Лояльный мужчина

11 Границы

Я услышала отдаленные голоса — бормотание глубокого, красивого мужского голоса, негромко мальчишеский и точно совсем негромкий девчачий, и бормотание телевизора.

Я открыла глаза, посмотрела на будильник, было уже почти девять утра.

Я моргнула.

Святое дерьмо! Что произошло с моим будильником?

Я откинула одеяло, встала с кровати, подбежала к двери ванной, схватила халат, натянула его поверх короткой ночной рубашки и бросилась к закрытой двери своей спальни. Затем я рванула обратно в ванную, схватила заколку для хвоста из красивой, розовой стеклянной чаши на полке над унитазом, в который находилась вся моя коллекция, всех цветов заколок для хвоста известные человечеству. Затем я выскочила из спальни, по дороге собирая волосы и завязывая их в хвост.

Я вошла в гостиную-кухню-столовую и увидела на половину пустую коробку с пончиками на кофейном столике, пустые стаканы из-под молока, стоящие не на подставках, и мультики, крутящиеся по телевизору. Билли развалился в моем кресле, а Билле развалилась в основном на Митче, который распластался на моем диване.

Взгляды всех обратились на меня.

— Тетя Мара! Митч сводил нас в ресторан и купил пончиков! — Закричала Билле, при этом не двинулась с места, растянувшись на Митче.

Я поняла, что он купил пончики, потому что увидела коробку, а также потому, что ее рот был весь в сладкой шоколадной глазури.

— Я вижу, детка, — сказала я, переведя взгляд на Митча, включив лазерный луч на своей сетчатке глаза, нацеленный на Митча, который не должен был развалиться на моем диване и есть пончики с детьми до девяти часов утра. Вообще-то он не должен был появиться в моем доме до одиннадцати. К сожалению, лазерный луч моей сетчатки глаза не сработал, и Митч не сгорел, даже не получил ожога.

— Он разрешил нам выбрать, — сообщил Билли, и я посмотрела на него, его новая футболка была усыпана сахарной пудрой.

— Вы сказали Митчу «спасибо»? — Спросила я.

Билле резко повернула голову к Митчу, подняла руку и хлопнула его по груди, закричав:

— Спасибо, Митч!

— Да, спасибо, Митч, — послушно отозвался Билли.

Я стояла, как истукан, не зная, что мне делать, и из всех вариантов, которые я перебирала в уме, решила, что приоритетом были испачканные шоколадной глазурью губы Билле. Поэтому я пошла на кухню, схватила бумажное полотенце, намочила и подошла к Билли с Митчем, развалившемся на моем диване. Я присела на корточки, взяла ее за подбородок и стала вытирать ей губы.

— Ты вся в глазури, милая, — пробормотала я, вытирая ей лицо.

— Я знаю, — заявила она мне, изогнув губы в кривой улыбке, пока я их вытирала. — Я потом хотела вытереть.

Я закончила стирать глазурь, встретившись с ней глазами.

— Сколько пончиков ты съела?

— Газиллион! — крикнула она.

— Понятно, — пробормотала я. — Сколько пончиков ты съела на самом деле?

Она подняла вверх руку, я отпустила ее подбородок, Билле подняла три пальца.

Видите? Дети готовы были съесть гораздо больше, чем должны. Как такой маленький желудок Билле мог вместить три пончика, оставалось для меня загадкой.

Ее кривая улыбка все еще была на месте. Я ответила ей такой же, снова взяла ее за подбородок, наклонилась, притянув ее голову к себе, и поцеловала в лоб. Потом отпустила.

— Ты можешь мне сделать также? — Рядом со мной загрохотал глубокий голос Митча, и я перевела на него взгляд.

— У тебя нет глазури на губах, — сообщила я ему, его глаза улыбаясь смотрели на меня, и я ощутила его улыбку всем телом, решив, что мне следует от него сбежать.

Но мне не дали, как только я выпрямилась в полный рост, его теплая, сильная рука ту же обхватила меня сзади колена.

Я остановилась, глубоко вздохнув, посмотрев на него сверху вниз.

