Лояльный мужчина

26 Дождь всегда заканчивается

Прошло два дня…

Я была одета, как на работу, потому что потом собиралась поехать на работу.

На мне была узкая светло-бежевая юбка-карандаш. Милая светлого персикового цвета блузка. Коричневые босоножки-лодочки на высоком каблуке. Волосы были собраны в закрученный пучок на затылке.

Митчу нравилось, как я одевалась на работу, он сказал, что очень сексуально, хотя ему и не нравилось, что я продавала матрасы мужчинам, одетая таким образом. Но мне приходилось кормить сразу четыре рта. А когда Митч начал кормить еще три рта, то понял мою необходимость так одеваться.

Я сидела за маленьким письменным столом. Митч, как и в прошлый раз, стоял у меня за спиной.

Я совсем не нервничала, но волновалась. Понятия не имея, откуда возьму деньги, чтобы оплатить работу адвоката после нашей вчерашней встречи, которой он будет заниматься в ближайшие месяцы. И я понятия не имела, какая реакция меня ожидает в данный момент.

Но реакцию моего двоюродного брата мне было наплевать.

Я найду деньги, а человек, который вот-вот получит от меня плохие новости, не заслуживает моих нервов и беспокойства.

Раздался звонок, и я почувствовала, как за спиной напрягся Митч, повернув голову к двери.

Митч, в отличие от меня, нервничал. И нервничал он за меня. Я сказала ему, что все будет хорошо, что я в полном порядке, но он мне не поверил.

Но по моей реакции, он поймет, что ему не о чем беспокоиться.

Я наблюдала, как Билл в своем оранжевом комбинезоне и белой футболке появился в дверях.

Он выглядел похудевшим, но цвет его лица стал лучше и его прилично подстригли. Очевидно, в тюрьме сидел и парикмахер. Или, по крайней мере, в тюрьме имелся парикмахер, и Билл воспользовался его услугами, поскольку ему не нужно было теперь принимать решение, потратить свои деньги на стрижку или на наркоту.

Лицо Билла сморщилось, когда он увидел меня, но он подошел все же к стулу за маленьким столом за стеклом напротив. Присел, глядя на меня, а потом перевел взгляд на Митча.

Я схватила телефонную трубку.

Билл перевел на меня глаза.

Он даже не пошевелился.

Я прижала трубку к уху и стала ждать.

Он по-прежнему не двигался.

Митч потерял терпение, наклонился и постучал костяшками пальцев по стеклу. Затем он указал пальцем в сторону телефона.

Билл сердито посмотрел на него и схватил трубку.

Как только он поднес ее к уху, я произнесла:

— Не злись, не бросай трубку и не уходи, — быстро сказала я. — То, что я хочу сказать, очень важно, и ты должен это услышать.

— Я не уверен в том, что ты хочешь сказать, так уж важно, Мара, — ответил Билл, его глаза наполнились ненавистью, а рот и нос скривились в усмешке.

— Это касается Билли и Билле, так что если ты думаешь, что для тебя это не важно то, что я решила сделать, хотя мне необходимо было это сделать уже давно, — ответила я и продолжила: — я знала это.

Билл пристально посмотрел на меня, затем его глаза метнулись к Митчу, прежде чем вернуться ко мне.

— Скажи то, что должна сказать, чтобы я мог убрать отсюда и больше тебя не видеть. Я бы предпочел сидеть взаперти с кучей психов бандитов, чем сидеть здесь с тобой, так что, думаю, ты понимаешь мое мнение, когда дело доходит до тебя, — парировал Билл.

— О, — прошептала я, — я поняла, когда ты послал мою мать и свою мать ко мне. И если я не поняла этого даже тогда, то окончательно все поняла, когда ты заставил их отыскать Джез, чтобы использовать и ее, угрожая мне, Билли и Билле.

Лицо Билла не изменилось, он продолжал сверлить меня взглядом и ухмыляться. Он не чувствовал угрызений совести, даже не предполагая, как его действия могли повлиять на меня, а также не предполагал, как его действия могли отразиться на его детях.

