Шторм. Отмеченный Судьбой

Глава 1.3. Отголоски прошлого

– Почему Вы не вышли на связь сразу же после случившегося?

Мужчина в возрасте сорока пяти лет не сводил пристального взгляда со своего подчинённого. Морщины и редкие проблески седины в волосах выдавали его возраст, однако ни усталость, маячившая время от времени в глазах, ни мрачное выражение лица не могли заставить офицера выглядеть старше своих лет. В свете всех происходивших событий, полковник казался угрюмым и чрезмерно серьёзным, однако те, кто хорошо его знали, не сомневались: за грозным обликом скрывался не лишённый юмора человек со своими достоинствами и недостатками.

Возможно, из-за потери сына несколько лет назад или же из-за самой обстановки, в которой они все оказались, Денисов старался не повышать голоса на солдат и предпочитал сначала разбираться, а потом выносить приказ о наказании. Кто-то считал это странностью, кто-то – причудой, сам же полковник объяснял это тем, что психика и так оставляла желать лучшего, не хватало ещё суицидов на нервной почве.

Сейчас он смотрел на подчинённых и тяжело дышал, ощущая, как горячий воздух обжигает лёгкие. Жара, будь она неладна! В полевой палатке, где находился он, капитан Терехов и младший сержант Шторм было душно. Уже несколько минут офицеры пытались выяснить у последнего обстоятельства, при которых пострадали солдаты, патрулировавшие горную местность, связывающую ближайшее селение с их штабом. Но паршивец упорно молчал, словно намеренно скрывая детали.

– Я не хотел подвергать панике главный отряд, – как будто выученный текст, повторил в который раз Александр.

Волновался ли он? Скорее, нет, чем да. За последние несколько месяцев рапорты вошли в привычку, ведь изменять принципам не спешил: он поступал так, как велел разум и проснувшаяся не так давно совесть. Внеочередные наряды поначалу бесили, но, скрипя зубами, всё же приходилось мириться с «несправедливым» наказанием. Главное – не стройбат, и то хорошо.

– Подвергать панике? – раздался эхом вопрос Денисова. – Я не припомню случая, чтобы капитан Терехов начинал паниковать.

– Ничего серьёзного не произошло, товарищ полковник, – продолжал стоять на своём Александр. – Мы просто не сразу заметили ловушки, а пока обезвреживали растяжки, время первого выхода на связь прошло.

Шторм замолчал. Офицеры так же не говорили ни слова.

– Продолжайте, – устало нарушил тишину Денисов.

– Рядовой Кочетов попытался связаться с товарищем капитаном, следуя инструкциям, но я не позволил, так как произошёл обвал камней с отвесной стены. Вы же сами знаете: камни редко срываются с обрыва самостоятельно. Заняв позиции, мы приготовились отразить удар, однако никаких лишних движений по периметру обнаружено не было. Стечение обстоятельств, только и всего. Остальное Вам известно из рапорта товарища капитана.

Шторм посмотрел на полковника, который, слушая доклад, крутил в руках пачку сигарет.

– И Вы считаете, товарищ младший сержант, что ничего серьёзного не произошло? – обратился наконец Денисов к парню. – Вы не связались с главным отрядом и тем самым поставили под угрозу жизни Ваших товарищей, поскольку с местом, где стояли растяжки, могли оказаться вооружённые боевики.

Уголок губы Александра едва заметно дёрнулся. Офицер явно тянул время. Для чего? Пытался найти в услышанном хоть какую-то зацепку, чтобы наказать? Но её не было! Денисов знал это так же хорошо, как и сам Шторм. Да и если бы хотел наказать, уже бы давно отправил с глаз долой. Причина крылась в чём-то ещё...

– Товарищ полковник, никого, кроме моей группы и группы капитана Терехова, вокруг не было, – размеренно, но достаточно чётко ответил младший сержант. – Опасность отсутствовала, а поднимать шум из-за растяжек, которые мы с успехом обезвредили, глупо.

В палатке снова стало тихо. «Уступи!» – шепнул голос внутри. – «Спорить всё равно бесполезно, ты знаешь».

– Если Вы считаете по-другому, я готов понести наказание за то, что ослушался приказа, – пожав плечами, тихо добавил Шторм.

– Готов он… – Денисов замолчал, о чём-то раздумывая. – Вас бы в звании понизить, да боюсь, что к концу службы нам придётся создать новую Табель о рангах, включающую звания на десяток порядков ниже рядового. – Губы растянулись в улыбке, а затем лицо опять приняло серьёзное выражение. – Учитывая обстоятельства и детали, о которых доложили Вы и Ваши люди, считаю, что другого выбора у Вас не было.

Александр с облегчением выдохнул – пронесло! Интересно, кому молиться в это раз?

– Но учтите на будущее: что бы ни произошло, разведгруппа всегда должна выходить на связь в заранее обговорённое время. Всегда! Вы – хороший солдат, Шторм. Мне не хочется терять такого человека, но если нарушение приказов продолжит иметь место, ни я, ни тем более товарищ капитан, не сможем Вам помочь. Обдумайте это на досуге.

Ещё мгновение они молча смотрели друг на друга, словно безмолвно общаясь, а затем тишину в палатке нарушил голос полковника:

– Можете возвращаться в лагерь.

Александр отдал честь и направился к выходу.

