Разыскивается миллионер без вредных привычек

Глава 15. Настя

Никогда бы не подумала, что детские утренники на меня так влияют. Племянников у меня не было, замужних подружек подружек завались, но с их детьми я не так, чтобы близка была. У Таньки детей нет, если Тотошку не считать. Так что этот мой утренник — первый.

Старшеклассники томились, переминались с ноги на ногу, наверное мечтали о завтрашнем свободном дне. Хотя, у них то ещё экзамены впереди. А вот на мелких смотреть одно удовольствие. Девочки все в бантах, гольфах, юбках в складочку. У мальчишек брюки наглажены, рубашки, и цветы, цветы… первоклассники стихи рассказывают, я стою, моргаю усиленно ибо слезы наворачиваются, чувствую себя дурой. Очень сентиментальной дурой.

— Точно, беременна, — заключила я вслух, забывшись.

Поймала настороженный взгляд соседки. А что вы хотели, жизнь в одиночестве быстро приучает к разговорам с собой, как с единственным собеседником. Ничего, вот рожу малыша и заболтаю его всласть, он даже сбежать не сможет. На этой ноте оптимистично улыбнулась и отыскала взглядом Никитку. Красавец. Жалко, рожать мне придётся тайком. Мне кажется, из Никитки получился бы отличный старший брат.

— Скучища, — сказал Никита, когда линейка закончилась, а разряженная толпа разбилась на маленькие группки. — Теперь хоть каникулы.

— Пошли домой, — строго велела себе я, входя во вкус и все больше чувствуя себя молодой мамой.

Домой меня сразу не отпустили — заставили посетить родительское собрание, что я и сделала с удовольствием — потренируюсь. На нем долго и нудно рассказывали обо всех опасностях, которые подстерегают детей во время каникул. Об ответственности. Заставили расписаться.

— Анжелика Юрьевна? — спросила у меня учительница.

Ревность кольнула в сердце — видимо это и есть мама кукушка. Зовут красиво… я неопределённо улыбнулась. Называться чужим именем не хотелось, но объяснять, что я тут делаю тоже желания не горела. Поэтому расписалась в журнале и торопливо слиняла.

— На автобус! — торжественно велел Никита. — Папы все равно нет, может до конечной и обратно?

Я головой покачала, даже я не знала, в какой конец сей маршрут упирался.

— Домой.

Ужасно хотелось его про маму спросить. Наверняка рассказал бы, дети гораздо проще взрослых устроены, правильнее. Но он так сиял, радуясь тому, что каникулы начались, что в автобусе едет… у меня духу не хватило.

У дома Таньки чёрный мерседес стоит, и к ней не зайти, видимо, мамаша приехала. Я покосилась на дом, но ничего интересного разглядеть не сумела. Никитка тем временем отпер дверь. Я вошла первой — и слава богу. Меня буквально с ног снесло, я упала, больно стукнувшись затылком о пол. Так последний разум выбьет! И оторопела — на мне няня сидела.

— Дамочка, вы совсем того? — как можно вежливее спросила я с полу, вспомнив, что буйнопомешаных лучше не провоцировать.

— Ты ребёнка украла!

— Я сам укрался, — испуганно пискнул от дверей Никитка.

Я заерзала, пытаясь высвободиться, но мерзавка была на удивление сильной, да ведь ещё и врасплох умудрилась меня захватить! Она наклонилась ко мне и прошипела прямо в лицо.

— Я тебе говорила, не тереться тут? Егор Петрович мне про вас рассказал. Вы чокнутая! Я в тюрьму вас посажу!

Я смотрела на неё, как зачарованная. Вот же наглая сучка! Была бы я такой, от меня Стасик точно бы не загулял, испугался бы. Опомнившись, я попыталась её с себя сбросить.

— Ты здесь гулянку устроила! Ребенок ночью ушёл! Один!

— Полиции будешь рассказывать и Егору, похитительница младенцев!

И хрюкнув на меня упала, ибо вышеозначенный младенец ударил её по голове цветочным горшком. Сверху осыпалась земля, лицо накрыл большой зелёный лист. Я смахнула его и поморщилась — субтильная нянька была очень тяжёлой.

