе приподнимая бровь.

Я машу рукой.

— Не ужасно.

Со смехом он ударяется о борт грузовика и возвращается к своему разговору с другими стажерами. Как только внимание Джио отвлекается, я прислоняюсь к окну, удивляясь, почему Роуэн всегда отступает. Время от времени я вижу это в его глазах. Любопытство, ему интересно, каково это быть со мной. Похоть исчезает так же быстро, как и появляется, сменяясь тоской, как будто он чувствует себя плохо из-за того, что задумался.

Может быть, это чисто физическое влечение, и именно поэтому он не сдвигается с места. Я бросаю взгляд в сторону здания, ожидая увидеть Роуэна, идущего обратно этим путем, но вместо этого я нахожу высокого, настороженного и мрачного Алека Дэниелса.

Я делаю глубокий вдох, когда мои глаза изучают его.

Я не могу с уверенностью сказать, что он смотрит в мою сторону, но что-то подсказывает мне, что это так, и мое замерзшее тело согревается. С низко надвинутым на глаза черным капюшоном, наклоненной головой и плечом, прислоненным к кирпичной стене, его присутствие кричит об опасности. И он может быть опасен, во всяком случае, для меня, потому что за последние несколько недель его пребывания в моем доме я увидела больше, чем когда-либо знала.

У Алека есть нежная, игривая сторона, которую он скрывает. Поначалу это казалось нехарактерным для него, он делал простые вещи, например, нагревал мои свитера рядом со своими, прежде чем мы уходили на работу прохладным утром. Или как он наливал мне чашку кофе, когда наливал свою. Он никогда не говорит ни слова, когда делает эти маленькие вещи, и я с нетерпением жду жестов.

Он все еще ворчливый и чрезмерно властный, но я решила, что это в его характере быть прямолинейным. Я не думаю, что он мог бы приукрасить, если бы попытался, даже то, что должен. Он позволяет мне немного больше узнать о том, кто он, о том, чего мне не хватало на протяжении многих лет.

Мои глаза перемещаются вправо, когда дверь позади него открывается, и выходит Роуэн, проходя мимо Алека, ни один из братьев не признает другого, он направляется парямо ко мне.

Роуэн подходит к кузову грузовика и тянется ко мне. С легкой улыбкой я встаю и направляюсь к нему. Когда его руки касаются моих бедер, а мои опускаются на его плечи, я смотрю на мужчину в дверном проеме, который теперь встает в полный рост.

Я знала, что он смотрит.

Роуэн разворачивается, поэтому, когда он опускает меня, я спиной к Алеку. Он прижимается своим лбом к моему, шепча:

— Не отказывайся от меня, Оукли. — Тыльная сторона его среднего пальца скользит по моей щеке. — Я пытаюсь.

От его слов я чуть не расплакалась.

Потому что, когда дело доходит до Роуэна, мне не нужно пытаться. Это естественно, так было всегда. Я начинаю понимать, что это действительно так, как он сказал. Он… пытается.

Желает чувствовать.

И я могу только наблюдать и ждать.

Надеюсь.

Но все это не имеет значения его желания, мои надежды, потому что факт останется фактом …

Я не смогу заставить его полюбить меня, если он этого не сделает сам.

Я заставляю себя улыбнуться ради него.

— Я знаю, Роу. Я знаю.

С этими словами мы направляемся к зданию, но на этот раз, когда мой взгляд скользит влево, к месту у кирпичной стены, там никого нет.

— Теперь ты закончила?

Со вздохом я откидываюсь на спинку стула.

— Нет, Алек, я не закончила. Я не закончила пять минут назад, когда ты спрашивал, или десять минут до этого. У меня впереди еще целый час работы.

Он хмуро смотрит на меня.

— Сейчас семь сорок пять.

— Я в курсе.

— Пора, блядь, уходить.

— Тогда иди.

— Я не оставлю тебя здесь.

— Я позвоню Роуэну и спрошу…

Рука Алека хлопает по моему столу.

— Нихуя ты этого не сделаешь.

Я смотрю на него, разинув рот.

— В чем твоя проблема?

— Ты. Он. Все это, — кипит он.

— Что это вообще значит?

— Я здесь, чтобы справиться со всем, что связано с тобой. Вбей это в свою гребаную голову дура.

Ага. Психопат.

Я смотрю на него, и на мгновение он смотрит в ответ, но когда щепотка твердости исчезает из его темно-зеленых глаз, он резко отстраняется, врываясь в свой кабинет. Когда его дверь хлопает, я смотрю на свой стол и кучу дерьма, в которую я попала бы завтра, если бы оставила все так. Но Алек был моей тенью уже несколько недель, и мне еще предстоит согнуться, чтобы сделать его жизнь более приятной. Он застрял здесь со мной на весь день, застрял, наблюдая за мной всю ночь, и застрял, питаясь только едой из доставки или замороженным дерьмом в моем морозильнике, потому что я отказываюсь останавливаться с ним по дороге домой. Его упрямая сущность не куда не идет без меня. С глубоким вздохом я встаю, вытираю руки о джинсы и подхожу к его кабинету.

— Я сказал, прекрати, блядь, звонить мне, Марисса, — шипит Алек в свой телефон, прежде чем бросить его на стол.

Итак, это женщина, которая весь день взрывает его телефон. Интересно, кто такая эта Марисса? Он проводит руками по своим каштановым волосам, замечая меня, когда откидывается назад.

— Что?

— Мы можем идти.

Его глаза сужаются.

— А твоя работа?

— Она будет там и завтра.

Он моргает, а затем встает.

— Хорошо. Неважно. — Сдернув куртку со стула, он проходит мимо меня.

— Мне нужно заскочить в магазин по дороге домой.

— Нет. Это может подождать до завтра.

— Я иду в чертов магазин, Алек. С тобой или без тебя.

Я направляюсь к двери, но Алек быстро хватает меня за руку, слегка разворачивая к себе. Он кидает мне в лицо.

— Ты думаешь, после взлома я бы выпустил тебя из поля зрения, Оукли? Потому что я не буду. Кто-то был в твоем гребаном доме, в пределах досягаемости от тебя, а меня там не было. Это больше не повторится.

Рука, держащая меня за руку, начинает сжиматься, когда его тело слегка сотрясается, гнев охватывает его при мысли о том, что могло произойти той ночью. Когда я пытаюсь поймать его взгляд своим, он отводит его, но его рука остается.

— Алек, — шепчу я, и неохотно его взгляд возвращается ко мне. — Это была не твоя вина. Ты думал, что я была в безопасности там с Роуэном. Ты…

Алек отпускает мою руку, издевательски ухмыляясь, когда открывает дверь.

— Не будь грёбаной дурой, Оукли. — Он смотрит в мою сторону, делая двойной дубль, когда видит вопрос в моих глазах. Он снова вторгается в мое личное пространство. — Ты была права, и ты это знаешь. Я ушел, потому что если бы я остался и услышал, как он трахает тебя, услышал, как ты стонешь из-за него, я бы свернул ему шею прямо там.

Я задыхаюсь.

— Нет, ты бы не стал.

— В одно гребаное сердцебиение.

— Он твой брат!

— Никто и ничто не встанет у меня на пути, — рычит он.

Мое дыхание застревает у меня в горле.

— Встанет на пути чего?

— Я сказал тебе приготовиться. — Темно-зеленые глаза пронзают мои, и мое сердце начинает колотиться в груди. — Я не играл. Я ждал этого годами. Мое терпение лопнуло.

Мое тело шевелится, страх и несомненное любопытство пронизывают меня.

Я просто не могу сказать, что сильнее.