Столкнувшийся

— Вау. Человек, который ценит историю старого мира.

— Ты всегда хотела стать бухгалтером? — я не понимаю, чем привлекательна такая девушка, потому что не могу представить ее сидящей в офисе целыми днями и перебирающей цифры.

— Э, нет. — Она хихикает так, что фыркает. Черт, я купил ей хорошую траву.

— Тогда чем бы ты занималась, если бы не училась на офисного наркомана?

Она издала нервный смешок. Кто-нибудь спрашивал ее об этом раньше?

— Я люблю искусство, — она произносит эти три слова слабым шепотом, словно делится секретом, добавляя его к нашему растущему списку.

Я сжимаю ее.

— Какого вида искусство?

— Я занимаюсь всеми видами. Живопись, рисунок, но особенно я люблю уголь, потому что мне нравится пачкать руки и размазывать линии, — ее голос выдает ее волнение.

— Ты все еще этим занимаешься? Я не видел тебя с художественными принадлежностями этим летом.

— Уже не так часто. Как только начала ходить в школу, я перестала, за исключением нескольких уроков, которые я делала на стороне для факультативных зачетов. К тому же, мой отец ценит респектабельную карьеру, если он собирается финансировать мою учебу. Если бы я сказала ему, что меняю специальность, думаю, у него случился бы сердечный приступ. — Она говорит тоскливо и грустно одновременно.

У меня защемило сердце — незнакомое для меня чувство. Она не хочет следовать своим интересам из-за отца?

— Никогда не поздно следовать своим мечтам и посмотреть, куда они тебя приведут. Посмотри на меня. Ты лежишь рядом с одним из лучших гонщиков Формулы-1.

— Твоя скромность не перестает меня удивлять. Я имею в виду, я могу попробовать, пока я в дороге.

Я смотрю в темноту, избегая всего, что внутри меня говорит мне сделать шаг к Софи. Это мучительный опыт.

— Ты должна. Если ты творческая личность, воспользуйся этим. У меня нет ничего из этого дерьма. — Мои руки крепко обхватывают ее, мне нравится ощущать, как она лежит на моей груди.

Что, черт возьми, со мной происходит?

— Расскажи мне свой секрет. Мне кажется, что я всегда делюсь, а ты почти не делишься. Так в чем же дело? — она постукивает пальцем по моей груди.

Я делаю несколько глубоких вдохов, регулируя свой пульс. Она искушает меня поделиться с ней всем.

Софи делает глубокий выдох.

— Я пошутила. Ты не обязан делиться чем-то, если не хочешь.

Она дает мне выход, заставляя меня чувствовать то, что я не могу обозначить. Ее самоотверженность и способность не давить на меня дают мне силы выкладываться, потому что если я не могу ей доверять, то действительно ли она мой друг? Боже, как же я на нее запал.

— Люди думают, что знают меня, но это не так.

— Какие люди? — говорит она прямо, в ее голосе нет ни капли осуждения.

— Друзья, фанаты, моя команда. Тот человек, которого они знают, далек от того, кем я являюсь на самом деле. Я создал образ, который они хотят видеть.

Она делает паузу, сверчки поют в темном лесу, окружающем нас.

— Что ты делаешь для этого? Это для того, чтобы защитить свою личную жизнь?

— Нет. — Я сглатываю, сдерживая растущее беспокойство, нарастающее внутри меня.

— Тогда? — она поднимается с моей груди и садится.

— Это глупо, — ворчу я, проводя рукой по лицу.

— Если это что-то значит для тебя то, это не может быть глупостью. Но ты должен знать, что скрывать часть себя от общественности — это нормально. Для тебя и твоего здравомыслия.

Она облегчает мое признание, будучи чертовски не осуждающей. Это полная смена темпа по сравнению с Питером и общественностью, которые пытаются уничтожить меня в надежде на какую-то больную историю искупления.

— Я живу во лжи. Это далеко от того, чтобы скрывать части тела.

