Опасное притяжение

Глава 18

— Катерина, ну я же просил не прятаться от меня, — недоволен, но тем не менее улыбается и встаёт, когда вхожу. — Всё равно же я тебя нашёл.

Молча прохожу и сажусь.

— Я могла бы не приходить, — не могла бы, — думаю про себя, но ему говорю обратное.

— Могла бы, но тогда бы я вызвал тебя официально. Тебе это надо?

— У меня была причина, — не смотрю на него, смотрю в окно. — Вы меня сдали… — Иду ва-банк, сама ни в чём не уверена. Но меня защитить некому, надо что-то делать.

Молчит какое-то время. Сканирует меня своим профессиональным взглядом.

— Кто? — вдруг спрашивает.

— Братья Храмовы… — разворачиваюсь к нему. Хочу видеть его глаза.

— Бл*ть, — резко встаёт со стула, — это невозможно. Виктор не мог тебя обидеть. Ручаюсь за него, как за себя. Я давно его знаю. У него принципы — он слабых не обижает, и я видел его несколько дней назад— он бы сказал, — наклоняется ко мне, опираясь руками на стол. — Кать, может ты что-то перепутала?

— Может ему есть что скрывать? — отвечаю на вопрос вопросом и продолжаю смотреть ему в глаза. Он садится и недовольно ухмыляется. Значит, всё-таки сдал… козёл. Противно. Даже разговаривать с ним сейчас противно.

— Что случилось, расскажи? — отворачиваюсь.

Казалось, что забылось всё, но сейчас, когда вспоминаю, опять начинаю нервничать. Да и не хочу я ему ничего рассказывать. Нашли крайнюю. Набросились всем скопом. Выслужиться все хотят. Обидно. Так обидно, — до слёз. Не хочу, чтобы он слёзы мои видел.

— Кофе будешь? — нарушает затянувшуюся паузу первым…

— Буду, — мысленно даю себе пинок и напоминаю причину своего визита.

Он начинает звонить.

Пока нам несут кофе, ставит передо мной стакан с водой. Залпом выпиваю. Становится чуть лучше. По крайней мере, со слезами удаётся справиться.

— Я поговорю с ним, не переживай. — тон поменял, не давит больше интонацией. — Удивила ты меня, конечно… Я был уверен, что всё нормально. Там не должно было ничего случиться, я его очень хорошо знаю — он мне ничего не говорил, — кладёт сигареты на стол. — Кури, если хочешь. — сам прикуривает и встаёт. Начинает ходить за моей спиной. Бесит.

— Я такие не курю, — капризничаю. Я вообще пытаюсь бросить, но мои потрёпанные нервы, мне этого не позволяют. Срываюсь постоянно.

Ничего мне не говорит, звонит куда-то. Нам тут же приносят пачку тонких сигарет с ментолом. Прикуриваю. Успокаиваюсь немного.

Он продолжает ходить за моей спиной. Стараюсь не думать о нём, но получается не очень — его присутствие за спиной, сильно раздражает.

— Слушай, — наконец садится, — я с Виктором встречаюсь сегодня. Обсудим с ним твой вопрос. Если там что-то и было, то больше не повториться, если ты, конечно, сама не захочешь, — он хороший мужик, надёжный. И не бедный, кстати. — наклоняет голову, наблюдает за моей реакцией. Это он о чём сейчас? — Если ты решишь наказать кого-то, то накажем, — не сомневайся. Но я тебе обещаю, что никто тебя больше не тронет. И ты можешь всегда мне звонить. По любому вопросу. Поняла?

Говнюк — подумала про себя и кивнула, в знак согласия…

— Вот и хорошо. Успокоилась? Можем переходить к нашим вопросам?

Киваю…

— Ну что, появлялся кто-нибудь? — расслабленно откидывается на спинку кресла.

— Нет… — на моё «нет» — усмехается. Не верит, похоже.

Ставит передо мной стакан с водой.

