Родовое влечение

* * *

– Вот это да-а, ну ты и дылда!

– А ты…э-э-э…

– Ну?

– Ничего.

– Да ладно тебе, говори.

– …Несминаемая.

Обе подруги, одетые только в «велосипедки», смотрели друг на друга. Трельяж только увеличивал количество пятнышек и родинок, складок и морщинок. Джиллиан спустила свои чулки с корректирующим эффектом. Кроме светлых линий, опутавших ее груди и живот, ничто не указывало на то, что ей тридцать пять.

– Липосомация, – по собственной инициативе объяснила она, шлепнув себя по бокам. – Вакуумом отсасывают все крем-брюле, профитроли и птифуры, которые не следовало бы есть. Единственный недостаток в том, что внутренняя поверхность бедер утрачивает чувствительность. Они убили все ощущения, когда отдирали жировые клетки.

– Но ведь все равно помогло?

– Да, в некотором роде. Жир перестал накапливаться на бедрах, а переместился на попу. Тогда я и его отсосала. – Она продемонстрировала обсуждаемую часть тела. – Теперь он нашел себе пристанище на диафрагме. – С беспристрастностью экскурсовода по руинам Помпеи она устроила для Мэдди экскурс в свою анатомию. – В сущности, хирурги сняли больше излишков жира, чем вырабатывают японские китобои, если, конечно, верить всему, что говорит твой драгоценный Алекс. Теперь на очереди животик.

Однако проблема в том, что жиру все равно нужно где-то откладываться. Скоро у меня будут самые толстые в мире мочки.

Мэдди разглядывала собственное отражение. Ей в ответ усмехались двадцать высоченных, абсолютно одинаковых отражений.

– А они не делают операции по укорачиванию людей, а?

– Милочка моя, ты спишь с Александром Дрейком, пределом мечтаний любой думающей женщины. Скоро ты будешь водить компанию с левым флангом тех, кто может позволить себе черную икру. Вот они тебя и укоротят. Особенно если ты будешь одеваться так же, как бы получше выразиться, вызывающе. Вот, примерь это.

Сегодня утром, во время урока, Джиллиан неожиданно повернулась к Мэдди и поинтересовалась, действительно ли та считает, что красный – ее цвет. Мэдди, чьи волосы под действием пара скрутились в тугие кольца, вытерла мокрые руки о предварительно завязанный узлом, а потом выкрашенный в алый цвет топ и о шокирующе розовые шорты и коротко ответила:

– Мы с Армани не на «ты». Просто мне хочется, чтобы другие замечали у меня налет французского изыска и наличие харизмы.

Джиллиан немедленно – как раз посредине жаркого из баранины – вытолкала ее из класса и отвела на Бонд-стрит, в один из самых дорогих магазинов, где одежда была развешена в стеклянных коробах, как редкие экспонаты на выставке.

– Надень! – приказала она, протягивая Мэдди вязаный пуловер из «альпины» со съемными «косами», бархатные укороченные брючки и свободный жакет цвета лайма. Все это очень напоминало наряд, в котором можно выступать на песенном конкурсе Евровидения. – Еще тебе нужно что-нибудь на выход.

– Что за чепуха!

– Я твой туземный проводник в таинственное племя, называемое англичанами. Закон одежды – это все. Можешь быть активным членом нацистской партии, платить жиголо за то, что он ест клецки с твоего пупка – никто не обратит на тебя внимания. Но если ты будешь носить твид со льном, то навсегда превратишься в посмешище.

Мэдди подняла руки, показывая, что капитулирует, и принялась снимать пуловер. Внезапно она нахмурилась:

– Боюсь, нам устроят дополнительные занятия. Мы будем под звездами чистить картошку до конца…

– Я же сказала тебе, мы не прогуливаем, а занимаемся делом. – Теория Джиллиан заключалась в том, что если мужчина может целый день играть в гольф и говорить при этом, что «занимается делом», то почему женщины не могут поступать точно так же, только с магазинами? Соревнования по шопингу. Первая лунка – «Харродс». Вторая – «Харви-Николс». Джиллиан даже планировала использовать Имельду в качестве кадди,[10] чтобы она таскала за ней пакеты с покупками.

