Галинкина любовь [Я буду держать тебя за руку]
- Автор: Юлия Монакова
- Жанр: Современные любовные романы / Остросюжетные любовные романы
- Дата выхода: 2016
Читать книгу "Галинкина любовь [Я буду держать тебя за руку]"
Виктория Белкина
Как бы кощунственно это ни звучало, но, когда вокруг Белецкого разразился связанный с его бездетностью скандал, Вика немного расслабилась. Нет, в глубине души она, конечно же, сочувствовала Александру, интимная тайна которого была так безжалостно брошена на растерзание алчной журналистской своре. Но в сложившейся ситуации она видела, прежде всего, собственную выгоду: теперь-то Александру будет явно не до её семьи и ребёнка.
Впрочем, Данила был настроен более скептически и не разделял оптимизма жены.
– Не думаешь ли ты, – спросил он хмуро, – что Белецкий попытается спасти свою репутацию как раз за счёт Ванечки?.. Дескать, вот вы все про меня такой бред пишете, а на самом деле у меня есть родной сын!
– Мне так не кажется, – она покачала головой. – СМИ раздули историю до небес, голословно опровергнуть факт уже не получится. С него потребуют доказательства, а никаких реальных подтверждений тому, что он Ванькин отец, у Саши точно нет.
– Да, пока нет, но если он их раздобудет?
– Как? – Вика пожала плечами. – Для ДНК-теста, насколько мне известно, требуется как минимум капелька крови или слюны, ну или хотя бы волосок. А я его к Ванечке и на километр не подпущу.
– Ну, не знаю… Вдруг он подкупит няню?
– По-моему, у тебя развивается паранойя. Успокойся, Дань. Я почему-то уверена, что Саша не станет действовать такими низкими способами.
– С чего это ты так веришь в его порядочность? – проворчал Данила. – Он, по-моему, не раз проявлял себя, как самая настоящая скотина.
– Не знаю… Мне показалось, он изменился, – задумчиво произнесла Вика. – Ты знаешь, я действительно верю в то, что люди способны меняться к лучшему.
– «Я встретил вас – и всё былое в отжившем сердце ожило…» – несколько нервно продекламировал Данила. Вика воззрилась на него в непередаваемом изумлении.
– Данечка, ты что – всё ещё ревнуешь?! До сих пор? Глупый! Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, и, кажется, после нашей свадьбы я ни разу не давала тебе повода…
– Ладно, – не в силах выдержать укоризненный взгляд жены, буркнул он, глубоко уязвлённый тем, что Вика так легко попала в его слабое место. – Я не тебе не доверяю, а Белецкому. Он просто мне не нравится… Вот и всё. Забудь.
Тем временем пришла пора, наконец, играть дипломный спектакль перед государственной аттестационной комиссией.
И сама Вика, и её однокурсники, и Мастер – Алексей Яковлевич Михальченко – ужасно волновались в преддверии такого ответственного события. Несомненно, ребята уже не раз успели проявить себя на сцене как талантливые артисты, но… всё-таки страшно было услышать окончательный приговор, который решил бы их участь: профпригодны они или нет. Ну, и никто, конечно, не желал подводить Мастера – хотелось, чтобы он гордился ими по праву.
Незадолго до экзамена выпускниками овладела самая настоящая паника. Все актёрские суеверия, даже самые несуразные, безусловно принимались теперь на веру. Нельзя было ронять текст с ролью, иначе спектакль рисковал провалиться. В гримёрку следовало заходить только с левой ноги. Рассыпать грим считалось гарантией будущего несчастья, споткнуться на сцене – очень плохой приметой, а свист в театре приравнивался практически к преступлению. Порой доходило до абсурда: к примеру, говорили, что кот, прошедший по сцене прямо во время спектакля, является гарантией успеха, и многие девушки – сокурсницы Вики – на полном серьёзе предлагали привезти из дома своих котов и кошек.
Перед самым представлением Вика нечаянно подслушала дискуссию членов аттестационной комиссии с Михальченко. Педагогические тузы шествовали по коридору института, а Вика шла чуть поодаль, так что часть разговора долетала и до её ушей. То, что она услышала, перепугало её до смерти.
