Столкнувшийся

Глава 36

Лиам

Я достойно выступил в квалификации и занял позицию P3 в финальной гонке сезона. Положительное место не вызывает такого же восторга, несмотря на то, что я занимал второе место на протяжении всего чемпионата мира. Ноа и мои соперники не испытывают такого же удовольствия, еще год мы будем сражаться за первое место.

Софи не пришла на пресс-конференцию, вероятно, из-за сильного похмелья, от которого она, несомненно, страдает сегодня. Ее отсутствие означает, что я не могу поговорить с ней, пока Маккой не занял меня на весь день. Поскольку она отказывается отвечать на мои сообщения, у меня не остается способа поговорить с ней, и ее отсутствие оставляет во мне пустоту.

К несчастью для меня, сюрпризы не прекращаются. Мало того, что газета опубликовала ужасную фотографию, на которой я несу потерявшую сознание Софи, так еще и Джеймс Митчелл подходит ко мне, как только член Формулы-1 объявляет об окончании отборочной конференции.

— Мне нужно, чтобы ты пошел со мной. — Его зеленые глаза, копия глаз Софи, смотрят на меня. Там, где глаза Софи наполняли меня теплом, его глаза напоминают мне сурового родителя. И один его взгляд говорит мне о том, что не стоит дурачиться и устраивать ему разнос.

Я следую за ним в его кабинет Бандини.

— Садись. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? — его радушие удивляет меня.

— Вода — это хорошо.

Он передает мне охлажденную бутылку, прежде чем занять место за своим столом. Я улыбаюсь, глядя на его фотографию в рамке. Более молодая Софи скалит зубастую ухмылку и носит космические пучки, не обращая внимания на то, что ее тело окружено пузырчатой пленкой. Ее маленькие кроссовки Nike выглядывают из-под нее.

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с лицом ее отца, его челюсть дергается, когда он смотрит на меня так, будто я признался в убийстве семейного питомца.

— Видишь ли, как бы я ни хотел отплатить тебе, чтобы ты больше никогда не приближался к моей дочери, я знаю, что мы оба преследуем лучшие намерения. Я немного покопался. Когда моя дочь приходит ко мне, не ест и не улыбается, я сделаю все, чтобы тот ублюдок, который ее обидел, пожалел о том дне, когда родители его зачали. Забудьте о рождении, потому что девять месяцев в утробе матери считаются слишком большой свободой.

Срань господня, он напряжен как черт.

Он продолжает.

— Я в ярости от того, как она надралась и попала в статью сплетен, потому что не смогла контролировать свои бурные эмоции по отношению к тебе. Это съедает меня заживо, зная, что она расстроена. Итак, я нашел человека, который должен ответить за ее слезы. Я сделал тяжелую работу, потому что когда моя малышка смотрит на меня со слезами на глазах, я не останавливаюсь ни перед чем. Пусть это будет предупреждением. Мои правила были предназначены для того, чтобы с ней ничего подобного не случилось. Но ты проскользнул внутрь, разрушил ее защиту, и она влюбилась в тебя. Бог знает почему. — Он закрывает глаза и щиплет себя за нос.

Его слова зависают между нами. Он говорит обо мне? Он хочет надрать мне задницу?

Джеймс чувствует мое замешательство и открывает папку на своем столе, протягивая мне такую же.

— Софи призналась мне в чем-то душераздирающем несколько дней назад. Она рассказала, как твой агент сказал ей, что ты должен бросить ее, если хочешь получить место с Маккой. Если ты не согласишься на предложение, тебя переведут в одну из низших команд. Представь, что моя дочь с ее золотым сердцем получила эту новость. Она понимает последствия такого решения, потому что выросла, узнав об этом бизнесе. Но самое главное, она понимает тебя, потому что любит. ты сыграл прямо на ее страхе, что не любишь ее в ответ, доказав ей, почему ее жертва стоила того. Потому что ты показал ей, что любишь гонки больше, чем ее. Софи призналась мне, что ты бы взбесился, если бы она сказала, что любит тебя. Поздравляю, Лиам, ты выиграл награду «Самый большой тупица». Извини, но это не сопровождается душем из шампанского и кубком, но надеюсь, что твое сердце болит как сука, потому что у моей дочери оно точно болит.

