Неправильно для меня

Будет ли он моим первым?

Я поднимаю глаза на Роуэна.

— Я знаю, что у нас с ним были проблемы, но я… верю, что он поступит правильно. Я не могу этого объяснить, Роу, но я чувствую себя в безопасности, когда он здесь. Да, это по-другому, и уединения практически нет, но большую часть времени мы оба на работе, так что все не так уж и плохо.

— Да, ты работаешь в одном и том же месте в одно и то же время. Вы друг с другом двадцать четыре / гребаных-семь.

— В чем твоя проблема, Роуэн? — Я сужаю глаза. — Я понимаю, что вы двое не ладите, как подобает братьям, и да, ты был рядом, когда Алек дразнил меня в детстве, но сейчас мы взрослые. Разве мы не можем оставить это в прошлом?

Роуэн качает головой.

— Я не позволю ему победить, Оукли. — Наконец, он переводит взгляд на меня. — Я не сделал это тогда, и я не сделаю сейчас.

— Выиграть что? — Кричу я.

Роуэн отводит взгляд, отказываясь говорить мне что-либо еще. — Проводишь меня, Оук? — спрашивает он, стоя ко мне спиной.

Я встаю и молча следую за ним к двери, по пути ловя взгляд Алека. Он быстро встает с кровати, но я продолжаю идти за Роуэном. Когда мы подходим к двери, он делает паузу, а затем поворачивается ко мне. Я делаю глубокий вдох, читая смятение в его глазах. Он собирается поцеловать меня. Я это знаю. Это написано в морщинках его глаз, но изгиб его бровей говорит мне, что это не для моей пользы, не потому, что он этого хочет. Мой друг, человек, которого, как я говорила себе, я любила все эти годы, собирается использовать меня. Все, чтобы добраться до другого. Я не могу позволить ему. Ради нашей дружбы.

Поэтому, когда он нежно сжимает мою шею, приближая свое лицо к моему, я закрываю глаза и шепчу:

— Не делай этого, Роу. Не так. Это несправедливо.

— Справедливо? — шипит он в ответ, гнев и страдание движут его голосом. — Я не могу скрывать это от тебя, если он здесь, с тобой, Оукли. Это несправедливо.

Когда мои руки поднимаются, чтобы накрыть его, он начинает дрожать. Через мгновение он отпускает их, поворачивается и выходит, не сказав больше ни слова. Как только дверь закрывается и запирается, я прислоняюсь к косяку, слезы наворачиваются на глаза.

Я зла, сбита с толку.

Как он посмел.

Я годами ждала этого, от него. Ждала, когда он возьмет на себя ответственность, возьмет меня, и ни разу не почувствовала, что это близко. И вот он здесь, эмоционально расстроенный из-за чего-то, что я не могу точно контролировать, и использующий это как топливо для разжигания собственного огня, чтобы подтолкнуть себя ко мне. Но он не видит, что ведет меня в другую сторону. Я хочу, чтобы Роуэн полностью отдался мне, а не потому, что он чувствует угрозу со стороны другого.

Я должна была заметить это раньше, но, видимо, я слепа.

Появляется Алек, и внезапно Роуэн набрасывается на меня. Публично заявляя на меня права, прикасаясь ко мне, когда он знает, что другой мужчина смотрит на меня. Это ужасно осознавать, что раньше меня было недостаточно, чтобы зажечь его.

Он ведет себя глупо в своих мыслях. Скоро мой папа вернется домой, и Алек уйдет, возможно, вернется туда, где он был, и угроза, которая движет Роуэном, исчезнет. Если он не поцеловал меня сегодня, и это произойдет завтра, что это значит для нас?

— Он ушел.

Мое заплаканное лицо поднимается к Алеку. Я быстро отвожу взгляд, вытирая глаза рукавом свитера.

— Да.

— В чем твоя проблема?

У меня вырывается смешок, и я шмыгаю носом, качая головой.

— Опять эти навыки общения с людьми.

— Что он сделал? — Рычит он.

— Ничего, Алек. — Я борюсь с новой волной слез.

