Опасное притяжение

Глава 15

Надо позвонить Антону. Попросить его помочь. Надеюсь, не откажет? Больше некому — не хочу, чтобы мои знакомые знали подробности моей жизни.

Встаю с кровати. Мышцы болят, но уже терпимо. Может причина в лекарствах, которые он мне дал?

Из зеркала на меня смотрит опухшая красотка, с заплывшим глазом и странными кривыми губами. Да ещё этот синяк на всю щёку. Губами шевелить больно и голова немного кружится, но это ничего… Главное, что смогла выбраться — успокаиваю себя.

Включаю старый телефон, чтобы набрать Антона. Не обращаю внимания на сообщения и уведомления — не до них мне сейчас. Позвонить, традиционно, не успеваю, — звонит Ирочка:

— Катюшка ты как, куда опять пропала? — дежурные вопросы.

Молчу и она продолжает, как ни в чём ни бывало:

— Мальчики не вернулись?

— Нет.

— А что с голосом у тебя? Не заболела?

— Простыла немного, — откашливаю ком в горле, — ничего страшного.

— В такую жару очень легко простыть, ты наверное ещё с кондиционером спишь, вот и простыла. Не включай его — это очень вредно. Ты даже не знаешь, когда хозяева его чистили, — молча выслушиваю дежурные нравоучения старшего товарища, как она говорит. — А у меня радость. — резко меняет тему. — Я тебе почему звоню-то — я квартиру купила… — замолкает, чтобы дать мне возможность её поздравить.

— Поздравляю! Где? Когда? — как могу, изображаю радость голосом, получается не очень, но она вроде и не замечает ничего.

— Купила квартиру в соседнем доме от этой, где сейчас живу. Представляешь⁉ Я так рада. Я так привыкла к этому району и рядом со школой опять же, ехать никуда не нужно. Мне правда брат немного денег занял, не знаю, когда ему отдам, но уж подождёт, не обидит сестру родную. Я обещала хозяйке, подобрать квартирантку и про тебя подумала. Переехать не хочешь? — тараторит, как всегда, без остановки. — Квартира хорошая, чистая и недорогая. По сегодняшним ценам, вообще копейки. Соседка нормальная — днём на работе, по выходным, — к своим, в деревню уезжает. Все выходные — ты одна, никто тебе не мешает. Приводи кого хочешь, делай что хочешь. Да и так можно приводить, она только рада будет. Комната же отдельная…

— Ты когда переезжаешь? — вклиниваюсь в её поток сознания.

— Думаю в конце лета-начало осени. Ремонтик нужно косметический сделать. К сентябрю хочу заехать, чтобы потом не дёргаться и время не тратить, а работать уже спокойно. Ну что, скажу им, что я нашла девочку? Я им уже говорила, что у меня есть на примете человек. Договорились?

— Подумать можно? — что-то не хочу я туда, в другой конец города переезжать. Я к центру привыкла. Здесь всегда жила. Да ещё с соседкой…

— Слушай, давай я ей скажу, что ты согласна, а потоп разберёмся. Зачем тебе деньги огромные платить, у тебя даже работы сейчас нет. Ты работать-то вообще собираешься?

Она права…

— И Кать, что там с машиной? Не узнавала? Вот что мне сейчас делать? Я могу её снять как-то с себя? Представляешь, если папа узнает? Он же меня со света сживёт…

— А ты у следователя не спрашивала?

— Не спрашивала, он ко мне больше не приезжал. Можешь у него спросить, а то я прям передёргалась вся из-за этой машины. И папа же у меня, сама знаешь, если узнает, то ужас что будет…

— Хорошо, спрошу. — говорю, чтобы её успокоить.

— Договорились тогда, — она уже всё решила. — Говорю хозяйке, что у меня есть человек, а ты выздоравливай и в гости приезжай. Лето же, мне делать всё равно нечего. Вызывают меня один раз в неделю, — хихикает, — всё остальное время — свободна. Так что жду тебя. При встрече всё и обсудим.

— Хорошо, — опять соглашаюсь. — Позвоню тебе.

