Рябиновое танго

Глава 23

О болезни внука Наталья Николаевна узнала только через два дня, когда сама, потеряв всякое терпение, позвонила Маше.

— Маша, я уже боюсь самого слова «Москва»! Это какой-то Бермудский треугольник! Вы опять пропали?

— Мама, прости, пожалуйста, так получилось. А треугольник не Бермудский, а Бернадский. Максим усыновляет Мотю и сделал мне предложение. Вот и будет еще двое Бернадских…

Маша вкратце рассказала о событиях последних дней. Болезнь Моти взволновала Наталью Николаевну больше, чем сообщение о свадьбе и скором их отъезде из Москвы.

— Так что, мамочка, ты потерпи еще немного, скоро мы вернемся, и с Москвой нас будет связывать только то, что здесь останутся родители Макса, крестные Моти да мой институт. И не волнуйся, Мотя поправляется, радует нас и новую бабушку, которую тоже зовут Наташа.

Через минуту после разговора с дочерью Наталья Николаевна уже звонила подруге:

— Рая! У меня много новостей!

— Так сейчас новости могут быть только у тебя. Готовь ведро мороженого, я уже иду!

Наталья Николаевна щедро делилась со своей лучшей подругой радостью. Она словно хотела реабилитировать себя в ее глазах за те два года, когда делилась с ней только унынием и печалью. Раиса Васильевна первая узнала о том, что Мотя выздоровел. В следующий раз Наталья Николаевна с волнением рассказывала ей о том, как Максим по телефону просил у нее руки Маши, как романтично дети отметили Машин день рождения. Раиса Васильевна знала о том, когда молодые подали заявление, какое кольцо Максим подарил Маше, какое у нее будет платье, почему свадьба будет не в ресторане, а в квартире родителей Максима.

— Все из-за Моти, конечно, — объясняла Наталья Николаевна Глумовым. — Маша считает, что он уже и на регистрации устанет, а о том, чтобы его кому-нибудь оставить, и слышать не хочет. Поэтому свадьба будет малочисленной, но лично мне это даже нравится. Вы же знаете, что я человек непубличный.

— Я понимаю, что дети в школе — не публика. А что же ты, «непубличный человек», собираешься на Машину свадьбу, как на свою собственную. Сколько ты костюмов купила? А обуви? А сколько мы с тобой журналов мод пересмотрели?

— Рай, я не могу ударить в грязь лицом. Все думают, что если провинция, то костюм от Шанель обязательно сшит в соседнем подвале. Но это же не всегда так! Мы сейчас тоже кое-что можем. Тем более есть стимул, — несколько расстроенная критикой подруги, оправдывалась Наталья Николаевна.

— Наташ, успокойся, ты все делаешь правильно. Ты же знаешь, что я еще та язва! — смеялась Раиса Васильевна.

— Как же я люблю, когда ты занимаешься самокритикой! — смеялся и Алексей Иванович.

Он на своей машине вез Наталью Николаевну в Новокузнецк, а Раиса Васильевна настояла на том, что поедет провожать подругу до самого аэропорта.

— Наташка, может, передумаешь и остановишься у свата со сватьей? Вы же не чужие теперь! Зачем тебе эта гостиница?

— Рая, все уже решено! Дети уже заказали мне номер. Ты можешь представить, что я на глазах того же свата могу зайти в его туалет?

Усмехаясь про себя, Алексей Иванович слушал подруг, но в разговор их предпочитал не вмешиваться, понимая, что одна из них не может не волноваться перед ответственной для нее поездкой, а другая не может не волноваться за подругу.

«Они точно сестры. Бывает, меж родными сестрами нет такого понимания, как между этими подружками», — с улыбкой думал он.

По причине раннего прилета в аэропорту Наталью Николаевну встречал только Максим. Всю дорогу до дома он рассказывал ей об успехах Моти, которыми очень гордился. Наталья Николаевна нашла внука подросшим, поумневшим и не могла на него налюбоваться. Узнав, что в квартире родителей Максима сейчас полным ходом идет подготовка к свадебному ужину, вызвалась помочь.