Он подходит ближе, и мое сердце начинает бешено колотиться в груди. Мой взгляд устремляется к нему, и я наблюдаю, как он наблюдает за мной, замечая морщинки, которые начинают формироваться вокруг его глаз. Я делаю глубокий вдох, когда его рука поднимается, готовясь к его прикосновению. В ту секунду, когда его мозолистый кулак находит мою щеку, мои глаза закрываются. И с нежностью, о которой я и не подозревала, он вытирает слезы, вызванные его братом, не оставляя после себя ничего, кроме тепла.

С глубоким вздохом его рука опускается, и он уходит, не сказав больше ни слова. Я стою там, несколько минут, чтобы отдышаться и успокоить нервы. Когда я иду мимо его комнаты, у меня возникает вопрос.

— Взлом…

Он поднимает голову, но не оборачивается, когда снимает часы.

— Они только сломали дверь гаража и замок, но ты их все поменял. Почему?

— Ты действительно хочешь услышать ответ на это прямо сейчас? Из того, что я могу сказать, Роуэн сказал что-то, что выбило тебя из колеи сегодня вечером.

— Зачем ты сменил все замки, Алек?

Он достает свой телефон из кармана, кладет его рядом с часами и поворачивается ко мне лицом.

— На самом деле все просто. У Роуэна был ключ, и это чертовски неприемлемо.

— Почему ты думаешь, что я не дам ему новый ключ?

— Попробуй, Оукли. — Его темные глаза сужаются. — Я снова их поменяю. Даже у тебя не будет ключа.

Я хмурюсь:

— Это мой дом. Если что, я заменю их, и у тебя их не будет.

Зловещий смех покидает его, и он направляется ко мне.

— Выкинь какую-нибудь хрень, Оукли. Я посмотрю тебя.

— А если я это сделаю?

— Попробуй и узнаешь, — рычит он.

— Ты психопат.

— Мы это уже проходили.

— Я ненавижу тебя.

— Ты, конечно, хотела бы этого, так? — Он становится ближе. — Это всё бы упростило, не так ли? Скажи мне, когда ты дрожишь посреди ночи, вытаскивая этот маленький красный вибратор из-под матраса, о ком ты думаешь?

Я задыхаюсь, отталкивая его, но он прижимает меня к дверной раме, его грудные мышцы касаются моей груди.

— Да, я тебя слышу. Слышу, как ты хватаешься за простыни, слышу, как твоя голова бьется о подушку, мягкое приглушенное мяуканье, которое вырывается из тебя.

Он облизывает губы, и я прислоняюсь к раме, металл от дверной застежки впивается мне в спину. Его голова наклоняется, его лоб скользит по моим волосам, пока эти губы не оказываются рядом с моим ухом.

Я крепко зажмуриваю глаза.

— Я всегда с тобой, принцесса, — выдыхает он, и между моих ног разливается тепло. — Мой член в моей руке, в то время как твоя рука находится на твоей киске.

— Алек… — Я умоляю. Чтобы он продолжал говорить или остановился, я не знаю.

— Тогда, каждый раз, когда я схожу с ума, каждый раз, когда я слышу, как ты сходишь с ума, я злюсь. — Он скользит губами ниже, так что его теплое дыхание овевает мою шею. — Спроси меня почему.

— П-почему — Я задыхаюсь.

— Потому что он никогда не сможет заставить тебя чувствовать то, что могу я. А ты слишком глупа, чтобы понять это.

Мои глаза распахиваются, голова откидывается назад, чтобы посмотреть на него.

— Какой же ты придурок.

— Я знаю, но я прав, и именно поэтому ты этого не отрицаешь.

Я протискиваюсь мимо него, мое сердце колотится в груди от возбужденного гнева. Не помогает и то, что, когда я прохожу мимо, него очень твердый, очень очевидный стояк скользит по моему бедру. Я врываюсь в свою комнату, пиная подушки, которые упали с моей кровати.

Как он смеет, и Боже мой, он слушает, как я мастурбирую!

Хуже того… он сидит за пределами моей комнаты и дрочит на мысли обо мне, на звуки, которые я издаю. Гнев вспыхивает во мне, когда нарастает боль. Я зажмуриваюсь, пытаясь отогнать желание, но это только делает его более интенсивным, более непреодолимым. С низким рычанием я падаю на кровать и достаю из-под одеяла свой крошечный вибратор. Четверть размера вполне способного члена двумя комнатами ниже и через холл.