Я продолжила говорить:

— Когда Билли увидел Джез, он вспомнил ее и испугался, Билл.

Билл просто продолжал свирепо смотреть на меня.

— Настолько сильно испугался, что его затрясло.

Билл не произнес ни слова.

— На всякий случай, если тебе не все равно, Билле спала и ее не видела.

От Билла не последовало ни звука.

Я вздохнула, думая, что не следовало удивляться его реакции, учитывая, что он был идиотом.

Я сразу же перешла к делу.

— Вчера мы с Митчем встречались с адвокатом и наняли его. Мы хотим, чтобы он занялся получением для меня постоянной опеки над детьми.

— И меня это должно волновать, потому что...? — Спросил Билл, и я моргнула.

Затем спросила в ответ:

— Прости?

— У меня полно дерьма, о котором мне стоит беспокоиться, Мара. И еще одно дерьмо мне не нужно. Из-за тебя я получил двадцать четыре на семь головную боль на свою задницу, что теперь постоянно должен оглядывать и прикрывать свою спину. Я не собираюсь еще тратить свое время на размышления о том, что ты там задумала. Ты давно горела желанием доказать своему парню-свинье, что ты хороший человек, забрав у меня моих детей. Если я закончу все это веселье живым, то потом и побеспокоюсь о тебе и твоем дерьме.

— И Билли с Билле, — вставила я.

— Что? — вяло спросил он.

— Если ты закончишь это веселье живым, то будешь беспокоиться обо мне, Билли и Билле, — уточнила я.

— Как скажешь, — пробормотал он.

Боже, мой двоюродный брат был настоящим ослом.

— Ни как скажешь, Билл. Твой сын считает тебя куском дерьма, а твоя дочь плакала, переживая за тебя. Так что это не совсем «как скажешь». Это же твои дети и...

Билл оборвал меня:

— Ненадолго, если ты и твой коп получите то, что хотите, так какая разница?

В этом он был прав.

Пора было переходить к самому трудному.

— Ты мог бы все упростить, если бы помог нам, — сказала я ему, и он улыбнулся, но это была не очень приятная улыбка.

— Ага, — прошептал он сквозь свою мерзкую ухмылку, — этого никогда не будет.

Полная задница мой кузен.

— Ты не понимаешь, Билл. Я не прошу за себя. Я прошу за Билли и Билле.

— Этого никогда не будет, — повторил он.

Я уставилась на него во все глаза.

Затем глубоко вздохнула.

— Все те ночи, когда я убегала от матери и ее мужчин, вечеринок, я приходила к тебе. Все те ночи мы говорили в темноте, что будем делать, куда поступим учиться, кем станем. Все те ночи мы говорили только о том, что куда бы мы ни пошли, кем бы мы ни стали, мы станем теми, как мечтали, а не теми, кем нас считал весь город. Я никогда не отказывалась от своей мечты, Билл, не знаю, почему ты отказался. Но сейчас мне наплевать, потому что я не несу ответственности за твою жизнь и за то, что ты с собой сделал. Ты сам во всем виноват. Но ты хочешь всю вину за твою неудавшуюся жизнь повесить на меня? Хорошо. Давай. Хотя меня это мало волнует. Единственное, что меня заботит на данный момент, чтобы Билли и Билле не вели ту жизнь, которая была у нас с тобой в детстве не по нашей вине. Теперь у них есть хорошие кровати, хорошая одежда, новая обувь. У Билли хорошо получается играть в бейсбол, Митч учит его управляться с битой, и у него это неплохо получается. Билли спит каждую ночь с розовым плюшевым мишкой, в которого она влюбилась, это ее любимая игрушка. Дети всегда ходят в чистой одежде в школу. Они едят три раза в день. Они много смеются. Они находятся рядом с людьми, которые заботятся о них, помогают им делать уроки, и они вовремя ложатся спать. Кажется, что все это очень простые вещи, но мы-то с тобой, Билл, знаем, что именно такие простые вещи — это все. И я даю им их. И Митч тоже. Я прошу тебя сделать мне одолжение, и это одолжение — позволить Митчу и мне продолжать им давать все эти простые вещи. Ты должен подписать бумаги. Вот и все. Ты отсидишь, приведешь себя в порядок, выйдешь, и мы сможем поговорить, ты тоже сможешь присутствовать в их жизни. Но только если ты разберешься с самим собой и никогда больше не будешь претендовать на них. Теперь у них есть семья. Они вполне довольны. Они счастливы. Сделай мне одолжение, позволь продолжать заботиться о них, делая их жизнь лучше. И оказывая мне эту услугу, ты фактически оказываешь эту услугу им в первую очередь.