Я дышать перестаю…

— Мы думали, что они на похоронах отца появятся, — начинает без всяких прелюдий, — но они не появились. Наши дежурили, ждали. Так и не дождались. С дамой зато интересной познакомились. Говорят, жена Матвея… — Закрываю глаза. Пальцами переносицу зажимаю, чтобы не разрыдаться. В груди пожар разгорается моментально. — Мужа своего она, естественно, не видела, и знать не знает где он. Но там дама такая: «палец в рот не клади, — откусит по локоть». Документов не показала… — прорываются сквозь дикий стук сердца его слова, — но местные подтвердили, что… — не слышу больше ничего. — Кать? Слышишь меня? — громко зовёт и трясёт меня за руку. Распахиваю резко глаза и втыкаюсь в его внимательный взгляд. — Ты чего так расстроилась?

— Я знала их отца, — губы дрожат…

— Ну это жизнь, — разводит руки по сторонам, — все мы там будем… когда-нибудь. Он тебе вообще никто. Так за каждого переживать, здоровья не хватит — нельзя так. Нежная ты какая-то. Сильный мужик тебе рядом нужен. Такие, как ты, в одиночку, не выживают — пододвигает ко мне стакан. Кручу в руках стакан, не понимаю о чём он. — Успокоилась? — не ждёт моего ответа. — Пойдём, покажу тебе кое-что.

Встаёт…

Я встаю, вслед за ним…Ног не чувствую. Тело ватное.

В голове вереница мыслей и все они режут на мелкие кусочки моё израненное сердце…

Мне жаль их папу…Он мне очень нравился…

И что значит жена? Как такое возможно?

Сердца стучит так сильно, что перекрывает звук наших шагов. В висках пульсирует. Пытаюсь дышать, но воздуха катастрофически не хватает…

Выходим на улицу, и ноги больше не идут…: перед моими глазами стоит его раскуроченная в хлам «шеви нива», невероятного лазурного цвета…., как его глаза…

— Нет, нет, нет, только не это — шепчу одними губами…

Вокруг всё плывёт…

— Катюш, тебе нравится? — показывает мне на машину.

А я смотрю в его глаза и тону в них…

Глаз оторвать не могу…

Подхватывает меня на руки, кружит, хохочет. Я обхватываю ногами его корпус, откидываюсь назад, раскинув руки по сторонам и тоже хохочу…

— Поехали, — ставит на землю и целует, чуть прикоснувшись к моим губам своими.

— Куда? — зачем-то спрашиваю опять. Знаю же, что пойду за ним, не задумываясь, куда позовёт. И всё равно спрашиваю…

— К свадьбе готовиться будем… — серьёзен.

Я так и не сказала ему, что я его люблю…

***

— Катерина — мужской голос вытягивает меня из глубины его глаз. Мне это не нравится. Голос знакомый, но я не могу его вспомнить. В нос бьёт резкий запах незнакомого мужчины. Страшно становится…

Пытаюсь закричать, позвать на помощь, но голос срывается, и вместо криков, из горла вырываются лишь хрипы…

— Тшш, — незнакомый женский голос. Меня осторожно гладят по голове, — Успокойся, всё хорошо. — замираю. Это ещё кто? — довели девочку, монстры, — тот же голос.

— Да никто её не доводил. Любовь у неё безумная. Он её кинул, а она его прикрывает и всё также любить продолжает… — знакомый голос. Зажмуриваю глаза сильнее, мне неприятно его вспоминать. И просыпаться я не хочу. Так бы и спала, пока всё это не закончится… — Эх, меня бы кто-нибудь так любил… — вдруг мечтательно произносит он, — на руках бы носил…

— Да ладно вам Ярослав Игоревич, все вы так говорите… — хихикает женщина, — а как до дела дойдёт, так в кусты и обещания все свои сразу забываете. Знаю я вас…

Я резко открываю глаза и сажусь…

Вспоминаю всё…

Оглядываюсь по сторонам — в кабинете. Совсем не помню, как тут оказалась, ничего не помню.

Паника накрывает с такой силой, что трясти начинает…

Следователь подлетает ко мне: — лежи, не вставай, — берёт двумя руками за плечи, пытается на диван уложить. — Перепугала ты нас…

— Что с ним? — скидываю его руки с плеч и начинаю молотить его кулаками. Не контролирую больше себя, сбила все настройки. — Он жив? — хриплю…

— Да жив он, жив, успокойся… — не уклоняется от моих кулаков, не сдерживает меня, даёт себя бить. Его мышцы твёрдые, как камень. Мне больно. Не выдерживаю боли, опускаю руки и начинаю рыдать в голос…

Легонько встряхивает меня двумя руками:

— Успокойся, жив он…

Замираю…

— Жив? — переспрашиваю и смотрю на него с надеждой.