– Знаете ли вы, дорогой Алексей Яковлевич, – говорила пожилая преподавательница ВГИКа, искусствовед Паола Зайцева, – что смотреть дипломные работы наших студентов год от года становится для меня всё более тяжким испытанием?
– Устаёте от количества спектаклей? – сочувственно протянул Мастер. – Оно и понятно, теперь же актёры учатся не только на бюджетных курсах, но и на коммерческих, их стало намного больше…
– Не в этом дело, – она махнула рукой. – Подавленность и уныние, которые накатывают на меня после просмотра – вот куда более серьёзное испытание, мой милый друг.
– Именно! – вмешался председатель госкомиссии, режиссёр и преподаватель Дмитрий Родимов. – Главный бич студенческих спектаклей – вялость, аморфность, рутина и скука. Никакой энергии творчества, всё показное. Этакая псевдоэнергетика, а внутри – абсолютная пустота!
– Впрочем, может, это и не вина выпускников, – великодушно заметила Зайцева, не обращая внимания на то, как помрачнело лицо Михальченко. – Видите ли, коллеги, наша театральная педагогика предельно регламентирована. Никаких отклонений от привычного курса! И вот с постными лицами эта суровая истина передается из одних вялых педагогических рук – в другие…
– Мне кажется, вы не совсем справедливы, уважаемая Паола Викторовна, – хмуро возразил Мастер, но она не дала ему закончить, воскликнув:
– Но согласитесь же – наш вуз пугающе архаичен! Педагоги сосредотачиваются на технологиях актёрского мастерства, но при этом, к сожалению, упускают из вида раскрытие и воспитание, подчёркиваю – воспитание! – творческой личности. Преподаватели душевно законсервированы в своих многолетних наработках, они просто боятся экспериментировать.
– Впрочем, это беда не только ВГИКа, но и всех остальных театральных институтов, – великодушно добавил Родимов. – Что ни курс, то человек тридцать-сорок: как выйдут, аж сцены за ними не видно. Все думают – ах, небывалый урожай на таланты! Какое там… Редко-редко блеснёт какая-нибудь «звезда» на курсе, а все остальные – так, на прокорм.
– Да ведь это ещё на вступительных заметно, любезный Дмитрий Денисович, – Зайцева снисходительно улыбнулась. – Они же все одинаковые, попросишь показать какое-нибудь животное – так свинья от собаки отличается у них только тем, что чешет спину о стенку. Никакой фантазии… Кого набираем? Зачем?
– Ну, не скажите, Паола Викторовна, – уязвлённо возразил Михальченко. – На моём курсе одарённых было видно сразу. Они вам, если надо, и собак, и свиней, и лягушек покажут так, что вы помрёте со смеху.
– Бог мой, Алексей Яковлевич, – рассмеялась Зайцева, – да мы же сейчас не конкретно о вашем курсе, а так, вообще… Я вижу, у вас настроение испортилось? Не надо, голубчик.
– Ну что ж, вот и поглядим сегодня на ваших подопечных, – с достоинством резюмировал Родимов. – Чем удивят… Да и удивят ли?
Вика, ставшая нечаянной свидетельницей этого разговора, почувствовала, как у неё затряслись поджилки. С неё вмиг слетели самоуверенность и бравада. Сделалось страшно – да с чего она вообще вообразила, что является актрисой? Кто внушил ей, что она талантлива? Вдруг и у неё тоже, как говорил Родимов, – всего лишь показная энергетика при внутренней пустоте?
– Белкина, ты чего такая? – спросил её Никита незадолго до выхода на сцену.
– Какая? – уточнила она хмуро.
– Ну… бледня-бледнёй, – сформулировал он в свойственной ему ироничной манере. – Опять, что ли, господин Белецкий обещал почтить нас своим присутствием?
– Да нет, – отмахнулась она. – Он тут совсем ни при чём. Просто…
Не зная, как сформулировать, Вика подняла на него испуганные, как у ребёнка, глаза, и выдохнула:
– Никитос, как ты считаешь – я бездарь или нет?