Моя рука замирает на папке, его слова разрывают меня. Дерьмо. Чертово дерьмо. Она знала? Почему она ничего не сказала? Ни слова о Рике не прозвучало из ее уст. Она никогда не упоминала о моем контракте или о том, как Маккой угрожал нашим отношениям. Но зачем ей это, если она знала, что я держу все в секрете?

Мои мысли проносятся в голове, оценивая слова, которые она бросила мне в лицо, когда я отвез ее в пустыню. Ее странную назойливость по поводу контракта с Маккой и ответы, которые я дал.

Я чертов идиот. Ходячий, говорящий тупица, который дал ей все основания сделать то, что она сделала. Она освободила меня, чтобы я мог продолжать жить своей мечтой. Это был самоотверженный поступок, который раздавил нас обоих, меня, потому что я трус и боюсь любви. А она — потому что любит меня и хочет для меня самого лучшего.

— Когда она узнала об этом? — я захлебываюсь словами, мои руки дрожат, когда я подношу бутылку с водой к губам. В горле такое ощущение, будто я глотал кислоту вместо воды.

— В Бразилии. Твой дерьмовый агент загнал ее в угол и рассказал ей все о твоей нынешней дилемме. Я не знаю, жалеть тебя или бить за то, что ты так долго не можешь определиться со своими чувствами к моей дочери. Я знаю, что ты любишь ее. Но она тебя? Не очень. Но после всего, почему она должна это делать?

Мои зубы болезненно сжимаются от его осуждения. Я заслуживаю этого и всего остального, что он обрушивает на меня.

— Я действительно люблю ее. Я не мог решить, потому что ждал, что скажет Маккой о моих изменениях. Я сказал им изменить сделку или отвалить. Но они ничего не сказали ни мне, ни Рику.

— На твоем месте я бы уволил твоего агента и нашел бы лучшего представителя. Блядь, я помогу тебе. Но я отвлекаюсь от задачи, а я занятой человек, как ты можешь себе представить.

Холодное чувство пробирается по моему позвоночнику. Я киваю, смущенный и желающий получить от него любые ответы. Его взгляд переходит с моего лица на мои сжатые кулаки и дрожащую ногу.

— Знаешь, я годами держал свою дочь подальше от этого места, потому что люблю ее. Я хочу, чтобы она была счастлива — не попала в эту жизнь обмана и таких дерьмовых людей, как Рик. Я пытался защитить ее от жизни, полной пропущенных ужинов, телефонных звонков, прерывающих важные моменты, и мужчин, которые ни черта не могут сделать. Все, о чем я просил ее, это следовать трем простым правилам. Но во время этого сезона с тобой и с ней я понял, что совершал собственные ошибки, пытаясь защитить ее от тех же ошибок. Она должна прожить жизнь, полную промахов и выученных уроков. Потому что в этом и есть смысл. Однажды, когда у тебя будут дети, ты поймёшь это. Ты захочешь защитить их всем своим существом, потому что ты никогда ничего не любил так сильно, как их. Ты захочешь остановить время и вцепиться в особенные моменты смертельной хваткой. — Он постукивает пальцем по фотографии Софи в пузырчитой упаковке. — Никакая пузырчатая упаковка не спасет ее от тебя. Я знаю свою дочь, и ты — единственное, от чего я не могу ее защитить.

Я не знаю, что сказать, потому что слова даются мне нелегко. Заявление, которым он делится, влияет на меня по-разному, раздвигая меня в разные стороны.