Я хмуро смотрю в потолок, крутя жесткую резинку в руке.

Он побеждает.

С тех пор, как мы были детьми, он контролировал ситуацию, а я отступала, сломлено трусливо. Но сегодня вечером он раскрыл свои карты, выложил их больше, чем когда-либо прежде.

Алек хочет меня, прямо сейчас.

Я устала быть слабой там, где дело касается мужчин.

Отключив свой мозг, я выбрасываю все запреты в окно.

Я бросаю свои штаны для йоги и нижнее белье на пол, а затем растягиваюсь на кровати.

Он хочет слушать? Кончить, когда я кончу?

Хорошо.

Я доведу его до такого бешенства, какое чувствую сама. В конце концов, мы оба кончим, но его отчаяние будет высоко сегодня. Сегодня вечером у меня нет причин сдерживать свои крики, нет необходимости пытаться контролировать свое дыхание. Я горю, и мне нужно расслабиться.

И сделать это нужно хорошо.

Отбрасываю вибратор в сторону, облизываю два пальца на левой руке, уже пробираясь к своему центру другой рукой. Я скольжу пальцами вниз, покрывая их своей влагой, а затем возвращаю их вверх, чтобы слегка потереть свой клитор.

Мои бедра выгибаются при прикосновении, левая рука крепко сжимает грудь, скользит влажными пальцами, чтобы ущипнуть сосок. Теплая влага, смешанная с легким захватом, отправляет меня в штопор. Я ввожу палец внутрь себя, из моей груди вырывается низкий требовательный стон.

Затем я слышу его.

Его быстрый вдох, звук расстегивающейся молнии, шарканье его джинсов, падающих на пол. Моя голова сильнее вдавливается в подушку, рот приоткрывается, когда я просовываю в себя еще один палец. Моя спина выгибается, когда кончики моих пальцев скользят вниз по животу, чем ближе они подбираются к моему клитору, тем сильнее напрягаются мои мышцы. Моя киска сжимается вокруг костяшек пальцев, когда я перекатываю клитор между подушечкой большого и указательного пальцев.

— Ммм… черт. — Я зажмуриваюсь.

В этот момент Алек стонет, и адреналин захлестывает меня, мурашки бегут по каждому дюйму моего тела. Звуки, которые он издает, это совершенно дикие, глубокие хрипы и неконтролируемые стоны. Он даже не пытается скрыть свой уровень возбуждения, и это подстегивает меня, как не должно, заставляя меня усиливать его потребность кончить, неудержимо.

Освобождая руки, я вслепую тянусь, нащупывая свой вибратор. Как только он оказывается у меня в руке, я нажимаю на него, и Алек рычит. Он злой и отчаянный, ревнует меня к моей игрушке.

Отлично.

Смазка не нужна. Я так чертовски возбуждена, что, не сдерживая крика, мгновенно просовываю его внутрь, мои пальцы впиваются в простыни, колени полностью согнуты. Я откидываюсь на подушку, чтобы получить лучший угол обзора, и совершаю ошибку, открывая глаза.

Каждый мускул в моем теле сжимается.

Полностью обнаженный в лучах света, проникающего из коридора, Алек стоит у двери. Он прислоняется к стене, положив одну руку на свой член, а другой обхватывает шею. Его мышцы сжимаются с каждым движением, он тяжело дышит, наблюдая, как я наблюдаю за ним. Его язык высовывается, скользит по губам, прежде чем он впивается в песочно-розовую плоть, и, черт возьми, если я не хочу его попробовать. Я глубоко вдыхаю, натирая вибратор, который я остановила внутри себя.

— Вытаскивай, медленно и аккуратно, — он тяжело дышит.

Я пристально смотрю на него, но по какой-то причине делаю, как он сказал, медленно вытаскивая его из себя.

— Позволь потребности расти, пусть она поглотит каждый гребаный дюйм тебя.

Его лицо напрягается, когда он сжимает свой член, и я украдкой щиплю свой сосок, чтобы тоже чувствовать. Он смотрит, его жадные глаза охватывают каждый дюйм того, что он может видеть. Я сдвигаю ногу, и вибратор немного проскальзывает, заставляя мои бедра приподниматься.