— Ты хорошо спала? — спросил он.

— Да, хорошо. Я сплю на «Сприн Делюкс», — ответила я, чувствуя, как его пальцы обжигают мне кожу.

Его улыбка стала шире, и раздалось шипение внизу моего живота.

Потом я решила спросить:

— Тебя впустили дети?

— Нет. Нашел твой запасной ключ и взял.

Я несколько раз щелкнула переключателям лазерного луча на сетчатке глаза, надеясь, что он включится. Но бесполезно.

Потом совершенно несчастным голосом спросила:

— Ты взял мой запасной ключ?!

— Ты же сама сказала, чтобы я чувствовала себя как дома.

Я стиснула зубы, заявив:

— Я не совсем это имела в виду.

Митч ничего не ответил, Билле, которая во время нашего разговора крутила головой то ко мне, то к нему, теперь выжидательно смотрела на меня.

Тут я кое-что вспомнила, поэтому спросила:

— А ты случайно не знаешь, почему у меня не зазвонил будильник?

— Возможно потому, что я его выключил, — ответил он.

И я напряглась всем телом от его слов. Пристально пялясь на него, пытаясь понять свои чувства от того, что он пришел ко мне домой, затем зашел ко мне в спальню, пока я спала, чтобы выключить будильник. Потом я попыталась решить, как к этому отношусь, что он собрал детей и пошел с ними за пончиками. Потом я попыталась решить, как отношусь к тому, что он болтается с детьми у меня в квартире, пока я спала.

Он выдержал мой взгляд, пока я пыталась решить. И мое решение мне не очень понравилось.

— Может, нам стоит поболтать в коридоре, — предложила я, и Митч расхохотался. По какой-то причине Билле сделала то же самое. Я выдернула ногу из его руки и отошла подальше. — Серьезно, Митч, нам нужно поговорить, — настаивая, произнесла я.

Митч все еще широко улыбался, заявив:

— Рад с тобой поболтать, дорогая, но мы не будем болтать в коридоре за дверью.

— Отлично, — отрезала я, развернувшись и прошагав в свою спальню.

Моя спальня была не лучшим вариантом, но она была единственным вариантом. Детская была их комнатой, я хотела, чтобы они поняли, что это только их комната. Ванная комната в коридоре была слишком маленькой. Поэтому спальня стала единственной, где можно было поговорить с глазу на глаз.

Когда я бросила бумажное полотенце в мусорное ведро в ванной, Митч находился уже в спальне, когда я туда вышла. Я скрестила руки на груди, выставив вперед ногу, пытаясь сосредоточиться и не постукивать ногой, потому что если буду сосредоточена на своей постукивающей ноге, то не смогу перейти к акту возмездия.

Митч закрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной, скрестив руки на груди, заинтересованно оглядывая меня с головы до ног.

— Миленькая ночнушка, — пробормотал он, я опустила глаза, тут же запахнув полы халата на своей маленькой, кремовой, эластичной ночнушки с крошечными розовыми цветочками.

Я туго завязала пояс халата, сделав мысленную пометку, никогда больше не выбегать к нему в халате, под которым была всего лишь ночнушка, прежде, чем не упакую себя в одежду из семи слоев. Затем снова скрестила руки на груди и посмотрела на Митча.

Открыла рот, чтобы начать. Потом закрыла. Потом снова открыла рот. Потом закрыла.

А потом все же произнесла:

— Даже не знаю, с чего начать.

— Как насчет того, чтобы подойти ко мне и поцеловать, сказав тем самым доброе утро? — Предположил Митч.

Я ощутила, как мои глаза прищурились.

Затем объявила:

— Я знаю, с чего начать.

Его губы дрогнули, прежде чем он предложил:

— Валяй.

— Во-первых, в доме Мары Ганновер все пользуются подставками под стаканы и чашки, — заявила я.

У Митча опять дернулись уголки губ.

— Засчитано.

— Во-вторых, — продолжала я, — здесь соблюдаются границы.

— Границы?! — Переспросил Митч.

