Давай поспорим?

— Ты очень красивая, Настя, — шепчет он мне на ушко, а мелкие мурашки расползаются по телу, настолько интимно и нежно он это сказал.

Его туалетная вода ненавязчивая и слегка уловимая. Пахнет хвоей и чем-то еще древесным. Приятно. Мне нравится. И если закрыть глаза, то голова начинает кружиться, а все вокруг превращается в одну большую движущуюся картинку. Марат склоняется надо мной и его дыхание я отчетливо чувствую на своей щеке. Горячее, даже обжигающее. Он проводит кончиком носа по этой щеке и аккуратно целует уголок моих губ.

— Настя? — слышу я до боли знакомый голос.

Рома стоит около нас, и в его глазах я вижу раненого зверя, в которого стреляли, но он остался жив. Его серые глаза горят в свете софитов, но в них нет жизни, они потухли. А я… я понимаю, что совершаю ошибку, позволяя Марату дотрагиваться до себя.

— Что ты здесь делаешь?

— Приехал к тебе. Чтобы увидеть.

Да, он мне писал, что хочет меня увидеть. И приехал. Ко мне. А я чуть ли не целуюсь с первым встречным. Это ли не предательство. Как я могу обвинять его в чем-то, когда сама не лучше. Говорю, про какие-то сильные чувства к нему, а сама смотрю в сторону незнакомца, готовая подставить губы для поцелуя.

— Увидел?

— Да… Ты пьяная.

— С двух бокалов вина не пьянеют, — глупо оправдываюсь я, хотя прекрасно понимаю, что он прав: я чертовски пьяна.

— Эй, мужик, ты кто? — в наш разговор, который и так не сильно клеится, влез третий, кого я позвала случайно — Марат.

— Брысь! — отвечает ему Рома даже не взглянув.

— Чего?

Я вижу, как Марат выход из-за стола и подходит к Роме. Тот даже не замечает назревающего конфликта и смотрит на меня, не сводя глаз, будто сканирует. Марат сравнялся с ним, что они стали почти одного роста, только Рома выделяется: он шире в плечах и выглядит более мужественно, чем Марат.

— Я спросил, что тебе здесь надо? Девочек цеплять в другое место иди.

Марат толкает его в плечо. Похоже, что только что он увидел рядом стоящего Марата. Все это время мы смотрели друг на друга почти не моргая.

Но не успеваю я перевести свой взгляд, как Рома со всего размаху ударяет Марата в челюсть. Тот отлетает и корчится от боли, а на полу я вижу несколько капель крови.

Вижу, как к нам слетаются рядом стоящие люди, окружают и смотрят с любопытством. Марат не только поднимается, но и со всех ног бросается на Рому в попытке повалить того на пол. И слышится визг какой-то девчонки, которую он задел, когда поднимался на ноги. Краем глаза я вижу, как с места встают Артур с еще одним другом, с которым он пришел сюда. Чувствую, что сейчас начнется бойня — трое на одного.

Рома уворачивается от удара Марат, а потом тот получает под дых и выбивает весь воздух, судя по кашлю и то, как он схватился за живот.

— Ты кто такой, бл*ть? — прохрипел Марат, обращаясь к Роме.

Но он не успевает ответить, потому что не ожидал удара от Артура. Губа разбита и из нее течет кровь. А у меня слезы опять непрекращающимся потоком. Я хочу остановить эту драку, которая завязалась из-за меня и никому не нужного поцелуя. Его просто не должно было быть. Но не могу, не могу крикнуть, не могу позвать Рому, чтобы прекратил. Не могу двинуться с места, чтобы хоть как-то отгородить. Вижу только как они долбят друг друга до кровавых костяшек.

— Свалил от нее нах*р, — выплюнул Рома, обращаясь к Марату.

К нам наконец-то спешит охрана, которую позвала Карина. Я уже боюсь, что она сейчас скрутит Рому и уведет в неизвестном направлении, в свою каморку, чтобы вызвать полицию. Но руки выкрутили Марату и его компании, а с Ромой только поздоровалась и уточнили все ли в порядке.

— Все хорошо, Роман Евгеньевич? — слышу я голос одного из охранников.

— Все нормально, Вить. Аптечка есть?

— У Олега Матвеевича в кабинете. Он у себя, зайдите, — сказал охранник и ушел вместе с парнями.

Мы стоим сейчас друг напротив друга. Вокруг все еще копошатся люди, обсуждают случившееся и подозрительно косятся на нас. Музыка так и не перестала играть. Но все это фон. Для меня существует только он. Губа разбита, волосы взъерошены, а дыхание никак не восстановится. Еще он зол и обижен. Я вижу, как ему больно было смотреть на меня, целующуюся с Маратом, с первым встречным. А у меня нет для него оправдания. Вот так я поступила, когда внутри у меня пустота и горечь, в которой виноват он же.

Он протягивает ко мне руку, чтобы мягко погладить по щеке, очертить губы и спуститься ниже к шее. Он это делает нежно и аккуратно, едва касаясь, но в этих движениях столько отчаяния и обреченности, что мне становится трудно дышать, спазм сковал горло, а через секунду я слышу свой всхлип, готовый в любой момент перерасти в истерику.

Рома подходит ближе и обнимает меня. Аромат его туалетной воды проникает в ноздри. Любимый бергамот и ветивер. Родной. Я расслабляюсь и чувствую, как все плохое отступает, я под защитой. Он рядом и никуда не отпустит. Пусть это продлится минуту или пять минут, но сейчас я хочу быть с ним. Я забуду про спор, про машину и про его игру с моими чувствами, потому что сейчас мы квиты.

— Маленькая моя, девочка моя, не плачь, — тихо говорит мне Рома.

Я слышу его сердце, несмотря на громкую музыку и голоса людей вокруг. Его стук громче и ближе всего.

— Уведи меня отсюда, пожалуйста.