– И ещё, Шторм…

– Да, товарищ полковник? – замер в дверях он.

На губах Денисова появилась тёплая отеческая улыбка:

– На твоём месте я бы поступил так же.

Младший сержант улыбнулся в ответ и, кивнув, вышел на воздух. Он был рад, что находился на хорошем счету. "По-другому и быть не может", – так бы когда-то сказал Стас. Ещё бы! Привлекать внимание всегда умел. Это, пожалуй, то, в чём прекрасно преуспел, будучи на гражданке.

Вечеринки, девушки, пьяные дебоши в клубах…

Заносчивый, полный спеси и гонора Александр Шторм.

Студент МГИУ[1] Правительства Москвы, отчисленный за неуспеваемость и прогулы…

Жалкий мажор…

Форменный неудачник…

Монстр!

Цепочка мыслей вернула в прошлое, и Шторм крепко зажмурился, надеясь, что это поможет прогнать воспоминания прочь. Но он ошибся. Так и надо! Уничтожить жалкие остатки своего эго, чтобы оно не могло больше воспрянуть вновь. Александр не любил возвращаться назад, однако это казалось неизбежным: образы сами всплывали в голове или приходили во снах, контролировать которые не получалось.

Попав в учебку, он испытал на себе, каково это – быть униженным другими и находиться внизу пищевой пирамиды, а не на её верхушке. Боль и гематомы стали самым меньшим, чем могла наказать его Судьба. Райская жизнь закончилась в одночасье, сразу как только попал в воинскую часть, но не это стало жутким кошмаром. Одиночество – вот что испугало в первые дни службы. Одиночество и осознание того, каким моральным уродом он был.

– Да пошёл ты!

Голос одного из часовых рассеял мрачные мысли. Неужели так быстро добрался? Оказавшись в лагере, Шторм отметил, что сегодня мало кто маячил. Да и куда там! После дневной пешей прогулки задача максимум: просто добраться до кровати и уснуть. Когда вошёл в палатку, Александр увидел, что его возвращения ожидали.

– Ну что там, Сань? – первым начал Кирилл Чудов, тот самый, который вместе с ним пострадал в дневной операции.

– Что «что», – устало улыбнулся младший сержант. – Два наряда вне очереди сегодня, три завтра и каждый день по нарастающей.

– Да ладно! – протянул изумлённо рядовой Филин.

– А, ну и понижение в звании до рядового, – как бы между прочим добавил Александр.

– Что сочиняешь! – Кирилл бросил другу яблоко. – Ты слишком спокойный для такого наказания.

– Да всё нормально, пацаны, – наконец серьёзно ответил младший сержант. – Я рассказал, как всё было, и Денисов отпустил меня на четыре стороны.

– Нас просто Терехов сбил с толку, – облегчённо выдохнул рядовой Орлов. – Он тут такой крик поднял, пол-лагеря поставил на уши.

– По-моему, кроме криков, у него ни хрена не получается в последнее время, – заметил скептически Чудов.

– Капитан – нормальный мужик, пацаны, – вступился за мужчину Александр. – Его тоже понять можно. Он поди все свои боевые заслуги вспомнил, пока ждал, когда мы выйдем на связь. В случае чего, спросят ведь с него, а не с нас.

С этими словами Шторм направился к своей кровати и, не раздеваясь, лёг.

– Слушай, Сань, а чем ты занимался до армии? – спросил вдруг Филин. – Мы служим почти год, а ты так ничего о себе и не рассказал.

Александр закрыл глаза. Он догадывался, что рано или поздно его кто-нибудь об этом спросит. Чёрт бы побрал человеческое любопытство!

– Ничем особенным, чем можно похвастаться.

– Да ладно тебе! – подхватил дружеский допрос Чудов. – У тебя девушка была? Давай колись!

– Кирь, мы не говорим на эту тему, – обрубил друга Шторм. – Если сказал: ничего особенного – значит, так и есть.

После чего он снова закрыл глаза, дав понять, что разговор окончен. Кирилл лукаво стрельнули бровями, но больше вопросов задавать не стал, переключившись на друзей. Под гул голосов Александр снова стал тонуть в пучине воспоминаний. Пока не разберётся во всём, его прошлое для всех останется тайной. Важно лишь одно – прежний Шторм умер, туда ему и дорога!

Перед глазами вдруг нарисовался образ, тот самый, который преследовал его с тех пор, когда они встретились у супермаркета. Лицо посветлело, а на губах появилась улыбка. Он почувствовал, как по телу стало расползаться тепло, словно та, о ком грезил, находилась рядом. Совсем как тогда, год назад…

Видения между тем не спеша обволакивали разум, с каждой секундой становясь всё мрачнее и мрачнее и заводя в тупик. Александр нахмурился. Изо дня в день, от ночи к ночи, когда не получалось быстро уснуть, Соколовская не покидала изъеденное, словно червотоком, сознание. Она боялась его... Проклинала… Она пожелала ему смерти… И это самое малое, что стоило делать.

Заслужил! Заслужил всё это сполна, именно поэтому Чечня стала искуплением.

Александр открыл глаза, уставившись в нависший над ним второй ярус кровати. Нет... Чечня – не наказание. Чечня – это спасение. Шанс начать жизнь с чистого листа, ведь только тут и удалось стать человеком.

[1] Московский государственный институт управления Правительства Москвы

Глава 1.4. Лучший друг