Лояльный мужчина

18 Мечта, ставшая реальностью

Я медленно открыла глаза, как и вчера, почувствовав смущение.

И точно так же, как и вчера, почувствовала смущение потому, что перед моими глазами предстала преступно привлекательная гладкая кожа, крепкая мускулистая грудь и прижатая макушка Билле к скульптурным выступам ребер, а также моя рука с рукой Билле, лежащие на его плоском, резном животе.

Я моргнула, как и вчера, крепкая, мускулистая грудь никуда не делась так же, как и макушка Билле, но в этот раз поняла, что колено моей ноги упиралось в мягкие хлопковые трусы прямо в твердость Митча.

О боже!

В полусонном состоянии я задала себе вопрос, как такое случилось, да так быстро.

Даже если бы я снова не проснулась с обнаженной грудью Митча (и Билле) и не была полностью погружена в свои мысли, я все равно не смогла бы найти ответа.

Просто потому, что моя жизнь была отстойной (в основном, за исключением той части, которая касалась нежного, милого, хорошего парня Митча, Билли и Билле), я решила сделать себе подарок и запрокинула голову назад. В этот момент увидела знакомое, напряженное горло, знакомый, волевой, заросший темной щетиной подбородок, а затем я снова пристально вперилась в профиль спавшего детектива Митча Лоусона — Десять Целых и Пять Десятых.

Я также внимательно стала разглядывать его губы, которые я знала уже теперь, могли делать просто удивительные вещи не только, прижимаясь к моим губам, но и когда захватывали мой сосок.

И думая обо всем этом, глядя на его мужскую красоту и вспоминая прошлую ночь (до того, как нас прервала Билле), у меня перехватило дыхание.

А потом мне вспомнилось то, что вчера вечером происходило с Билле. И все мысли, что я опять оказалась в постели с прекрасным Митчем и более тревожные (но определенно не неприятные) мысли о том, что происходило у меня с Митчем на диване Митча, вылетели из моей головы. Осталась только мысль о Билле.

Я посмотрела на часы, через шесть минут должен был зазвонить будильник. Митч не разбудил меня ночью, чтобы я проверила Билле.

Я осторожно высвободила руку из-под руки Билле, убрав с его живота, и коснулась ее лба.

Холодный.

Слава Богу.

Потом я прислушалась, они оба ровно дышали, и Билле дышала не тяжело, а спокойно, размеренно. Глубоко и ровно, насколько я могла судить, как вполне здоровый человек

Я закрыла глаза и вздохнула с облегчением.

Значит визит к врачу отменяется, а также отменяется его оплата счетов.

Мысленно я сделала пометку поговорить с мистером Пирсоном и включить моих племянников в мою медстраховку.

И еще кое-что — я не собиралась в данный момент думать о том, сколько будет стоить страховка. В моей жизни уже было достаточно всего, чего я боялась, мне не стоило еще добавлять к этому списку и переживания о страховке.

Затем я осторожно отодвинулась от Митча и Билле, соскользнула с кровати, прикрыв Билле одеялом. Встала, Митч зашевелился, я замерла. Затаив дыхание, смотрела, как он перекатился на бок, обхватив Билле рукой, но ни один из них не проснулся. Их глаза оставались закрытыми, Билле прижималась щекой к его груди.

Я уставилась на него, потому что Митч был прекрасен во сне. Но он был неописуемо красив, будучи хорошим, добрым человеком, который во сне заботливо прижимал к себе спящего шестилетнего ребенка. Девочку, у которой был радостный, солнечный характер (когда она не блевала и не чувствовала себя дерьмово), у которой также имелся дерьмовый отец, чья преступная деятельность и слабость натуры сделали ее жизнь небезопасной, способной причинить ей боль.

У моей прекрасной племянницы с тефлоновым покрытием того, что было с Митчем, никогда не было и никогда не будет с Биллом. Не будет такого, когда ей приснился кошмар и ей необходимо ухватиться за взрослого мужчину, чтобы почувствовать себя в безопасности. Не будет такого, когда она заболела и нуждалась просто в человеческом участии.

