Давай поспорим?

— Вот держи, парень. И ты тоже, жена, — после сна она такая нежная и уютная, что все дела сразу хочется отложить, сына отправить бабушкам и закрыть ее в спальне.

— Рома, ты в курсе, что у тебя на лице все написано? И мой ответ — нет. Нас ждут эти самые бабушки.

— Тогда марш одеваться.

Я взял сына на руки. До сих пор испытываю трепет и какое-то нереальное тепло внутри, когда его пальчики обнимают меня за шею. А когда слышу его смех, который сам и вызвал, это тепло разливается по всему телу.

— Покорми его пока, — слышу родной голос из ванны.

— Ну что, парень. Идем. Мама сказала надо покушать.

— Не хочу. Там каша. Буэ, — и сделал такое личико, что его тот час вырвет, если хоть ложка окажется около его рта.

— Надо, малой. Ты знаешь, я в детстве тоже не любил кашу, но потом мне моя мама, твоя бабушка, сказала, кто съедает всю кашу, становится очень сильным. А такие очень нравятся девочкам.

— Сильным-сильным?

— Да.

— И красивым?

— Конечно!

— И умным?

— А то!

— И богатым?

— Безусловно.

— Ты забыл еще добавить очень скромным, — Настя вошла к нам на кухню, одетая в красивое платье карамельного цвета и одарила меня многообещающей улыбкой.

— Скромным быть не хочу, — уверенно заявил мой парень, — но кашу съем.

— Молодец, мой герой, — сказала Настя, но почему-то смотрит на меня.

Настя не хотела пышную свадьбу. Тут я мысленно поблагодарил высшие силы за эту мудрую женщину, потому что все эти выкупы, рестораны, конкурсы и бросания букетов вызывали у меня полнейшее непринятие.

Мы скромно расписались и уехали в подмосковный спа-комплекс. Таково было желание Насти. Только мои планы на нее на всю ту неделю никак не совпали с ее. Постоянный токсикоз вызывал сонливость. И все, что мы делали — это спали. Что ж тоже неплохо, потому что уставал я тоже знатно и перспектива отоспаться нравилась и мне. Наверстали мы все, что хотели, уже чуть позже. Как там говорил врач… во втором триместре повышается либидо. Не соврал, не зря получает свои деньги.

На сборы к родственникам у нас уходит теперь чуть больше времени, потому что сын любит выбирать игрушки, которые возьмет с собой. Вот сейчас он смотрит на свою коллекцию машин и решает: взять ауди или шевроле. Сын, лучше бери вон тот крузак, мама его очень любит.

— Все! — решительно заявил сын и вышел из детской с грузовой машиной

У моей мамы сегодня день рождение, и мы едем отмечать в загородный дом моего отца.

С ним у нас долгая история была. Мы вроде и общались, но каждый из нас чувствовал невидимый барьер: через него перепрыгнуть одному было тяжело в силу незнания, что делать дальше, а другой не видел смысл в этом прыжке. Целый год я никак не называл отца. В голове, в мыслях был “отец”, но к нему я никак не обращался. Только последний год, благодаря маме, мы вышли на новый уровень общения.

Родители кстати, практически сразу после того вечера в ресторане, начали общаться. Довольно тесно. Потому что спустя месяц я перевозил мамины вещи в дом отца.

— А кто это у нас такой? — начала новоиспеченная бабушка прямо с порога.

— Кто-кто… внук твой, бабушка. Ты меня не узнала? — огорченно заявил сын.

— Узнала, конечно, мой дорогой. Давай помогу раздеться.

— Я сам. Я же сильный. Кашу всю съел.

— Да ты что! А ты знаешь, твой папа в детстве кашу никогда не ел, всегда ее выкидывал, пока я не видела.

— Мама! — строго я сказал и посмотрел на маму, на что та просто отмахнулась.

Отец стоял в дверях и с такой любовью смотрел на внука, что в сердце защемило. Ведь такого взгляда на себе в детстве я не видел, но очень хотел.

— Привет, сын, — протянул он мне руку.

