Выйди из-за тучки

ГЛАВА 29

Я как-то не сильно и переживала после нашего разговора. Наоборот — он помог мне. Все, что он наговорил, было неприятно и мне уже не нужно, зато я поняла, что была права на счет отъезда. Он будет брать не приступом, а измором. Просто не желая принимать отказа, не признавая такого варианта, не веря в него. И будет действовать через Вовку.

Лена тоже согласилась, что если я не настроена на прощение, то уехать — единственный вариант. После обеда мы втроем вышли подышать свежим воздухом. Вовка носился по площадке с детьми, весь вывалялся в снегу, раскраснелся, а мы с ней терпеливо ожидали, когда он набегается, щипая по ягодке мелкий ледяной кишмиш.

— Фу, зараза какая — как семечки. На фига ты его взяла, я уже и внутри заледенела, — отпихнула Лена мою руку с контейнером, а потом продолжила по существу:

— Только ты же понимаешь, что это будет навсегда? Возвращаться потом будет некуда — он станет жить здесь. Ты умудрилась не отобрать у него ключи от квартиры и не поменяла замки.

— Все я понимаю. Но квартира его и вообще — я не об этом. Хотя, если не получится добром, то он запросто может переселиться к нам с этой девочкой и жить рядом. И куда я со временем денусь? Все равно придется уходить, только тогда сложнее будет все объяснить Вовке. Нет, дело не в квартире. Страшно оторвать Вовку от отца — вот так, просто волевым решением. Соглашусь с Андреем — малой будет счастлив, потому что любит его. Может, даже эта девочка ему понравится. Он же как-то просил братика или сестричку для себя. И он еще маленький — может и не понять, что папка теперь живет этой самой сестричкой.

— Странный вывод — во многих семьях по двое детей. Это не означает, что одного любят больше, а другого меньше.

— Ее намного больше, и меня просто скручивает от этого. Если бы я вчера поставила его перед выбором… Не знаю… например: я соглашусь сойтись, но Зину он отвезет к своей маме. А сам будет жить со мной и сыном. Как ты думаешь? Я уверена, что он выбрал бы ее. Без вариантов.

— Ты теперь ревнуешь к этому ребенку.

— Да, ревную — за Вовку. Но я же не скажу такое и не соглашусь никогда. А он не отступится. Жалко дурака, но себя куда жальче. Будет ходить и тянуть из меня душу, давить на жалость, внушать вину. Он, наверное, считает меня святой. Нужно удирать, это единственный выход.

— Значит уезжай. А как же Саня? Ты говорила сама…

— «Нужна ты мне». Вот так вот, Лен… Это мне он нравится, но он-то молчит? Только странно смотрит да Вовку очаровывает. Чего тут ждать? Да, само собой — я думала о нем, еще и как, а как тут не думать? Но все только в моей голове. Правду говорят — он только пригласил ее на первое свидание, а она уже придумала имена троим их детям. Это нормально, да же, Лен? Правильно и нормально, мы все только так, — нервно хихикала я. Совсем невесело хихикала.

И вот сейчас я думаю — какая все же полезная штука эти записи. Именно сейчас мне пришло в голову, что он явился сразу после этого разговора — на следующий день. Подозрительно? Да не то слово! Я просто уверена, что эта интриганка подтолкнула его, и даже страшно себе представить — как это было? Зная Ленку… Правда-матка прямым текстом, а то, чего доброго и приправленная известными перлами. Даже — скорее всего. Да что там — гарантированно. Как же без этого, если она на эмоциях?

Когда он позвонил в дверь и нарисовался за порогом с розой алого цвета…, второй раз он приносил мне такую розу. Первый был, когда почти на бегу извинился ею за свою несдержанность — еще до Нового года. Позвонил в дверь, ткнул в руки и шепнул «не уколись» и «извини». Я бы даже поверила в раскаяние, если бы он самым наглым образом не подмигнул. Роза не увядала очень долго и была такой же яркой и высокой, с такими же внушительными шипами — теперь эталон красоты этого цветка для меня.

Увидев его с точно такой же розой, я вдруг как-то сразу почувствовала, что сейчас случится что-то очень важное. Он был серьезен, как никогда до этого. А у меня все еще оставался неприятный осадок на душе после объяснения с Андреем, вот я и восприняла его появление, как глоток свежего воздуха.

И тоже насторожилась, встрепенулась, заволновалась и даже слегка перетрусила, по привычке покрывшись при нем мурашками — успела все это за секунды. Замерев и глядя на него, я ждала чего-то такого… на контрастах с предыдущим днем — потрясающего и феерического. И опять он не разочаровал:

— Анна… — серьезно начал он прямо в прихожей, потом, будто вспомнив, протянул мне цветок: — А это тебе — убери куда-нибудь, только не уколись. Я опять не стал обрезать колючки. На мой взгляд, это самое красивое… Аня… — набрался он, наконец, духу и заговорил по делу:

— Ты нравишься мне с самого первого взгляда, с самой первой минуты. Я хочу тебя с того самого момента, как понаглел тогда. А до этого я много думал о тебе и наблюдал. Очень долго, ты даже не представляешь — сколько. Я уверен, что уже люблю тебя, тут куча признаков — не ошибешься. Предлагаю быть вместе. Как ты? На это…?