— Жив, всё хорошо у него, — не ранен, не в больнице и вообще мы не знаем где он. В шоколаде всё у него, не сомневайся. У тебя всё похуже будет…

Не могу поверить в его слова. Там машина — всмятку. Выжить в ней не было ни единого шанса. Меня трясёт так, что зубы стучат…

Девушка накидывает на меня покрывало и протягивает стакан.

— Что это? — принюхиваюсь к жидкости в стакане.

— Обычный корвалол, — показывает пузырёк с корвалолом, — не бойся, никто не хочет тебя отравить. — Выпей, успокоиться тебе надо.

Послушно выпиваю неприятную жидкость. Высмаркиваюсь, в любезно протянутые ею салфетки. Время тяну. Она мне даже нравится. Приятная. И голос у неё приятный — успокаивает.

Мысли путаются, туман в голове. Наваливается вдруг какая-то жуткая слабость и апатия. То ли от стресса, то ли от корвалола. Сижу, уставилась в одну точку, ни рукой ни ногой пошевелить не могу. Не знаю, во что верить.

— Кать, давай мы тебя сейчас домой отвезём, — выдёргивает меня из задумчивости следователь, — а завтра продолжим. Что-то ты совсем расклеилась…

— У вас остались ко мне вопросы? — еле языком шевелю, как в замедленной съёмке всё.

— Мы не закончили, да.

— Я в норме. Сегодня закончим. — совсем не хочу с ним разговаривать, но завтра я к нему не хочу ещё больше. Завтра я его не выдержу. Мне не хватит ночи на восстановление. Мне трёх месяцев не хватило.

— Уверена?

— Уверена. Откуда у вас его машина? — терять уже нечего.

— Он умудрился её продать. — Я тихонечко выдыхаю, а он разворачивается к девушке: — всё, можешь идти…

Она стоит какое-то время в замешательстве: смотрит на него, потом на меня, пожимает плечами и идёт к двери.

— Кать, если он обижать тебя будет — кричи, — поворачивается ко мне уже на выходе, — У нас двери таксебешные на самом деле, всё слышно. Я напротив сижу, — прибегу, если что…

Мне приятна её поддержка. Не факт, что она мне поможет, но знать, что кто-то тебя поддерживает — приятно.

— Покупатель ехал снимать её с учёта — начинает он, провожая девушку взглядом, — не доехал. Уснул за рулём. Машину мы естественно конфисковали, она ему и не нужна больше. Там проще новую купить, чем эту сделать — дешевле обойдётся. Так что, жив он и здоров, успокойся. За себя лучше переживай. Тебе о себе думать надо, а не о нём. Я вообще подумал, грешным делом, что это его родственники или друзья тебя нашли…

Я чуть слюной не подавилась от его заявления, взбодрилась даже немного:

— Не поняла? Я причём?

— Ну там семья осталось без денег, без кормильца, без машины, — пожимает плечами, а сам внимательно смотрит, — мало ли что им в голову взбредёт. Они из другого города…Диаспора какая-то…

— Машина ваша? — перебиваю его

Сама в голове прокручиваю ситуацию: я к этой машине никаким боком не стою. Если бы искали, то давно нашли бы Ирочку. Мозги мне пудрит? Думает, совсем не соображаю?

— Пока дело не закрыто — наша. Конфискована.

— Я причём? — повторяю вопрос, — откуда они про меня узнают?

— Так-то не должны вроде. — тянет неуверенно. — Мы тебя не светим, но за всеми же не уследишь. Даже я не знаю, сколько народу пострадало, и кто ещё там их ищет…Катя, — впервые меня так называет, — там очень серьёзные люди замешаны. Тебе реально может быть опасно без защиты… — ждет моей реакции. Не дождавшись, наклоняется и почти ласково спрашивает: — нормально всё? Успокоилась немного?

Хочется расцарапать его физиономию…

Но я благоразумно отвечаю:

— Успокоилась. Есть ещё вопросы?