Она безжалостно заставила Мэдди вколотить ноги в черные кожаные ботиночки до щиколотки, затем отошла на несколько шагов и критическим взглядом окинула конечный продукт.

– Трусики врезаются в попу.

Как раз в тот момент, когда Мэдди стыдливо стаскивала с себя виновные в диссонансе трусики, в примерочную кабинку ворвалась голова с мелированными прядями. Ну почему, мысленно воскликнула Мэдди, поход по магазинам обязательно выпадает на тот день, когда ты одета в побитые молью трусы с растянувшейся резинкой и забыла побрить волосы в паху?

– О-о-о! Это по-о-о-трясающе, – изрекла голова, очарованная элегантностью своих многочисленных отражений. Мэдди узнала в ней продавщицу, которая целых полчаса лгала Джиллиан о том, что та выглядит восхитительно, ультрамодно и абсолютно стильно в наряде, делавшем ее более толстой и вообще уродовавшем фигуру. – Прямо как на вас сшито.

Наконец продавщица сосредоточила свое внимание на Мэдди. Ее взгляд стал холодным и злобным.

– Боюсь, это вам мало. Сомневаюсь, что у нас есть ваш размер.

Мэдди почувствовала себя такой же помятой, как бархатные брючки, которые образовали бесформенную кучу вокруг ее щиколоток.

– Как я понимаю, вы провалили экзамен по уровню О,[11] – пришла на помощь подруге Джиллиан. – Вот поэтому-то вы и работаете продавщицей.

– Джиллиан, черт побери, что мы здесь делаем? – Мэдди резко задернула штору и с тревогой оглядела то, что держала в руках ее подруга. – Джодпуры?[12]

– Мы здесь потому, что я хочу взять тебя с собой на лисью охоту. И на матч по поло. Туда, где ты можешь познакомиться с другими мужчинами.

Мэдди скрестила руки на обнаженной груди.

– У меня не только аллергия на кровавые виды спорта, но и полное отсутствие желания знакомиться с другими мужчинами.

– Прислушайся к словам знающего человека. Твой Александр Флейк…

– Дрейк, – устало поправила Мэдди.

– …настроен в отношении тебя несерьезно. Не успела ты прилететь, как он смылся. Да?

– У него важное задание.

– Поверь мне. Английские мужчины идут только по одному из двух путей: либо «сунуть, вынуть и бежать», либо жениться.

– Ты невыносима, – Мэдди надела шелковые трусики, одни из тех, что забраковала Джиллиан. – Ты нечто среднее между Мадонной и Барбарой Картленд. Тебе это известно?

– То, что женщине нужно, – это выйти замуж за богатого старикана, своего рода одушевленную сумочку, которую можно оставить у входа в бальный зал и забрать по дороге домой, чтобы он расплатился с водителем. А еще нужно, чтобы рядом, в качестве бесплатного довеска, находился мальчик для забав. Я сейчас как раз присматриваюсь к одному. Ему пятнадцать. Слишком юн. Я приберегаю его на будущее.

– Что? Копишь, как деньги?

– Вот именно.

В кабинку просунула голову продавщица номер два.

– Все в порядке? – спросила она, давая своим тоном понять, что все отнюдь не в порядке, и оглядела белье, которое примеряла Мэдди, с таким явным подозрением, что Мэдди испугалась, как бы ее не арестовали за ношение одежды, не соответствующей ее положению.

– Привыкай, милочка моя, – хихикнула Джиллиан. – В Англии тебя везде будут обслуживать с сердитым ворчанием.

Игнорируя пристальный взгляд продавщицы, Мэдди подпрыгивала и извивалась до тех пор, пока не вмылилась в джодпуры. Чтобы носить такую одежду, нужна фигура, как у наркоманов.

– Джиллиан, если бы Господь хотел, чтобы мы носили джодпуры, – не выдыхая проговорила она, – он не начинил бы нас внутренностями.