Билл наклонился к стеклу, прищурившись, и медленно произнес:

— Этого… никогда… не случится.

Я молча кивнула. Я так и знала.

И все же я должна была попробовать.

Потом сказала:

— Отлично. Но, хочешь ты или нет, обязательно случится, Билл. Просто займет больше времени. И после того, как они станут официально моими детьми, ты проживешь остаток своей жизни, осознавая, что твой сын ненавидит тебя, а также то, что со временем ты станешь всего лишь туманным воспоминанием для своей дочери, потому что ты растратил ее любовь впустую, которую она так щедро тебе давала. И ты можешь обдумывать это в своей голове, пытаясь и это повесить на меня, но я знаю, что где-то глубоко внутри ты будешь точно знать, что виноват лишь только сам, один. Ты также будешь знать, что я дала им то, о чем мы с тобой мечтали еще в детстве. И ты также будешь знать что, когда Билли встретит девушку, полюбит ее и захочет провести с ней остаток своей жизни, он будет танцевать на своей свадьбе со мной. И также будешь знать что, когда Билле найдет кого-то, кому отдаст свое сердце, она будет танцевать на своей свадьбе с Митчем. И знаешь, все это тоже будет исключительно твоя вина.

Его лицо исказилось, и он прошипел:

— Пошла ты на х*й, Мара.

Но я отрицательно покачала головой.

— Ты говоришь мне «пошла на х*й», хотя на самом деле ты посылаешь на х*й своих детей — Билли и Билле. То, что ты проделываешь со мной, напрямую отражается на твоих детях. Итак, Билл Уинчелл, ты только что доказал мне, что именно тот, кем тебя считал весь наш город. Ты — засранец с дерьмом вместо мозгов, не заботившийся ни о ком, кроме себя. И тебе с этим придется как-то жить.

Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но я даже не стала слушать.

Положила телефонную трубку на рычаг, отодвинула стул и, не глядя больше на него, повернулась к Митчу. Я поймала его руку, его длинные, сильные пальцы крепко и с теплотой сжали мои, и не оглядываясь, мы вышли из комнаты.

Мы вышли из комнаты и шли по коридору, когда Митч пробормотал:

— Я позвоню адвокату.

— Хорошо, — прошептала я.

Его пальцы сжались.

— С тобой все в порядке?

— Да, — ответила я.

Его пальцы снова сжались, но его рука также потянула меня, он остановился.

Я подняла на него голову.

— Точно? — тихо спросил он.

— Единственное, о чем мне стоит беспокоиться — как заплатить адвокату. Я потратила много лет, откладывая деньги на черный день. — Я слегка улыбнулась ему. — Когда идет дождь. Но чтобы ни случилось. Дождь всегда прекращается.

Взгляд Митча скользнул по моему лицу. Затем он улыбнулся в ответ. Затем поднял руку, обвил вокруг моей шеи и притянул к себе.

Потом он поцеловал меня, быстро, крепко, но с закрытым ртом.

Затем прошептал мне прямо в губы:

— Принимайся за работу, милая.

Я усмехнулась, глядя на него.

И мы пошли дальше, Митч довел меня до машины, и я отправилась приниматься за работу.