— Привет, пап, — ответил я на протянутую руку.

— Есть разговор. Пойдем в кабинет, пока девчонки разбираются со столом.

Его кабинет находился в конце коридора на первом этаже. Нам приходилось пройти мимо гостиной, где сейчас находились Настя с сыном и мама. Они что-то оживленно обсуждали, кажется последнюю серию какого-то сериала, а Петька в это время отламывал переднее колесо своего грузовика.

— Слушай, Ром, тут какая-то фигня с документами. Не могу разобраться. Может поможешь?

Отец достал из первого ящика несколько документов и протянул мне.

— Еще есть информация на компьютере, могу выслать тебе. Мозги что-то совсем перестали соображать.

— Да ладно, не прибедняйся.

— Ну правда. Глянь, — снова протягивает мне, а каким-то чутьем чувствую не то подвох, не то ловушку.

Протягиваю руки к документам и углубляюсь в чтение. Там правда какой-то беспредел, будто бухгалтерия и финансовая отчетность не велась вовсе. Либо настолько кто-то специально все запутал, что разбирать этот клубок нужно будет ни день и ни два.

— Бред какой-то. Просто набор цифр.

— Так я о чем. Возьмешься? — с надеждой спросил он.

— Хорошо. Если ответишь мне на один вопрос.

— По рукам.

— Ты делаешь это специально? Или правда у тебя такой кошмар в документах?

Отец отошел к окну, откуда открывался вид на широкий газон и небольшой бассейн. Сейчас только весна, поэтому он пустой, а вот прошлым летом Настя чуть ли не каждый день приезжала сюда, чтобы поплавать. Да и Петьке тут очень нравилось. Невольно задумывался о том, чтобы тоже преобрести дом. Загвоздка в том, что нас многое связывает с городом.

— Мне нужен свой человек в компании.

— В чем проблема? Твой зам вполне себе ничего.

— Мне не нужен “ничего”. Мне нужен близкий мне человек.

— Близкий? Отец…

— Если я не знал тебя столько времени, не значит, что сейчас ты мне чужой.

— Но это так.

— Не так, Рома.

— В любом случае у меня есть работа, которая меня устраивает.

— Это не твоя компания. И должность, в которой ты сейчас работаешь — твой потолок. Ярский никогда не посадит в кресло своей компании тебя, потому что оно уже в руках его сына.

— Хм… Логика ясна. И тем не менее причем здесь я? У тебя есть два сына, которым и перейдет твоя компания.

— Притом, что компанию этим лентяям и оболтусам я не оставлю. Не доверяю.

— А мне значит да? — ухмыльнулся я, не веря в то, что отец задумал.

— Да. За год-два войдешь в компанию, в ее деятельность, поймешь все нюансы.

— Сюр какой-то… — у меня действительно нет слов, потому что даже мысли не допускал, что отец захочет оставить свою компанию мне, а не тем, с кем он был с самого рождения.

— В общем, разговаривай с Ярским и говори, что уходишь.

То, что Саня воспримет все эту информацию в штыки я даже не сомневаюсь. Только многолетняя дружба доказала, чтобы между нами не происходило, мы всегда прощали и понимали. И да, я уже допустил мысль, что уйду из Логистик Инвест и приду в компанию отца. Наверно, это еще один шаг к нашему сближению.

— Документы реальные? — киваю я на бумаги, которые успел положить на стол.

— Почти. Я уже разобрался, финансист учудил.

— Уволил?

— Да. Твой кабинет тебя ждёт. По соседству с моим. Помнится, ты оценил вид из моего окна.

Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. Из столовой послышался шум разбитой посуды и детский плач. Мы оба, нахмурившись, выбежали из кабинета.

***

Настя.

— Ну, родной, не расстраивайся, — утешаю я сына.

Когда он плачет, становится еще милее. Сдержать улыбку невозможно.

Карамельные глаза достались ему от меня, но все остальное — вылитый Рома, даже взгляд тот же. Хмурится так, что, несмотря на свой возраст, залегает складка между бровей. И улыбка у него очаровательная. Ох, чувствую попьет он крови у девчонок.