Ну вот как всегда, звонит вроде с заботой о тебе, а проблем и сумятицы добавляет немало. И эта чёртова машина. Кто бы знал…

Ладно, позвоню, узнаю про машину. Не сегодня только, не до неё мне сейчас…

Когда-то с Ирочкой меня познакомила Маринка, — они делили квартиру на двоих. Но сейчас почти не общаются. Маринка любила её поучит уму разуму по поводу её личной жизни. А я никогда не лезла. Мне тоже не совсем понятн: три любовницы, да ещё жена, как они там все уживаются? Но это её жизнь — она взрослая женщина, завуч школы, сама в состоянии решить, что ей делать и как жить.

Она всегда с таким удовольствием рассказывает, как они на даче у дяди Жени, который их припахивает в порядке очерёдности, гадят друг другу: то тапочки припрячут, то цветочки соперницы повыдёргивают. И гордится всегда тем, что она самая заслуженная любовница — дольше всех держится.

И папу своего почему-то до сих пор боится. Смешная такая…

Машину оформить она согласилась сразу, без проблем, даже уговаривать не пришлось. Подзаработала опять же на этом, а потом сразу мне позвонила и поделилась ценной информацией…

Ранка на губе треснула от разговора и закровила. Вытираю кровь влажной салфеткой, а воспоминания накрывают опять плотной, болезненной волной…

На следующий день, после оформления машины, Ирочка пыталась до меня дозвониться с самого утра. Я никак не могла найти время, чтобы с ней поговорить. С ней же двумя словами не отделаться, нужно потрындеть минут тридцать обо всём и ни о чём.

Раз на двадцатый мне стало неудобно и я, наконец, ответила:

— Катюшка, — голос такой возбуждённый, что было ясно сразу: она хочет мне сказать что-то очень важное. — Ты вообще знаешь, сколько твоему мальчику лет?

Я задумалась…

Я не знала…

— Двадцать пять… — неуверенно ответила я.

— Двадцать! — тишина…Ждёт моей реакции. — Двадцать! — торжественно повторяет она — не дождавшись, моего ответа.

Билять. Не может быть!

— Катенька, он конечно очарователен. Красавец — это даже не обсуждается. Всё при нём: и рост и глаза и деньги у него водятся… — начала она перечислять достоинства Матвея. Девочки пищат от таких, я тебя понимаю. Но двадцать лет. Даже для тебя он очень молодой. Тебе сколько сейчас?

Она специально?

— Двадцать семь.

— Двадцать семь — тебе замуж пора, а с него что взять? Он ещё не нагулялся…

Сердце защемило… а она продолжала целенаправленно меня добивать:

— У него гормон играет, ему секс сейчас нужен круглосуточно, а тебе кажется, что он в тебя влюблён. Ты, конечно, сама решай, но я тебя предупредила. Что делать будешь?

Она серьёзно? Что она хочет от меня услышать? Что она мне вот сейчас сообщила его возраст и я что? Я собрала вещи и ушла? Так просто? Да я же дышать без него не могу…Я сдохну без него. И он знает сколько мне лет. Давно знает, — они с моими документами ходили по больнице и их ничего не смутило.

А я? Меня смутило?

Матвей тогда приехал очень рано. Закружил меня в коридоре, а потом скомандовал:

— Одевайся.

— Куда?

— Осень тебе показывать буду. Хочу, чтобы ты полюбила осень.

И сделал мне предложение…в осеннем лесу…

Ему двадцать один уже…

Двадцать один для мужчины — это много или мало?

***

Звоню Антону и прошу его мне помочь. Не уверена, что он согласится, но мне просто не к кому обратиться больше. Одной мне не справиться.

Какое-то время он молчит…

Боится, скорее всего.

Я уже начинаю думать: как быть и какие варианты у меня ещё остаются, но он вдруг неуверенно отвечает:

— Ну, если это в моих силах…

— Мне нужно у кого-то оставить вещи, можно? Папа твой не будет против?

Даже в трубку слышно, как он облегчённо выдыхает:

— Папа мой не будет против, даже если с вещами девушка переедет, но ты, как я понимаю, хочешь только вещи у меня бросить? — отвечает уже довольно бодренько.

— И меня бы ещё на вокзал отвезти… — неуверенно добавляю я.