— Мама, Рогнеда Игоревна попросила нам помочь нашу садовскую повариху Леночку. Она не отказалась немного заработать. Ей помогают Наталья Борисовна и бабушка Таня.

— Еще один помощник не помешает! — заявила Наталья Николаевна. — И пора уже познакомиться с новыми родственниками!

Знакомство и адаптация прошли легко и непринужденно благодаря Моте. Он был своего рода катализатором, ускорившим этот процесс. Целый день, проведенный вместе, сблизил новых родственников настолько, что Наталье Николаевне уже не хотелось ехать в гостиницу. Но от задуманного она не отступила. А утром следующего дня Анатолий Семенович отвез всех женщин в парикмахерскую.

— Девчонки, вы все такие красивые! Зачем вам парикмахерская? — смеялся он.

Гости с Машиной стороны должны были приехать сначала на квартиру Максима, поэтому после парикмахерской Наталья Николаевна закрылись с Машей в спальне. Максим еще не видел Машу в свадебном платье. Когда Маша царственной походкой, стараясь шуткой замаскировать свое волнение, вышла из комнаты, он смотрел на нее затаив дыхание. Смотрел и видел сказочное видение, посетившее его в том далеком августе. Он почти отчетливо слышал вальс Штрауса, эту музыку молодости и любви, и понимал, что наяву Маша еще изящнее и трогательнее. Она стала еще стройнее, еще красивее. Глаза ее сияли, но от волнения она была немного бледна. Увидев Мотю, которого Максим облачил в настоящий смокинг, не удержалась от смеха. Этот смех окрасил ее щеки легким румянцем. Наталья Николаевна видела тот восторг, с которым Максим смотрел на ее дочь, радовалась за нее и гордилась ею. Только приход гостей вывел всех из легкого оцепенения.

Приехали Рогнеда Игоревна с мужем и Сергей Владимирович. Маша принялась всех знакомить:

— Мама, а это наш кум Сергей Вла…

Сергей Владимирович не дал Маше договорить и повел себя несколько странно:

— Серж, — представился он сам, коротко кивнув головой, и поцеловал руку, протянутую Натальей Николаевной.

— Натали, — рассмеялась она, с удивлением глядя в его цыганские глаза, которые с изумлением смотрели на нее.

— Володя, что это с Сергеем? Он же сейчас загорится! — тихо спросила мужа Рогнеда Игоревна, общавшаяся с Мотей.

— Не знаю, давно не видел у него такой реакции на женщин. Может, он наконец-то встретил свою королеву? Ты же знаешь, как пренебрежительно он относится к принцессам.

— Да, она похожа на королеву, — улыбаясь, согласилась Рогнеда Игоревна.

— И где мой крестник? Мотя, ты еще не забыл меня? — прервал их тихую беседу Сергей Владимирович. — Вы посмотрите! Мотя — точная маленькая копия Максима! — Его восторг был встречен дружным смехом. — Машенька! Как ты прекрасна! Ты теперь совершенно не похожа на ту насмерть перепуганную мафией, торгующей детьми, девчонку с двумя косичками, которую я встретил в роддоме. И я очень рад этому.

— Маш, это он о чем? — шепотом спросил Максим, привлекая Машу к себе.

— Я тебе потом расскажу, как-нибудь в другой раз. — Маша умоляюще посмотрела на него и оставила на его губах легкий поцелуй.

Не вовремя вспомнил Сергей Владимирович о роддоме и о мафии, но Максим был благодарен ему. И без объяснений Маши он понял теперь, почему она так реагировала на него и его родителей, почему Маша не оставляет Мотю ни на минуту и всю свадебную церемонию подстраивает под него. Родители, например, просто умоляли ее оставить Мотю после свадебного ужина у них, но Маша была непреклонна. Понял, почему, когда заговорили о свидетелях, Маша чуть не заплакала, сказав, что в Москве у нее нет подруг. Тогда только слова Максима о том, что им не нужны свидетели, раз рядом с ними на регистрации будет живое доказательство их любви, успокоили ее.