— Что ты будешь делать с этой информацией — твой выбор, но я подумал, что ею стоит поделиться с тобой. Если ты хочешь доказать мне, что ты тот самый мужчина для моей дочери, то я советую тебе очень тщательно выбирать то, что ты будешь делать дальше. Ты удачливый засранец, потому что моя дочь легко прощает. — Его вызывающий взгляд не наполняет меня тревогой. Вместо этого надежда наполняет мои вены и пускает корни.

Я открываю папку, которую Джеймс приготовил для меня. Мои глаза сканируют страницы, перелистывая информацию, расшифровки и груды вранья. Если бы я не хотел выглядеть перед ним психопатом, я бы закричал до потолка от найденной им информации.

Вместо этого я бормочу Джеймсу слова благодарности, забираю папку и отправляюсь в свой номер. Лукас сидит на диване в гостиной, все еще одетый в свою экипировку Маккой после участия в моем отборочном туре. У меня руки чешутся сорвать свою собственную рубашку Маккой, но я не снимаю ее, не желая терять время.

— Мне нужна твоя помощь. — Я бросаю папку на его колени.

— Что это? — он оставляет ее нераспечатанной, глядя на меня.

— Я даже не знаю, как начать, чтобы не сойти с ума. Я был гребаным идиотом, стоял в стороне, пока два мудака играли с моим будущим. Они испортили настроение Софи, мои сделки, все. Все ради денег.

— Ты теряешь суть.

— Маккой. Питер. Даже Рик был в курсе плана. — Я двигаюсь к папке. Мои руки трясутся от накопившегося гнева и разочарования, умоляя выплеснуть их на двух людей, которые пытались испортить мне жизнь за счет зарплаты.

Лукас перебирает бумаги, которые Джеймс собрал Бог знает где.

— Кто дал тебе все это?

— Отец Софи.

— Черт.

Я сжимаю руки.

— Я такой идиот. Софи сказала мне, что любит меня, а я ничего не сказал. По крайней мере, ничего достойного. Она знала о том, что Маккой предложил мне контракт, если я брошу ее и нашу дружбу. Она, блядь, знала, и все равно дала мне шанс доказать, что она не права.

— Что ты имеешь в виду?

— Она спросила меня, хочу ли я работать в компании с драмой, вращающейся вокруг Клаудии и Питера. — Я делаю резкий вдох, чтобы ослабить чувство паники, нарастающее в моей груди. — Я сказал ей «да». Я сказал девушке, которая любит меня, что я не против иметь дело с бывшей, лишь бы в итоге получить сделку. Я гребаный идиот. Я не знаю, как она сможет простить меня. То, что она знает, что я скрывал от нее этот секрет, все меняет.

— Лиам, перестань быть идиотом. Это ничего не меняет. Ты все еще в том же положении, когда она не разговаривает с тобой. Теперь ты должен работать усерднее, чтобы вернуть ее. Вот и все.

Я потянул за воротник рубашки.

— Я не знаю, как это исправить. Вся эта чертовщина вызывает у меня тревогу.

— Ладно, у меня есть идея, но она может быть безумной.

Я устраиваюсь на диване напротив Лукаса.

— У меня такое чувство, что твоя версия сумасшествия довольно примитивна.

— Эй, ты смотришь на человека, которого арестовали за публичную наготу.

— Это считается, если тебя арестовали вместе с Йоханной, потому что коп был мудаком, которому не понравилось, что вы перепихнулись в машине в местном парке? Ты так говоришь, как будто тебя поймали на улице или что-то крутое.

Лукас показывает мне редкий средний палец.

— Мне пришлось умолять офицера не арестовывать нас. Она плакала на заднем сиденье, а я был в наручниках в одних трусах. Это граничит с травмой, меня трясло, потому что я боялся, что разрушил свой шанс на медицинскую школу. И все ради быстрого секса, потому что мы не могли дождаться возвращения домой.

— Мерзость. — Я притворно хмыкнула. — Что может предложить мне этот сумасшедший нарушитель правил в плане планов?

Мой брат пролистывает несколько страниц папки, сканируя содержание.

— Ты будешь есть дерьмо после того, как услышишь, что я запланировал.