– Дура, что ли? – изумился он. – С чего вдруг такое самокопание перед самым получением диплома? Не поздновато ли спохватилась?
– Ладно, проехали… – она отвернулась. На душе сделалось совсем гадко. Как, ну вот как в таком состоянии выходить на сцену, как играть, когда кажешься себе куском бесполезного нерабочего материала?
– Да что с тобой, Вика? – забеспокоился Никита уже по-настоящему. – Оставь этот мильон терзаний… Ты не бездарь. Очень даже наоборот!
– Ты правда так думаешь или просто меня утешаешь?
– Дурища.
Вика не успела даже опомниться, как Никита обнял её и принялся успокаивающе гладить по волосам.
– Ты очень, очень талантливая. Самая способная на курсе. Это правда.
Вика растерянно захлопала глазами. Неужели он умеет разговаривать по-человечески? Без насмешек, подколок и стёба? Он искренен сейчас с нею или это какой-то идиотский розыгрыш?
– Расслабься, балда, – сказал он, но в голосе его не было ни тени издёвки – только трогательное желание поддержать. – Я всегда считал тебя чертовски классной актрисой. Честно-честно. Ну, не такой талантливой, как я, конечно, но всё-таки…
– Ты мне никогда этого не говорил, – осторожно произнесла она.
– Не хотел баловать, – в его тоне снова появилась привычная насмешливость. – Ладно, иди-ка быстренько поправь причёску перед выходом. А то будешь как лахудра…
– Спасибо тебе, Никитос, – произнесла она с признательностью. – Мне… важно было это услышать. Особенно от тебя.
Вика поспешно направилась в гримёрную, а Никита ещё некоторое время смотрел ей вслед. Вдруг он почувствовал на себе чей-то взгляд и, обернувшись, заметил шокированную этой сценой Варечку. «Что, чёрт возьми, происходит?! – кричали её глаза. – Почему вы обнимались?»
– Ты что, Варвара, шпионить вздумала? – шутливо вопросил её Никита. – Подкралась незаметно, подслушивала тайком чужие разговоры? Ай-ай-ай, нехорошо… Разве тебя не учили в детстве, что это неприлично?
Лицо Варечки пошло красными пятнами. Девушка несколько мгновений беззвучно глотала ртом воздух, а затем, наконец, выговорила:
– А… что это сейчас здесь было?
– Да это я, понимаешь, Белкиной в любви объяснялся, – серьёзно отозвался он. – Берите, говорю, Виктория, мою руку и сердце, а заодно и все остальные органы, которые не менее прекрасны…
– И Вика… согласилась? У неё же муж есть, – ошарашенно сказала Варечка.
Никита вдруг сделался очень раздражённым.
– Господи, ну как можно быть такой дурой без чувства юмора, – резко бросил он, а затем, ссутулившись и засунув руки в карманы, быстро зашагал прочь.
…Успех поехали отмечать к Мастеру домой.
Это стало традицией с самого первого курса – квартира Алексея Яковлевича была для его студентов пристанищем, тихой гаванью, и многие заглядывали туда запросто, даже без причины. Но чаще всего к Михальченко приезжали по какому-нибудь поводу – счастливому ли, печальному ли. Иногда за один раз в доме собиралось сразу несколько поколений его бывших студентов. Вика с Данилой частенько обедали у Мастера – Даня окончил ВГИК на четыре года раньше жены, но Михальченко искренне любил его, выделял среди других своих выпускников и всегда был рад видеть. По большому счёту, именно Мастер в своё время и «сосватал» эту парочку, от души желая им счастья.
Спектакль, вопреки мрачному Викиному настрою, прошёл просто блестяще. Члены госкомиссии, несмотря на свои нерадостные прогнозы, наперебой рассыпались в комплиментах как самому Алексею Яковлевичу, так и его ученикам.
– Ребята, – сказал Родимов, – вы уже даже не бывшие студенты, вы – артисты! Настоящие и состоявшиеся… Конечно, официальное вручение дипломов будет только через неделю, но вы и без бумажки – не букашки, верьте мне. Поздравляю с грандиозным входом в Большую Жизнь!