— Я открою тебе секрет. — Она смотрит мне в глаза, говоря хриплым шепотом. — Мы все живем во лжи. Просто одни лучше маскируют ее. Другие прячутся и никогда не признают ее, вместо этого вздрагивая от теней, маячащих в углах, потому что знают, что там скрывается. Ты осознаешь, что ты делаешь. Ты сознательно принимаешь свои секреты, становясь единым целым с преследующими тебя проблемами.

— Ты не поймешь, — простонал я.

— Ты прав. Не пойму. Но это не значит, что я не могу сопереживать и сочувствовать тебе. Жизнь состоит в том, чтобы научиться делить бремя своих проблем с другими. Возможно, сейчас тебе кажется, что все хорошо и прекрасно, что ты прячешься, но секреты имеют свойство добираться до каждого из нас. И иногда самая большая ложь — это не та, которую мы говорим себе, а та, в которую мы верим снова и снова, несмотря на все доказательства нашей неправоты. Так что делись своими секретами или держи их в себе. Выбор за тобой. Но знай, что это дерьмо будет разъедать тебя до тех пор, пока ты не начнёшь сжиматься от собственной тени.

Тишина окутывает нас. Ее слова лежат у меня на груди, как гиря, давя на больное сердце. Проходят минуты, никто из нас не разговаривает, обдумывая свои мысли. Она снова ложится на мою грудь. Я чувствую облегчение от отсутствия зрительного контакта.

Не знаю, где я нашел в себе смелость поделиться, но, черт возьми, я это сделал. Виновата проницательная блондинка, лежащая на мне, которая поддерживает меня, не угрожая разрушить.

— Мой брат женился на моей лучшей подруге.

Софи замирает, не говоря ни слова. Ее молчание побуждает меня продолжать.

— Ее звали Йоханна. — Я не ожидал, что подавлюсь ее именем, но мой голос выдает мою боль.

Софи берет мою руку и переплетает свои пальцы с моими. Она ободряюще сжимает мою руку. Проходит еще минута, прежде чем я продолжаю, потому что я хочу продумать свои слова и сделать весь этот процесс как можно более безболезненным. Софи молчит, ее большой палец касается моей руки, успокаивая меня.

— Она была моим партнером на занятиях по естественным наукам на первом курсе. Я выбрал ее, потому что знал, что она умная, и думал, что она поможет мне сдать экзамен. И я так и сделал, все благодаря ей. Но мы стали часто проводить время вместе. Она и мой брат встретились, и между ними возникла такая связь, которую я не могу объяснить. Но Лукас на несколько лет старше меня, поэтому он не хотел заводить отношения с первокурсницей, когда ему предстоял выпускной. Мы с Йоханной стали очень близки — я, потому что она не была заинтересована в том, чтобы встречаться, а Джоанна — потому что ей нравилось мое общество. Так что мы можем перемотать годы дружбы вперед. Как только мы с Йоханной закончили школу, мой брат сделал свой ход, и они встречались до свадьбы. В итоге у них родилась Элиза, моя старшая племянница. Эти двое не могли не забеременеть Каей сразу после Элизы. Но во время родов… — Я сглатываю желчь, поднимающуюся в горле. — Случилась тонна осложнений, и она не выжила. — В моих глазах появляется влага, но я смаргиваю надвигающиеся слезы.

— О, Лиам. Мне так жаль. Я не могу представить, как это было тяжело и как это душераздирающе — потерять близкого человека таким неожиданным образом. Ты и твоя семья прошли через столько всего, — Софи обнимает меня.

— Я чувствую отвращение к себе, что не могу двигаться дальше. У моего брата все хорошо, и мои родители всегда были сильными, но я… Я ненавижу часть себя. Поэтому вместо того, чтобы принять всего себя, я этого не делаю. В ту ночь я потерял своего лучшего друга. Но также я потерял часть себя, чтобы пережить боль.

— Ты всегда можешь бороться, чтобы вернуть ее. Ты не сдаешься, и однажды ты будешь носить свою боль как почетный знак. Тогда ты поймёшь, что можешь исцелиться и двигаться дальше. Каждый справляется со своей болью и печалью по-разному, поэтому те, кто не принимают тебя, не имеют значения, потому что принятие включает в себя все части, а не только желаемые.