— Она была такая красивая. Тарелка.

— Петь, мы купим новую, хочешь? Человек-паук? Или бэтмен? Кто больше нравится? — включается в наш разговор Алена Евгеньевна, мама Ромы.

— Капитан Америка. Я слышал мама говорила у него попа, как орех.

— У кого это попа, как орех? — слышу недовольный голос мужа, чувствую вечером меня ждет серьезный разговор, который будет происходит жарко, страстно и в спальне.

— Мама верно подметила, — тихо сказала моя свекровь.

— Ромашка! — теперь слышу голос своего тестя.

Мы довольно часто теперь собираемся в загородном доме Петра Сергеевича, особенно, когда родился Петя, а родители Ромы дали себе второй шанс, пусть и спустя столько времени. Это уют и тепло, которые с самого моего рождения ассоциируются у меня с семьей. И если меня спросят, что для меня значит моя семья, я скажу, что это неотделимая часть меня. Моменты единения, когда можно шутить, можно смеяться, можно быть самой собой, а еще быть любимой женой и мамой — они важное составляющие наших дней, будь то будни или выходные.

Моя мама часто к нам приезжает на квартиру, которые мы с Ромой так и не решились поменять. Слишком много с ней связано. Хотя вопрос о покупке дома нами поднимался. Через год после операции мама решилась выйти на работу. И ни о чем не пожалела. У нее появились новые подруги, с которыми она часто ходит то в театр, то просто в кафе, обсудить пенсионные проблемы, как она выражается.

— Так я не услышал ответа, Каренина, у кого там попа, как орех, а? — тихо спросил Рома за столом, пока Петр Сергеевич с Петькой обсуждали какие-то машины.

— У Капитана Америки, Рома. Мы же вместе смотрели этот фильм.

— Ясно.

— Что тебе ясно?

— Ничего. Вечером узнаешь.

Еще как узнаю. Ведь его мысли можно прочитать по его глазам.

— Мам, пап, давайте Петька с вами сегодня останется? — в наглую атакует своих родителей Рома.

— Да без вопросов, сын. Петька, останешься?

— А ты мне покажешь, что под капотом твоей машины, как обещал?

— Конечно.

До города мы ехали довольно быстро. Мне кажется, Рома очень хочет пересмотреть Капитана Америку вместо со мной еще раз.

— Значит, Капитан Америка? — сразу накинулся он на меня, стоило нам пересечь порог дома.

— Да, — улыбаюсь я в его губы.

— И у него попа, как орех, да?

— Именно.

— Ну держись, Каренина. Я покажу тебя, у кого настоящий орех.

Рома взял меня под ягодицы и понес в нашу спальню, чтобы сразу повалить на кровать. Да, единственное, что я поменяла в квартире — кровать. Выбросила ту и заказала новую, чтобы ничто мне не напоминало о бывших любовницах Ромы.

Муж резким движением снял с меня платье, оставив меня в одном белье и чулках. Зная его страсть к этому атрибуту, частенько их теперь надеваю. А что, могу себе позволить.

— Черт, Настя, нельзя так со мной. Мое сердце может не выдержать, я ведь уже не молод.

— А так?

Я одним движением расстегнула лифчик сзади и откинула его в сторону.

— Бл*дство!

Рома целовал меня сразу жадно, выпивая весь воздух, не давая сделать ни вдоха. Рукой уже пробрался через край трусиков. Через секунду он поймет, какая я мокрая внизу и как жажду его более откровенных касаний.

Он ласкает меня нежно и аккуратно, когда губы терзают мои уверенно и настойчиво. Никогда не понимала, как он умел так по-разному действовать. От таких различных движений мозг плавился, ни одна мысль больше не поступала, я превращалась в растаявшее мороженое, бессвязно что-то бормочущее.

— Ну, попроси…

— Еще, Рома…

Его движения пальцами становятся активнее. Он знает, что мне нравится, когда он входит в меня сначала одним пальцем, а потом присоединяет другой.