Под кожей

Глава 10

Вторник наступает слишком быстро. Я сутулюсь на жестком металлическом стуле в классе групповой терапии, глядя в окно и ожидая начала следующего сеанса пыток. Снаружи листья на деревьях у реки окрасились в цвета ноготков и ржавчины.

Я раздражена и неспокойна. Вчерашнего сеанса резания не хватило. Тьма, которая поселилась во мне, сочится по венам.

— Так, так, — ерничаю я, когда Арианна опускается на стул и убирает рюкзак между ног. Она одета в шелковистое платье-слип, кожаные сапоги до колена и джинсовую куртку. — А не наша ли это Королева Красоты. Соблаговолила присоединиться к нам сегодня?

— Извините. Мне пришлось забрать мою…

— Вообще-то, мне пофиг.

— Сидни, в этой группе неуместны обзывательства и оскорбления. Мы уважаем друг друга, помнишь? — Доктор Янг выглядит более уставшим, чем обычно. Его рубашка помята, а под мышками уже начали проступать пятна пота.

— Как скажете, док.

Кожа Арианны сияет даже под светом люминесцентных ламп в классе. Она прижимает руки к своему плоскому животу. Она слишком совершенна для того, чтобы выразить это словами.

— Мы оба рады, что ты смогла прийти, Арианна. Сегодня я подумал, что мы поделимся какой-нибудь простой, не угрожающей информацией о себе. Например, где мы родились, как долго здесь живем, чем занимаются наши родители и т. д. Кто хочет начать?

Арианна сдвигается на своем месте, скрещивает ноги.

— Думаю, я начну. Моя мама — врач общей практики, у нее свой кабинет на Уолтон-роуд. Мой папа — пастор христианской церкви Вестсайд. Раньше он был помощником пастора в мегацеркви под Чикаго, но ему надоело быть маленькой рыбкой в большом пруду. Здесь он может стать большой рыбой, я думаю. Мы переехали сюда в середине моего первого года обучения.

— Так ты веришь во всю эту религиозную чушь? — спрашиваю я.

— Это не чушь, и да, я вроде как верю. Я верю в Бога.

Я качаю головой.

— И как все эти «мир и радость» помогают тебе? Все твои молитвы, пятничные занятия по изучению Библии и листовки «Иисус любит тебя», которые ты и твой маленький клуб расклеиваете по всей школе, как граффити. Как по мне, помешанность на Иисусе не идет тебе на пользу.

Рот Арианны сжался.

— Я с удовольствием объясню, если тебе правда интересно. Наличие веры не означает, что твоя жизнь идеальна.

— Но это значит, что ты не должна резать свое тело, храм Божий, верно? Разве это не кардинальный грех или вроде того?

Она смотрит в сторону.

— Ты имеешь в виду католиков. И самоубийство.

— Как скажешь.

— В любом случае. — Арианна пожимает плечами. — Я просто пытаюсь быть нормальной, наверное.

Она так сильно напоминает мне Жасмин, что мне больно. Я скриплю зубами.

— Ты думаешь, резать себя — это нормально? Это новая «модная» вещь, которую вы с подружками делаете, чтобы скоротать время?

— Нет! Конечно, нет. Никто из них ничего не знает ни о чем. — Арианна грызет ноготь своего мизинца. — И вообще, я думала, мы говорим на не опасные темы?

— Так и есть, — соглашается доктор Янг. — Давайте вернемся к этому, хорошо? Арианна, у тебя есть братья и сестры или домашние животные?

— Я единственный ребенок. У меня есть белая персидская кошка по имени Клео.

Я изображаю рвоту.

— Это пытка или терапия?

Доктор Янг смотрит на меня.

— Предпочитаешь быть в другом месте?

— Вообще-то, да. Я бы предпочла пить охлажденное виноградное вино на пустынном пляже на Гавайях. И все же я здесь. Странно, но так бывает.

— Ты вольна уйти в любое время. Однако, твои действия будут иметь последствия. И твои слова.

С какой бы радостью я свалила отсюда прямо сейчас. Но он прав. Я не могу. Я еще больше ссутулилась на своем стуле и кручу кольца на пальцах. Арианна продолжает говорить, а я не обращаю на нее внимания. Я отвечаю на все глупые вопросы, которые док мне задает, о моих братьях (двое), о том, как долго здесь живу (целую вечность) и какие у меня хобби (никаких, если не считать самопорезов. Доктор Янг не считает).

— Что насчет выбора колледжа? — спрашивает доктор Янг. — Кто-нибудь из вас уже решил?

Глаза Арианны потемнели. Ее голос становится монотонным, как будто ей до смерти надоело говорить о том, насколько она благополучна.

— Я записалась на октябрьские экзамены. Подаю документы на раннее зачисление в Нотр-Дам и Северо-Западный университет, определенно. И в Чикагский университет. Университет Мичигана — это моя страховка, разумеется.

— Разумеется, — повторяю я.

Доктор Янг бросает на меня взгляд.

— А ты, Сидни?

— Без понятия.

— Уже почти октябрь! — восклицает Арианна. — Ты хотя бы сузила круг своих фаворитов? Осмотрела несколько кампусов?

Я фыркнула. Как будто это вариант для меня. Я знаю, что должна пойти в колледж. Это мой единственный выход, но мысль о том, что родители будут водить меня на экскурсии по кампусам, вызывает смех.

— Может быть, в следующие выходные. Моя мама полетит со мной в Йель. Мы будем пить чай с проректором и выбирать украшения для моей комнаты в общежитии.

Арианна хмурится.

— Это серьезно. Это твое будущее.

Черное облако клубится за моими глазами. Мое будущее. Что это вообще значит? Арианна говорит так, будто выпускной класс — это лестница на небеса, а наше туманное будущее — рай, к которому мы стремимся. У меня не получается его видеть. Я хочу выбраться отсюда больше, чем кто-либо в этом богом забытом городке. Но эта мысль тенью всегда присутствует, всегда гложет меня: У меня нет будущего. Колледж — это всего лишь фантазия, сон, от которого я проснусь, очередное разочарование. Есть только моя сегодняшняя жизнь, навсегда.

— Сидни? — обращается доктор Янг. — Ты с нами?

Я моргаю. Они оба смотрят на меня.

— Что? Я сказала, что не знаю. Лучше переживай о своем отслоившемся лаке для ногтей или о чем-то другом, не менее важном.

Остальная часть встречи затягивается. Я не успеваю отвечать на все вопросы, которые мне задают. Когда звенит звонок, немедленно выбегаю из класса. Хватаю свои книги из шкафчика и иду на следующий урок. Я в режиме «автопилота», никаких мыслей, никакого зрительного контакта, просто желание пережить этот чертов день.