— Тебе легко говорить. Я признал, что обманываю других, а ты тут тешишь мое самолюбие, — я бы рассмеялся, если бы мое горло не сжималось.

— Это потому, что ты единственный, кто проигрывает, когда ты прячешься. Если ты решил не сближаться с другими, это твой выбор. Я буду продолжать жить своей жизнью с теми кусочками, которыми ты делишься. Но главный вопрос в том, сможешь ли ты жить со своей уловкой до конца жизни? Если сможешь, то ты самый красивый лжец, которого я знаю, потому что самая красивая ложь — это та, которую мы говорим себе.

Черт. Софи, несмотря на ее ограниченный жизненный опыт, имеет тонну мудрости, упакованную в такое маленькое тело.

Она продолжает.

— Но помни следующее. Я хочу узнать тебя всего, включая те части, которыми ты слишком боишься поделиться. Я хочу узнать человека, которого больше никто не знает. Так что отдай мне каждую часть себя, потому что я здесь не для того, чтобы собирать тебя воедино. Ты мне слишком нравишься, такой, какой ты есть, сломанный и всем прочим.

Черт. Ее слова наполняют меня надеждой, которую я не считал возможной.

— Я не умею сближаться с людьми.

Она сжимает мою руку, посылая электрический ток вверх по моей руке, заменяя грусть на вожделение.

— Ты уже сближаешься со мной, дурак.

Ну, блин. Это точно, и мне ни капельки не жаль. Время, проведенное с Софи, было лучшей частью этого сезона.

Я провожу большим пальцем по ее костяшкам, желая ее прикосновений, как наркоман жаждет следующей порции, что вызывает у нее вздох.

— Не хочу отмахнуться или что-то в этом роде, но почему ты продолжаешь игнорировать нашу химию?

— Потому что я не хочу разрушать что-то хорошее ради чего-то временного. — Она поднимается и отстраняется от меня. Ее рука задерживается на моей груди, тепло от ее ладони проникает сквозь мою рубашку.

— Я приму от тебя все, что угодно. — Грустно признавать, что я не шучу.

— Это мой страх с кем-то вроде тебя. Ты берешь и берешь, пока у меня не останется ничего, чтобы отдать. В тебя легко влюбиться, пока ты не уйдешь, разбив мне сердце, — она шепчет эти слова, как будто от того, что она произносит их ниже, они становятся менее страшными.

То, что она опускает слово на букву «л», наполняет меня страхом.

— Я не могу обещать ничего близкого к любви, но я могу обещать тебе бесконечные оргазмы, дружбу и бездумный секс, от которого ты будешь гудеть от головы до кончиков пальцев ног, — я хитро ухмыляюсь, опираясь на локти.

Как всегда, Софи делает что-то шокирующее. Она наклоняется и прижимается своими губами к моим. Сначала поцелуй кажется мягким, ее настороженность очевидна.

Черт возьми, Софи целует меня.

Мои инстинкты берут верх, и я целую ее в ответ, уже не шокированный ее поступком. Одна моя рука обхватывает ее шею и прижимает ее к себе. Мое тело поет от прикосновения, я высунул язык, чтобы ощутить ее пухлые губы.

Я притягиваю ее к себе, пока ее язык — этот чертов язык — исследует мой и дает мне доступ к ее рту. Я могу сгореть от ее прикосновения. Стыдное, но правдивое признание, потому что поцелуй Софи заставляет меня задаться вопросом, какого хрена я делал раньше. Поймите правильно — поцелуй с Софи — это все.

Она задыхается, когда мои зубы касаются ее нижней губы. Мой член пульсирует в штанах, явно не понимая, что это всего лишь поцелуй. Я нахожу, что контролировать себя рядом с Софи — дело безнадежное. Наши языки пробуют друг друга, а моя рука обхватывает ее мягкие волосы, перебирая пряди, которые я хотел намотать на свои руки уже несколько месяцев.