Я стояла в прихожей рядом с ним — в обношенном и удобном, но не самом красивом своем халате, носках не в цвет к нему, с волосами, собранными в простой низкий хвост и совсем без раскраски. А он жрал меня голодными беспокойными глазами, и я почти плавилась от всего этого. От жара, что разом залил шею и лицо — порождения той самой первой искры. Да ну?! Краснеть почти в тридцатник? Оказалось приятно… Хотелось остудить щеки, прижав их ладонями, но в руке была колючая роза и я неловко повернулась, чтобы «убрать ее куда-нибудь». Он придержал меня за руку.

— Нет, ты сначала скажи…

— Наверное — да. Хотя это, как прыжок с обрыва, точно. Я совершенно тебя не знаю.

— А я все расскажу, мы не будем гнать, — заулыбался он, с облегчением проводя рукой по уже заметным ранним залысинам, которые грозили когда-нибудь превратиться в лысину полноценную и блестящую. Когда и в какой момент это перестает иметь значение? Короткая стрижка, внимательные темные глаза, широкие плечи, большие руки… жесткий мужской рот, расплывшийся в счастливой улыбке… весь совершенно в моем вкусе — умный, интересный, большой, сильный… насквозь лживый гад.

Может, мне следовало открыть ему дверь и все-таки выслушать? А можно пойти и спросить прямо сейчас: — Зачем ты говорил мне все это, если уже назавтра целовал другую?

Но я точно не пойду и не спрошу. Мне теперь вообще будет трудно прощать — напрощалась уже до хохота, или ДОпрощалась? Мне нужна элементарная передышка от любых сложностей. И на данный момент невыносимы все виды выяснения отношений. Я вполне себе нормально справлюсь и с этим разочарованием, потому что еще не люблю его. Знаю это точно, потому что холод, что пробрал меня у этого окна, он спокойный и… решительный, что ли?

А тогда в прихожую выскочил Вовчик и почти не отходил больше от нас — Саша нравился и ему. Мы поговорили только на кухне, когда я угощала его мятным чаем со своей выпечкой, а сын выскочил на минутку. Оказалось, что он уже больше года в разводе и у него есть дочка — ровесница Вовки. Причина развода? Подробно объяснить он не успел, но я оценила его честность:

— Я поднял на нее руку — ударил по лицу. И понял, что наступил предел, дальше будет только страшнее и хуже… и в кого я превращаюсь с ней — тоже понял. Понимаю, что это не способ выяснять отношения, а для мужчины вообще край. Но знаешь… довести до такого края можно любого человека. Абсолютно любого, Аня. Теперь я в этом уверен. Ты разочарована?

Да нет, я не была разочарована, я отлично поняла — о чем он. Я же тоже как-то, кипя от злости, почувствовала дикое желание удушить Андрея и если бы твердо знала, что мне это по силам… Кто меня знает, такую внезапную? Я хорошо помню это яростное состояние аффекта. Да, наверное можно. И любого. Я поняла его и даже поверила — звучало искренне.

Потом он ушел — с моим согласием, хорошим настроением и несбывшимся желанием поцеловать меня возле двери — нашим общим желанием. Причина понятна — рядом толкся и гарцевал возбужденный его приходом Вовка. Поэтому Саша улыбнулся мне, а поцеловал в щеку его.

А на следующий день я услышала его голос и шаги за дверью. Не удержавшись от желания взглянуть на него лишний раз, подошла к окну — ждала его появления у подъезда. Дождалась… Все к лучшему, как говорится. Нами управляет случай — кому знать это, как не мне? Увидеть тогда в миллионном городе Андрея — таких совпадений просто не бывает, это мизерный шанс, просто невероятный, немыслимый. Не иначе — судьба. Хотя я думаю, что это только подтолкнуло его, все закончилось бы так же.

Теперь мы уезжаем. И совесть меня в данный момент уже не мучает. Потому что я и тут сделала выводы, перечитав написанное. Не обязательно действовать так радикально и резать по живому. Как только приеду на место, подключусь к интернету и организую скайп, то сразу же свяжусь с Андреем, и пускай общается с сыном сколько хочет — это нужно Вовке. Пускай обсуждают рисование, погоду и Вовкино поведение. Малой будет только рад и это облегчит ему адаптацию на новом месте. А во вторую очередь я думаю о себе любимой — моя совесть будет чиста, и значит я — совершенно спокойна. И сон хороший, и давление в норме.

То, что Вовка когда-нибудь проговорится — где мы живем, это понятно. Но приехать к нам Андрей если и надумает, то все равно не сможет пробыть там долго. У него больше не будет возможности давить на меня и тихим сапом через Вовку склонять к возвращению. Даже если он и не любит сына так сильно, как раньше, поделив свою любовь надвое, и отдав большую половину не ему, то уж Вовка точно любит папку. Бог с ним — с таким, ему и так сейчас не сладко. Оставлю его позади с моим прощением. Может и мне что простится, а то и дастся за это.