— Да, границы, — ответила я, кивнув. — Например, мы пришли сюда потому, что комната Билли и Билле — их комната, и я хочу, чтобы они чувствовали, что это только их комната.

— Согласен, — согласился Митч.

— Также, как, — я махнула рукой по своей спальне, — это мое личное пространство, и когда я здесь сплю одна, никому не позволено входить ко мне и, скажем, выключать мой будильник.

— Никому, скажем, а мне, позволено входить сюда, когда ты не спишь? Скажем, когда ты проснулась в этой милой ночной рубашке, скинешь халат, чтобы лично продемонстрировать мне исключительные качества кровати «Сприн Делюкс»?

— Я не шучу, Митч, — заявила я, наклонившись к нему на дюйм вперед.

— Я тоже, Мара, — ответил Митч.

Я втянула носом воздух и выпрямилась.

Ладно, я пропущу его замечание мимо ушей.

— В-третьих... — начала я.

— Давай вернемся во-вторых, — прервал он меня, отталкиваясь от двери и направляясь ко мне. — Я хочу более четко понимать границы в этой спальне.

Я начала пятиться.

— Митч…

— Это я к тому, когда дело касается только тебя, в моей спальне не существует никаких границ.

Я ударилась икрами о кровать, Митч продолжал приближаться, поэтому я выставила вперед руку, чтобы его остановить, пробормотав:

— Ум…

— Просто чтобы ты знала, — повторил Митч, его грудь уперлась в мою руку, сдвинув ее, остановившись там, где он и хотел — в моем пространстве, — нахожусь ли я в своей постели, сплю или нет, ты можешь чувствовать себя в моей спальне совершенно свободно, скажем, когда хочешь заползти в нее со мной и сделать все, что тебе захочется.

Боже.

Я понимала, что не должна поддаваться его словам, а твердо стоять на своем.

— Э-э... — пробормотала я, как только грудь Митча прижалась к моей руке, а его взгляд переместился на мою кровать, затем скользнул назад на меня, обхватив меня за талию.

О Боже!

— Выглядит очень уютно, детка, — прошептал он.

— Хм…

— Хотя, такую вещь лучше всего испробовать, прежде чем покупать. Ты поможешь мне с этим?

Мне потребовались все усилия воли, чтобы взять себя в руки.

— Ты подкатываешь ко мне, когда двое детей сидят в соседней комнате? — Спросила я.

— Билле съела три пончика, а Билли — четыре. Примерно через пять минут от такого количества сладкого они впадут в пончиковую кому. Думаю, у нас есть час.

— Митч, серьезно, нам нужно поговорить о важных вещах.

— Согласен. Установление границ между твоей и моей кроватью очень важные вещи.

Я наклонилась к нему на дюйм и прошипела:

— Митч!

Его глаза стали нежными.

— Обещаю, в следующий раз, когда ты будешь спать, я не буду выключать твой будильник.

— Прекрасно, мы можем продолжить?

Он не обратил внимания на мои слова.

— Но это единственное, на что я соглашусь.

Тьфу!

Я наклонилась еще на дюйм и рявкнула:

— Мы можем... продолжить?

Его рука скользнула с моей талии на спину, замерев между лопаток, он усмехнулся, другой рукой по-прежнему удерживая за талию, улыбаясь заявив:

— Можем.

Я положила обе руки ему на грудь.

— Я бы предпочла продолжить наш разговор, когда ты не будешь меня обнимать.

Его рука на моей талии напряглась, а между моими лопатками подтолкнула, и я прижалась к нему всем телом.

Он приблизил лицо и тихо сказал:

— Думаю, это ответ на твою просьбу. А теперь продолжим?

Я посмотрела ему в глаза. Потом вздохнула, решив побыстрее покончить с этим разговором, чтобы успеть выпить кофе, подготовиться к работе и убраться к чертовой матери из своей квартиры и от Митча.

— Мне не нравится, что у тебя имеются ключи от моей квартиры, и ты решил, что можешь приходить, забирать детей без моего ведома.