«Я должен сделать все, чтобы она забыла свои страхи! Я должен так изменить ее жизнь, чтобы она забыла про свое одиночество!» — думал он, сидя рядом с Машей и Мотей на заднем сиденье машины Андрея Дробышевского, который вез их в загс.

Свадебная церемония вызвала умиление у всех присутствующих, а кое-кого растрогала до слез. Главной причиной этого был, конечно, Мотя. Маша и сама еле сдерживала слезы. Она волновалась, но помнила, что все еще не сказала Максиму самых главных слов. Она слушала распорядителя и ждала удобного случая, чтобы сказать их. И такой случай ей представился. Перед тем как надеть кольцо на палец Максима, она подняла на него глаза и встретилась с его глазами, полными любви.

— Я люблю тебя, — чуть слышно прошептала она.

Он не услышал, а скорее прочитал по ее губам то, что давно хотел услышать. Он на секунду прикрыл глаза, давая понять, что понял ее, и тихо повторил эти слова сам. В душе у него по-прежнему звучал венский вальс.

Свадебный ужин не был похож на свадьбу. Это был, скорее, день рождения. День рождения семьи. Обстановка была по-домашнему уютной. За столом вместе с Мотей сидели всего пятнадцать человек. И если кто-нибудь из них, кроме Моти, произносил тост, то говорил по-настоящему от души. Было и «горько!», но не бравурное, а умеренно-тактичное. Никто не хотел криками напугать малыша. Анатолий Семенович организовал даже танцы, но начало им положил Андрей Дробышевский.

Загадочно улыбаясь, он подошел к магнитофону со своей кассетой. Почти никто не обратил внимания на песню, которая зазвучала. Только Маша и Максим с первыми ее аккордами как по команде посмотрели друг на друга.

— «Рябиновые бусы», — прошептала Маша.

Тогда Максим шел к ней. Сейчас он встал и ожидающе смотрел на Машу. Она поднялась со своего места и протянула ему руку:

— Макс, я давно не танцевала…

— Это наш танец, наша песня. Ты положись на меня…

И совсем как тогда, Маша не думая пошла за ним. И совсем как тогда, он вел умело и уверенно. Маше казалось, что танцует сейчас одно ее тело, а душа витает высоко в облаках. Не вернулась она к ней и с последними аккордами музыки, после которых раздались аплодисменты и возобновились оживленные разговоры за столом.

— Андрюха, неужели и ты помнишь? — удивился Максим, подводя Машу к столу.

— Конечно, думаю, что и сегодня все присутствующие тоже запомнят ваш танец. Это было здорово! Пусть ваш танец длится долгие-предолгие годы! — Андрей поднял бокал. — За вас!

— Максим, а если бы ты тогда не поддался моим уговорам и не поехал с нами в Сибирь? — держа на весу бокал, улыбался Вселдыч.

— А если бы ты не поддался моим уговорам и не пошел тогда на танцы? — в тон ему продолжил Андрей.

— Да! Тогда не было бы ни того танго, ни этого, ни этой свадьбы! Страшно подумать, но тогда бы не было и нашего Моти! Я ваш должник на всю жизнь! — без тени улыбки на лице ответил Максим. — И вы оба будете навечно занесены в анналы истории нашей семьи! — уже улыбнувшись, добавил он.

— А насчет долга ты здорово заметил. Будешь отдавать его частями, когда мы будем застревать в вашем Спасске из-за плохой погоды по дороге к моей любимой теще, — смеясь, успокоил его Вселдыч.

— Вселдыч, не сыпь нам соль на раны! — улыбаясь, попросил Анатолий Семенович. — Мы с Наташкой все еще не можем привыкнуть к мысли, что дети уезжают.

— Ничего! Самолеты летают каждый день, и даже не по одному! Будете летать на уик-энд в Горную Шорию. Там же такая красота! — успокоил своего старого друга Вселдыч.

Их разговор, набирая обороты, постепенно захватил всех.

Молодые, ссылаясь на то, что Моте пора спать, упросив всех не расходиться и продолжать веселиться, покинули праздничное застолье около девяти вечера. Малыш заснул по дороге к дому.