Никогда.

Теперь все это у нее появилось.

И то, что сейчас находилось перед моими глазами напоминало мне плакаты о счастливой семейной жизни, но видя эту картину — Митча, обнимающего спящую шестилетнюю девочку, было, по-моему мнению, именно тем, из чего и сделаны мечты.

Каким образом на божьей земле моя жизнь так изменилась, что пред моими глазами сейчас стояла картина, о которой можно было только мечтать?

У меня не было ответа на этот вопрос, и у меня не было времени подумать над этим ответом. Потому что я тут же решила, что Билле сегодня не пойдет в школу, и это было неплохо, у меня был выходной. Но Билли должен был отправиться в школу, и я должна была его туда отвезти.

Я молча обошла кровать, подошла к стулу и схватила фланелевую рубашку Митча, которую бросила на стул вчера утром.

Накинула на плечи и вышла из комнаты. Тихо прикрыв за собой дверь, я поспешила по коридору на кухню, одновременно завязывая волосы в хвост на затылке. Зайдя на кухню, я порылась в шкафчиках и начала варить кофе, а потом вернулась в детскую спальню. Я вошла, подойдя к надувному матрасу на полу, где спал Билли.

Присев рядом с ним на колени, легонько потрясла его за плечо, он открыл глаза и сонно посмотрел на меня.

— Пора тебе отправиться в душ, приятель, — шепотом произнесла я.

— Хорошо, тетя Мара, — без колебаний прошептал он в ответ, вылезая из постели в одной из новых пижам, которые я купила ему, в свободных шортах и свободной футболке, и зашаркав в ванную комнату.

Я решила выпить чашечку кофе, пока он принимает душ. А потом решила отправиться в спальню Митча, взять свои вещи, принять душ в ванной в холле после того, как Билли выйдет, перед тем, как отвезти его в школу, а в это время Митч мог воспользоваться своей ванной в спальне, чтобы подготовиться к рабочему дню.

Я стояла перед кофейником, наливая кофе в кружку, капнув молока, поставила кофейник обратно в кофеварку, поставила кружку на столешницу, чтобы взять ложку, и тут кое-что произошло.

Две сильные руки сомкнулись, одна на моих ребрах, другая на груди. Я застыла как статуя, темная голова наклонилась, и я увидела обнаженные накаченные предплечья, как только почувствовала губы на своей шее.

— Доброе утро, детка, — прошептал Митч, трепет пробежал по моей спине, как только я ощутила, что моя мечта стала явью.

Митч обнимал меня и прошептал: «Доброе утро, детка».

Мне это нравилось.

Да, мне это очень сильно понравилось.

И я хотела бы так встречать каждое утро всегда.

— Митч, — прошептала я в ответ, не в силах больше ничего сказать.

Его руки сжались на мне, губы не отрывались от кожи на шее, когда он спросил:

— Ты хорошо спала?

— Эм..., — ответила я, перед глазами все затуманилось, тело все еще напоминало статую, а в голове все плыло.

Очевидно, для Митча мой ответ был достаточным, потому что его губы переместились с моей шеи к уху, и он пробормотал:

— Ты такая мягкая и теплая и так хорошо ощущаешься в моих руках, особенно твои изгибы.

— Гм, — пробормотала я.

Боже.

Его руки сжались.

— Хотя ты ощущалась бы еще сильнее, наверное, если бы между нами не было шестилетнего ребенка.

О Боже!

— Хм…

— У Билле спала температура, — сообщил он мне.

— Гм... да, — пробормотала я. — Проверила ее лоб, прежде чем встать.

