Райский

Глава 27

— Мэллори? Мэллори, ты обращаешь внимание?

Я моргаю, и мой взгляд фокусируется на Норе, которая сидит напротив меня. Сегодня вечер воскресенья, и, согласно нашему соглашению, мы ужинаем вместе. Мне трудно сосредоточиться на ней, и я знаю, что это, вероятно, опасно, но я не могу выкинуть из головы слова Сэйнта.

— Да, извини, — заикаюсь я.

Она поджимает губы и хмурится, в ее глазах вспыхивает раздражение.

— Где ты летаешь сегодня вечером? Я думала, что это взаимодействие и разговор будут иметь для вас первостепенное значение.

— Так и есть, — быстро заверяю я ее сквозь стиснутые зубы. — Поверь мне. Я знаю, что была бы идиоткой, если бы ослабила бдительность рядом с тобой.

Как ни странно, она казалась довольной моими словами.

— Это моя умная девочка. Никому не доверяй, и ты, возможно, просто выживешь в этом дерьмовом мире.

— О, не волнуйся. Я определенно тебе не доверяю.

Она смеется, и я снова сосредоточилась на еде. Я не была голодна, я никогда по настоящему не была голодна во время этих дерьмовых ужинов, но если бы я хотя бы не попыталась что-нибудь съесть, когда была с ней, я бы ее разозлила.

И я не собиралась злить эту мстительную психопатку.

Когда я впервые приехала, чтобы встретиться с ней, я волновалась, что она расскажет мне о Сэйнте, но она еще ничего не сказала о нем. Интересно, знает ли она вообще, что мы все еще были вместе? Ну, за исключением пятницы, конечно. И вчера. На самом деле, я не получала вестей от Сэйнта с вечеринки у Гейба, так что, возможно, я зря волновалась. Может быть, он пожалел, что рассказал мне все, что у него было, и на этот раз мы действительно закончили.

— И так, скажи мне, как дела в школе? — спрашивает она, как будто она нормальная мама, и это нормальный ужин, а не общение, навязанное мне шантажом и угрозами убийства.

— Все в порядке, — говорю я, пожимая плечами.

Ее глаза впиваются в меня.

— Просто в порядке? Мэллори, я ведь сказала, как важно для тебя хорошо учиться в школе, не так ли?

В ее тоне слышится предупреждение, что я была бы идиоткой, если бы не прислушалась.

Тяжело вздохнув, я бормочу: — Не волнуйся. Я все еще получаю одни пятерки.

Она одаривает меня почти облегченной улыбкой.

— Это превосходно. Я очень горжусь тобой.

Чушь собачья, но я с этим не спорю. Вместо этого я подумываю о том, чтобы спросить ее о Дженн. Она за весь вечер ни словом о ней не обмолвилась, и я начинаю немного беспокоиться по этому поводу.

— Нора, когда я смогу снова увидеть маму? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос не звучал слишком требовательно.

Она не отрывает взгляда от своей еды.

— Зачем тебе нужно ее видеть?

— Я… я просто хотела бы поговорить с ней. Одна.

Это смелая просьба, но я задерживаю дыхание и жду ее ответа.

Она смотрит на меня и качает головой.

— Это будет невозможно.

Я хмурюсь.

— Почему нет?

— Дженн выполняет для меня задание, — легкомысленно отвечает она.

— Она не вернется еще некоторое время.

Я чувствую, что она лжет, но я слишком большая трусиха, чтобы обвинять ее в этом. Мой разум начинает лихорадочно соображать, все ли в порядке с Дженн.

Черт, она вообще жива?

Неужели эта сука позволила ей передозироваться или, что еще хуже, убить ее саму?

Я хочу потребовать ответов, но я знаю, что сделаю только хуже для Дженн и для себя, если попытаюсь заставить Нору рассказать больше, чем она хочет. Она нестабильна и непредсказуема, и мне нужно быть осторожной, когда дело доходит до нашего взаимодействия друг с другом.

Хотя я оставляю эту тему и остаюсь осторожной со своими словами до конца ужина, мое беспокойство сжигает меня.