— Теперь меня тоже посадят, — дрожащим голосом сказал Никита. — Вместе с тобой.

— Не дрейфь, — посоветовала я. — Говно не тонет… То есть, не слушай меня, или хотя бы папе не рассказывай. Ничего тетеньке не будет, вон лежит сопит. Но сидеть я тут с ней боюсь. Пошли отсюда а.

Побледневший со страху ребёнок кивнул. Всю дорогу до нищей Покровки он убеждал меня, что даст показания в мою пользу, признается, что сбежал сам. А удар нанёс из самозащиты. И не надо ничего на себя брать, ибо он мужчина, и должен отвечать за свои поступки…

— Но папа убьёт все равно, — констатировал он.

— Перед смертью не надышишься, — пожала плечами я. — Давай скорее, обедать уже давно пора.

После еды мой новый подопечный повеселел. Я отмывалась от земли в душе а он бегал по двору от Глафиры, которая умудрилась перелезть через мой забор. Его я тоже отмыла. Здесь, в многочисленных шкафах хранились много всякого, и поэтому я выдала ему свои старые шорты и футболку. Сначала правда, пришлось вынести спор на тему, насколько эти вещи девчачьи.

— На речку пошли, — велела я.

На речке поели снова, устроив пикник. Купаться ещё холодно, но по мелководью бегать самое то. Никитка смеялся над тем, что я совершенно не умею бросать камешки лягушкой, я делала вид, что обижаюсь. Из мальчика вышел неплохой учитель — скоро мой камешек перестал тонуть моментально, едва коснувшись воды.

Однако моё веселье с каждой минутой убывало — скоро идти сдаваться и эта мысль заставляла меня томиться и поглядывать на часы каждую минуту. У Никиты зазвонил телефон.

— Уже скоро совсем? А Рита тебе не звонила? Нет нет… все хорошо. Хорошо, пап, жду, — потом на меня посмотрел и признался: — Ни разу ещё так папу не боялся.

— Пойдём… сдаваться.

Шли мы медленно, понуро склонив головы, пиная камешки на обочине. Я думала, что Никита, пусть и получит, будет непременно прощен. А меня от тела отлучат, с гарантией, навечно, без всяких последних разов. От этой мысли горчило в горле и шагалось ещё медленнее.

Дошли мы все равно до обидного быстро. Домой заходить не стали, сели рядышком на крылечке. Я даже трусливо подумала, что могу сбежать, мой городской адрес Егор не знает… но продолжала сидеть на месте. Не оставлять же Никиту с этой неадекваткой, она на людей из-за углов прыгает.

Никита чиркал палочкой по плитке дорожной и выглядел весьма печально. Я придвинулась ближе, и чуть приобняла его за плечи. Думала, отодвинется, но он не стал. Так и сидели, ждали.

— Он тебя убивать не станет, — как смогла утешила я. — Он тебя любит.

А меня то не любит. Точно убьёт. Я была так взвинчена, что узнала даже двигатель его машины, глаза зажмурила услышав. Приоткрыла — точно он. Припарковался, из машины выскочил, на меня уставился. Ну все, пришло моё время. Я встала, отряхнула задницу от пыли, подбородок вздернула — умирать, так гордо. Никитка встал тоже, и за руку меня взял.

— Что… Это происходит? — слишком спокойно спросил Егор. — Никита, что за фигня на тебя надета?

— Двадцать лет назад это было очень модно, — обиделась я.

Лучше бы сразу орать начал. Я где-то вычитала, что крик это способ выплеснуть агрессию. Я очень даже не против, чтобы её выплескивали именно так, без рукоприкладства. За спиной распахнулась дверь — нянька выскочила. Стояла наверное, караулила.

— Она! — крикнула она и тыкнула в меня пальцем до наглядности. Палец мне хотелось сломать, но я стерпела. — Она вашего ребёнка похитила!

— Этого? — переспросил Егор и указал на Никитку. Тот смотрел в землю и всем видом демонстрировал смирение.

— Этого, — подтвердила няня. — Похитила!

— Ты пьянку устроила и от тебя ребёнок сбежал!

— Ко мне только друзья приехали, ненадолго и в дом не заходили!