– Если бы Господь… – передразнила ее Джиллиан, имитируя австралийский акцент. – После одежды мы займемся произношением.

– Я все равно не смогу так!

– Сможешь. Это очень просто, – четко и раздельно проговорила Джиллиан, смилостивившись над продавщицей. – Просто нужно всегда произносить звуки так, будто у тебя во рту член.

Бледность продавщицы уступила место очаровательным пурпурным краскам осени, которые совсем не гармонировали с ее нарядом из оранжевой тисненой кожи, пошитым неизвестно каким модельером.

– Может, мне позвать менеджера? Мэдди как раз успела выбраться из джодпуров, когда менеджер, сухая дама с лоснящимся от массажа лицом, отдернула штору кабинки, выставив нижнее белье Мэдди на обозрение прохожих. Затем эта мегера, которой пристало бы служить надзирательницей в концлагере, с презрением оглядела саму Мэдди.

– Что такое? – спросила Мэдди. – Попробую-ка отгадать. Я им ничего не сделала?

– Не могли бы вы немного снизить голос?

– Как вы – ваши цены? – Мэдди указала на шифоновое платье в руках Джиллиан. Его подол был отделан ветвями с листьями тончайшей вышивки. – На нем нет ценника. Значит, вы его отдаете бесплатно, да?

– Конкретно это вечернее платье стоит пять тысяч фунтов.

От изумления глаза Мэдди стали больше, чем пуговицы на шикарном пиджаке менеджера.

– Пять тысяч! Да вы шутите. Это же аванс за целый дом!

– Только не в том районе, где живу я, – последовал резкий ответ.

Позади менеджера, в застекленном шкафчике, кожаные перчатки готовились к кулачным боям. Под ними стояли в ожидании марша ботинки со стальными носками и на высоченных каблуках. Мэдди еще не знала, что в магазинах вроде этого не принято спрашивать цену. Раз спрашиваешь, значит, не можешь ее себе позволить.

Продавщицы расположились на обоих флангах чуть позади своей начальницы, хором скрежеща своими подправленными у ортодонта зубами. Однако с появлением кредитки Джиллиан к их лицам мгновенно приклеились взявшиеся из ниоткуда улыбки.

– Пошли домой, я подыщу тебе что-нибудь на пятницу, на коктейль в Кенсингтон-Пэлас, – обращалась Джиллиан к замешкавшейся в примерочной кабинке подруге, выкладывая на прилавок свои покупки: длинные бархатные платья, превращавшие любую женщину в искусительницу, и высокие, до бедер, матерчатые сапоги. – Там будут просто толпы мужчин моего любимого типа: высоких, темноволосых и денежных.

– Даже не думай об этом, Джиллиан. Я не умею разговаривать с такими людьми. Я даже не знаю, кто они такие.

– Тут все схвачено. «Дебре». Я дам тебе экземпляр. Позубришь немножко.

– Де что?

– Книга, где перечисляются все, кто что-нибудь значит. Я все тебе расскажу об их собственности и родословной.

– Джиллиан, в Австралии слою «родословная» относится только к овцам. Мой ответ – нет.

– А еще «Кто есть кто». Эта книжка тебе тоже понадобится.

– Почему тебе так хочется, чтобы я пошла?

– Потому что где-то там бродит Королевский Адвокат, и на нем уже есть твое имя.

– Приведи мне более веский довод.

– Мне нужна сообщница. Женщина-ординарец. Которая проверит мои зубы, нос и чулки, прежде чем я ринусь в битву.

– И все же я хочу знать истинную причину, – настаивала Мэдди.

Джиллиан сняла колпачок с карандаша и обвела губы, причем ее рука подрагивала от избытка эмоций, что было абсолютно нехарактерно для нее.

– Истинную причину? Мои старые приятели разлетаются от меня, как Мухи. Уже поползли слухи. Мало того, что мне пришлось отказаться от своих шофера и горничной, так еще на прошлой неделе кое-кто видел, как я выходила из магазина, который покупает поношенную одежду от ведущих модельеров.