Я молюсь, чтобы она не причинила вреда Дженн, но я также молюсь, чтобы она не знала о нас с Сэйнтом.

Если она может причинить вред своей единственной сестре, которая так многим пожертвовала, чтобы помочь ей спланировать свою месть, никто не знает, что она сделает с непослушным ребенком, который в основном для неё незнакомец.

На следующее утро я всерьез подумываю о том, чтобы просто остаться в своей комнате и спрятаться на весь день.

Между угрожающим присутствием Норы и поразительными откровениями Сэйнта, я не знаю, как смогу сосредоточиться на учёбе. Поскольку я не могу забыть предупреждение Норы продолжать заниматься своими учебными занятиями, я неохотно готовлюсь к этому дню и направляюсь к своей двери.

Когда я открываю ее, то издаю удивленный писк.

Сэйнт стоит в коридоре и ждет меня.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, затаив дыхание.

Он смотрит на меня, как на идиотку.

— Провожу тебя в класс.

Я почти указываю, что в пятницу ему определенно было не до меня, но я так рада его видеть, что не говорю ни слова.

— Хорошо. — Я киваю и сглатываю комок в горле. — Пойдем.

Он отступает в сторону, чтобы дать мне место переступить порог. Я закрываю за собой дверь и запираю ее, и мы молча идем по коридору к лифту. В голове у меня все кружится, пока я пытаюсь придумать, что бы ему сказать. Я должна что-то сказать. Что-нибудь. Мы не закончили все хорошо в пятницу вечером, и я причинила ему боль.

Это преследовало меня все выходные.

И все же, как и тогда, я не могу придумать ничего полезного, чтобы сказать сейчас.

Когда мы входим в лифт и двери закрываются, я, наконец, выпаливаю: — Прости за пятницу.

Он едва бросает на меня взгляд, его лицо — маска холодного равнодушия.

— Что было в пятницу?

Его ответ застает меня врасплох.

— Вечеринка. О том, что ты сказал мне в ванной.

Он неловко пожимает плечами, но я вижу, как его кулаки сжимаются по бокам.

— Это не имеет значения

— Имеет. Ты поделился чем-то действительно личным, ужасным опытом, и я не ответила так, как должна была, потому что…

— Ты отреагировала именно так, как подсказывали тебе твои инстинкты, — перебивает он.

Его тон спокойный, почти скучающий, но в нем есть скрытая грань, которая дает мне представление о ярости, бурлящей под поверхностью.

— Не беспокойся об этом

— Сэйнт…

В этот момент двери лифта звякают и открываются, и он выходит, а я следую за ним по пятам.

Он идет слишком быстро, чтобы я могла поддерживать с ним разговор, но не так быстро, что я не могу поспевать за ним, делая легкую пробежку, когда мы направляемся в обеденный зал.

Я игнорирую взгляды, когда мы входим внутрь. Нас с Сэйнтом видели вместе уже несколько недель. Я не понимаю, почему все до сих пор так очарованы нами.

— Ты можешь притормозить?

К моему удивлению, он останавливается и нацеливается на меня.

— Мы не говорим о вечере пятницы, — заявляет он жестким тоном. — Я не должен был беспокоить тебя своим дерьмом

— Ты не беспокоишь, потому что я…

— Брось это

— Хорошо, — бормочу я. — Прости. Я брошу это.

Он решительно кивает головой.

— Хорошо. А теперь давай, блядь, позавтракаем, пока у нас не кончилось время.

Как обруганный ребенок, я следую за ним к линии буэта. Я даже не могу злиться, что он мной командует. Не в этот раз.

На этот раз я это заслужила.

В течение следующих двух дней между мной и Сэйнтом все остаётся напряженным и неловким. Он все еще следует за мной повсюду, моя постоянная тень, но на самом деле он вообще со мной не разговаривает. Он холодный и отстраненный, и я даже не пытаюсь его разморозить.

Я думаю, что лучшее, что я могу сделать, это просто подождать, пока его гнев утихнет, прежде чем я попытаюсь еще раз поговорить с ним.