— Я сам ушёл! — вставил Никита, но остался неуслышанным.

— Я тебя убью, — обещала мне няня.

Зря обещала. Я девочка хорошая, ни разу за последнее десятилетие не дравшаяся, но пожалуй, пора вспомнить, что в садике я была грозой всей группы. Мама говорила, что со мной даже на горшке сидеть рядом отказывались. Няня решила повторить финт и с визгом на меня бросилась. Я выставила подножку шагнув в сторону. Успела даже подумать, честно ли? Но долго думать не получилось, нянька упала, но и меня за собой свалила. В её волосы я вцепилась с невыразимым блаженством, вспомнила, и что за ребенком она не смотрела, и что слишком смотрела на его папу… Наслаждаться мешал только один момент — она мой хвост тоже захапала. Надо признаться, что это очень больно.

Мы катались по асфальту и визжали. Наверное, со стороны выглядели очень некрасиво, прощай моя репутация. Впрочем, нашу драку прервали очень быстро — Егор вытащил уже знакомый мне шланг, включил воду и окатил нас ею. Мы сидели напротив друг друга на земле и убирали с лица растрепанные волосы.

— Ты уволена, — сказал Егор няне, я возликовала. — В агентство я ещё позвоню. Тебе запрещаю подходить к моему ребёнку ближе, чем на сто метров. — тут я приуныла, это относилось ко мне. — А ты товарищ, идёшь со мной на разбор полётов, потом уже будем решать, как и за что тебя наказывать.

— Меня нельзя наказывать, у меня сегодня праздничный день! Последний звонок был!

— Ты один ходил?

— С Настей, — признался Никита.

Егор поднял меня с земли, причём не очень вежливо, а практически за шкирку, поставил на ноги. Газон был мокрым, я поскользнулась, и была вынуждена о него опереться. Егор пах. Не привычно гелем для душа, дорогой туалетной водой. От него солнцем пахло, потом даже. Странно, но запах мне нравился, хотелось даже полной грудью вдохнуть, если бы только не боялась, что убивать будет, так и сделала бы… Даже в животе горячо стало.

— Ты так пахнешь, — вырвалось у меня помимо воли.

— Как? — опешил он.

— Мужчиной.

Егор выругался, выволок меня с территории своего участка, оставив на нейтральной дороге. Сам шагнул обратно к своим шиповникам.

— Я тут, — раздельно, чётко, как для умственно неполноценного сказал он. — Ты там. Все! Рита, собирай свои вещи, Никита, прыгай в машину сейчас же, я тебя к бабушке отвезу. Никаких нет!

И правда, увёз. Прям разу же. Я так и осталась растерянно стоять там, где поставили, а машина с идеальным папой и идеальным ребенком скрылась за поворотом. Мокрая няня с вещами пошла на остановку. Выяснять с ней отношения теперь не было никакого желания, она больше не представляла угрозы.

Я простояла ещё пять минут и пошла домой. Шла и убеждала себя, все хорошо, главное, что не убил. Руки ноги есть, все шевелится, голова правда болит, в тех местах, в которых истеричка меня за волосы тянула. Домик встретил меня тишиной. На спинке дивана висят Никиткины вещи, забыли про них совсем. Вышла в сад. Помидоры поникли, наверное, сдохли. Редиска с картошкой не показались. Я тоже поникла совсем, никакой в жизни радости. Полила свои грядки, ради приличия, и легла спать, благо хозяйка Маркиза вернулась и вечером я была совершенно свободна.

Проснулась уже в сумерках и совершенно разбитой. Голова варёная, гудит, душ нисколько не помог, таблетки от боли я пить побоялась, вдруг, беременна уже. Попила чаю и поняла, что мне необходима прогулка. Причём непременно в направлении большой Покровки, там воздух особенно освежает. К Таньке зайду, выпью ещё чаю, в конце концов, чаю много не бывает.

С Таней не получилось — мерседес никуда не делся. Я покосилась на дом Егора — свет горит. Вернулся. Терять мне нечего, это точно. Я конечно к Тане шла, но презерватив не забыла, причём сама только что это осознала, и порядком испугалась.