— А меня там, это… — не договаривает. Точно боится.

— Нет, никто тебя не тронет, — если что, я прикрою — не говорю ему этого, только думаю и становится уж совсем не весело. Даже заступиться за меня некому сейчас. Горько. Нет Миши, который меня всегда за свою спину прятал, в любых ситуациях. Странно, что я про него вспоминаю в этот момент. — Мне просто некого попросить, — губы подрагивают, слёзы застилают глаза. Смахиваю слезинки рукой. Нельзя мне плакать.

— Я приеду, Кать. В течении часа приеду. Нормально? — наконец, подтверждает и я облегчённо выдыхаю. — Тебе ноут твой привезти?

— Нормально, но можно и пораньше, если сможешь, конечно. — Мне нужно быстрее, но давить на него я не могу. Передумает ещё. — А что там с ноутом?

— Классная машина, — хмыкает, — Кто собирал?

— Привози, при встрече всё обсудим, хорошо? — не хочу по телефону ничего обсуждать. Да и не могу. Боюсь.

Начинаю метаться по квартире и пытаюсь сообразить, что мне нужно взять с собой. Вещей немного, но и не мало. За год с Матвеем ещё и хозяйственными принадлежностями обзавелись. Хорошо ещё, что сумки не разобраны.

Натягиваю на себя футболку с длинными рукавами и лёгкие штаны. Не хочется никого шокировать своими синяками, хотя лицо не спрятать. Надеюсь, Антон не сбежит, увидев меня красивую такую.

Впервые за всё время, внимательно осматриваю квартиру, в которой провела почти месяц — одна.

Я постараюсь забыть этот месяц и, надеюсь, когда-нибудь у меня это получится.

Сама квартира хорошая: светлая, чистая, в центре города и, само собой, недешёвая. Но я сюда не вернусь.

Холодильник всё ещё забит едой, — она мне тоже больше не нужна. Беру с собой только кофе, чай и бутылку шампанского, которую мне принесла Полина.

Я не пью шампанское — давно, с того самого вечера, когда перепила голубенького с Матвеем, но оставлять эту бутылку здесь не хочу. У меня ещё будут праздники, надеюсь. Я забуду всё, как страшный сон, кроме него…Его забыть не смогу — он навсегда останется со мной. Там, глубоко внутри, я его сохраню. Но я научусь с этим жить. И буду счастлива…

Изучаю пакет из аптеки, который заказывал Виктор и тоже беру его с собой. Ему я позвоню, обязательно позвоню. Всё ему объясню. Но не сейчас. Позвоню, когда буду далеко. И задам ему вопрос, который уже несколько дней не даёт мне покоя — не верю я в такие совпадения.

Перелила коктейль в шейкер и даже попробовала его — не противный, пить можно. Значит, не умру с голодухи, в ближайшее время. И удобно опять же — стакана на день хватает.

Антон благоразумно позвонил, когда подъехал. Я ещё раз его успокоила, что бояться нечего и он поднялся.

Очки надевать не стала. Дома же.

— Каать, — вытаращил свои и без того огромные серые глазищи, которые стали сейчас похожи на маленькие блюдца, — это кто так тебя? Тот?

— Нет, — помотала отрицательно головой. — Не бойся, он не придёт.

— Ты заявление написала? — наклоняется ко мне и рассматривает моё лицо, — Тебе надо заявление написать, не оставляй это дело так. А в больнице была? — участливо продолжает допрос и голос его неприятно подрагивает, как будто плакать собрался. — Больно?

— Нормально всё, — останавливаю его сопли, — что там с компом? Смотрел?

— Смотрел конечно, от такого не отказываются, кто делал-то? Познакомишь?

— Нет, сорян, не познакомлю, — наблюдаю за нескрываемым разочарованием на его лице, после моих слов, — он чист? Можно пользоваться?

— Ну я почистил его, программки некоторые убрал, защиту поставил, но это всё так… — пожимает плечами, — всё зависит от профессионализма и степени заинтересованности. Если кому-то очень надо, то ничего не спасёт. Какое-то время сможешь пользоваться, но я же не знаю от кого ты прячешься, если это тот, кто делала, то… — замолкает…