В среду я иду на его тренировку, надеясь, что это поможет сгладить наши отношения. Может быть, если он увидит, что я подбадриваю его, веду себя так, как положено почти девушке, он будет меньше злиться.

Боже, я ненавижу то, как сильно я стараюсь. Не похоже, что он сделал бы то же самое, если бы я злилась на него. Нет, он просто целовал меня, а потом трахал, пока мой мозг не превратился в кашу, и я забыла, почему я была расстроена из-за него в первую очередь. За исключением того, что он все еще не приходит в мою комнату, так что я не знаю, сработает ли эта тактика прямо сейчас.

Я подумываю о том, чтобы пригласить Лони пойти со мной, но решаю, что это то, что я должна сделать одна. Таким образом, он не думает, что меня заставили присутствовать.

Когда я прибываю на трассу, трибуны заполнены. Я избегаю толпы, зная, что она, вероятно, будет далеко не дружелюбна по отношению ко мне, и пробираюсь к сетчатому забору, чтобы посмотреть на встречу.

Просунув пальцы сквозь ограду, я ищу Сэйнта. Мне не требуется много времени, чтобы заметить его.

Он стоит в стороне от остальной команды, пригнувшись на низкой растяжке. Мое сердце учащенно бьется при виде его напряженных, четко очерченных мышц, пульсирующих при его движениях.

Внезапно он выпрямляется и направляется к началу трассы. Члены других команд выстраиваются рядом с ним. Я смотрю широко раскрытыми глазами, как они все наклоняются и готовятся к гонке, ожидая, когда стартовый пистолет выстрелит. Когда это происходит, это застает меня врасплох, и я задыхаюсь.

Он и другие бегуны стартуют. Я не могу оторвать от них глаз, когда они проносятся мимо, но, в частности, я не могу перестать с благоговением смотреть на Сэйнта. Кроме того дня, когда он был ранен, я никогда не видела его таким, в такой обстановке. Выражение его лица — напряженной, сосредоточенное, и я могу сказать, что в данный момент для него ничего не имеет значения, кроме победы в этой гонке.

Он взлетает над финишной чертой менее чем за секунду до следующего парня, с очевидной легкостью занимая первое место. Остановившись, он поднимает руки и кладет ладони на макушку, пытаясь отдышаться, что показывает только его напряженные бицепсы. Я практически пускаю слюни к тому времени, как он бежит трусцой, чтобы пробиться на следующее мероприятие.

Встреча на треке затягивается, и по большей части это довольно скучно. К счастью, Сэйнт участвует в нескольких соревнованиях и ловко выигрывает их все.

Это почти раздражает, как парень преуспевает во всем.

Когда заканчивается последняя гонка, я задерживаюсь, гадая, заметил ли он меня вообще. Я чувствую себя идиоткой, нервничаю, как фанатка, ожидающая, когда ее любимая группа выйдет с площадки. Я вижу, как он собирает свои вещи, и задерживаю дыхание, когда он начинает удаляться от остальной команды.

Я с облегчением выдыхаю, когда он направляется прямо ко мне.

— Эллис, — говорит он, останавливаясь по другую сторону ворот.

— Анжелл, — шепчу я в ответ. — Хорошая работа.

Я почти морщусь от того, как неубедительно это звучит, но он пожимает плечами.

— Хорошо провел ночь.

Верно. Как будто это не было чистым мастерством и решимостью, которые заставили его топать по всем соревнованиям.

— Я рада, что увидела это, — признаюсь я.

Несколько мгновений он молча смотрит на меня сверху вниз. Я не знаю, о чем он думает, и начинаю беспокоиться, что, возможно, я перешла черту. Что, если он не хочет, чтобы я была здесь?

— Если бы я знал, что ты хочешь прийти, я бы вывел тебя на трассу, чтобы ты могла наблюдать со стороны, — говорит он через некоторое время.

Мое сердце колотится в груди, и я проглатываю глупую ухмылку, которая хочет искривить мои губы.