— Мммм… — прошептал он мне на ухо, отчего еще один, более сильный трепет пробежал по моему позвоночнику. Такой сильный, что все мое тело задрожало. Я почувствовала еще одно сжатие его руки, затем руки Митча исчезли, но не прошло и секунды, как его руки оказались на моих бедрах. Я почувствовала, как жар его тела покинул мою спину, но только для того, чтобы развернуть меня к себе лицом, а затем его жар оказался спереди, и его руки снова обвились вокруг меня, одна оказалась на пояснице, другая — выше на лопатках.

Я заглянула в самую глубину его проникновенных глаз и тут же растерялась.

— Ты должна была разбудить меня, — прошептал он, его лицо было так близко, что я почувствовала его дыхание на своих губах.

— Зачем? — Прошептала я в ответ, все еще пропадая в его глазах (в тепле его тела, в его сильных руках, обнимающих меня).

— Потому что ты бросила меня в постели с шестилетним ребенком, — ответил он, и это было сказано мягко без всяких обвинений.

— Ну и что?

— Детка, она — не моя дочь.

— Ты ей нравишься.

— Но она — не моя дочь. Ты там, это круто. Я один в постели с Билле, не так круто.

Вот черт.

Ладно, вот оно что. Я оказалась очередной раз идиоткой, думая, что они напоминали мне американскую мечту семьи. Я, как всегда, облажалась, и Митчу стало не по себе.

— Прости, — прошептала я.

Его руки напряглись, одна из них на лопатках поднялась вверх, и его пальцы схватили меня за хвост.

— Все нормально, — прошептал он в ответ, и я снова начала растворяться в его глазах, хотя его веки опускались одновременно с опускающейся головой, а губы были на расстоянии вдоха от моих.

— Митч, — позвала я, но мои губы коснулись его губ. А потом мои губы вообще перестали говорить, потому что его губы оказались на моих. Он обхватил меня за затылок, наклонив мою голову в сторону, рука передвинулась в другую сторону, его язык прошелся по моим губам, пока мои губы сами собой не раскрылись и его язык не проник внутрь.

Боже.

Вот оно опять.

О Боже!

Он был так хорош на вкус, он так прекрасно ощущался и так прекрасно целовался.

Руки заскользили вверх по его спине, пальцы впились в предплечья, пока он целовал меня, он был таким вкусным, что я не могла не целовать его в ответ.

Наконец, губы Митча оторвались от моих, скользнули вниз по щеке к уху, он зарычал, сжав руки:

— Боже, мне так нравится твой рот.

И вот я снова, стою в его объятиях, крепко прижатая к Митчу и тяжело дышащая.

Как такое случилось?

— Митч… — начала я.

Он приподнял голову, встретившись со мной глазами, оборвав меня:

— Когда у тебя следующий выходной?

Я моргнула.

— А что?

Его рука, лежащая на моих бедрах, напряглась еще сильнее.

— Твой следующий выходной, дорогая, когда?

— Ум... сегодня, — ответила я.

Он ухмыльнулся и тихо произнес:

— Я знаю, милая. Когда у тебя следующий выходной?

— Ээээ ... в пятницу.

— В четверг вечером мы возьмем няню.

Я моргнула, услышав это, такие слова обычно говорит отец матери, муж жене говорил еще больше слов, которые могли ей понравится.

— Что?

— Няня.

— Но почему?

— Потому что в четверг вечером я приглашаю тебя на ужин. Я тебя напою. Потом доставлю домой, а потом буду делать с тобой разные вещи. И то, что я предполагаю проделывать с тобой мягко переведет нас в пятницу, и я не хочу, чтобы дети меня прерывали, пока я буду это делать.

У меня подогнулись даже пальцы на ногах, колени задрожали, а соски начало покалывать.

О боже!

Я изо всех сил пыталась найти дорогу обратно в мир Мары, который был для меня более безопасным и гораздо более здравомыслящим, и начала:

— Я не…

Я замолчала, услышав, как открылась дверь в ванной комнате в коридоре. Билли вышел из душа.

Голова Митча отодвинулась от меня на два дюйма и слегка повернулась, прежде чем он пробормотал:

— Дети все время прерывают.