Любовный контракт

ЭПИЛОГ

Салли

25 сентября, в день рождения Тео, состоялось торжественное открытие кафе «Винил». Тео и Мартиника превзошли самих себя в оформлении, перекрасив кабинки в бордовый цвет и оклеив стены обложками старых альбомов. Пластинки без обложек свисают с потолка, украшенные лампочками как импровизированные люстры.

За эти три месяца подготовки Мартиника и Риз встречались и расставались три раза. Они оба называют совершенно разные причины, по которым они в конце концов расстались навсегда, но при этом соглашаются, что это к лучшему.

― Я должен сосредоточиться на своей карьере, ― говорит Риз. ― Сейчас не самое подходящее время для отношений.

― Он такой чертовски безбашенный, ― жалуется Мартиника. ― Я из-за него выгляжу приличной. А еще он надел на ужин с моей мамой футболку с изображением голой утки и надписью ― Don't Look At My Butt-Quack19.

― А разве не все утки голые? ― говорит Тео, фыркая в свои руки.

― Не оправдывай его. ― Мартиника качает головой.

Отношения моего брата — не единственная потеря этого лета: Ангус и Джессика Кейт тоже расстались. Тео узнает об этом, когда видит фотографию Джессики и ее нового бойфренда на TMZ20.

― Ангус будет в бешенстве от того, что она встречается с футболистом, ― замечает она. ― Но, если бы она действительно хотела его разозлить, ей бы стоило начать встречаться с Джеффом Безосом.

― Уверен, он следующий в списке. Я подумываю включить «Позолоченную душу» на музыкальном автомате, чтобы вспомнить старые времена, но не хочу отпугивать клиентов.

Кафе переполнено, все кабинки заняты, а зашедшие пообедать выстроились вдоль барной стойки. Мартиника выложила фотографию «взрывающихся коктейлей» Тео, которая стала вирусной и привлекла всех местных гурманов.

Каждый коктейль — это произведение искусства, украшения словно вырываются из стакана в неподвластных гравитации направлениях. Сейчас Тео подает восхищенному клиенту «Завтрак в постель» — блинчики на шпажках и бекон украшают коктейль со вкусом клена, а ободок бокала обвален в Cheerios21.

На ней фартук, который я ей купил, а волосы закручены в беспорядочный пучок на голове. Ее щеки раскраснелись от счастья, а карманы набиты чаевыми.

Это не так много, как Ангус предлагал ей, если она вернется на работу, но Тео наотрез отказалась.

― Никакая прибавка не сравнится с работой на себя.

― Ты уверена? ― поддразнил я ее. ― Потому что если ты когда-нибудь соскучишься по Ангусу, у меня есть кое-какие сны, которые нужно задокументировать…

― Для тебя я сделаю исключение, ― сказала Тео, потянувшись губами за поцелуем. ― Но в остальном я записываю только свои сны.

Мечты — забавная штука… иногда то, о чем мы мечтаем, не так хорошо, как то, что мы получаем.

Я хотел выплатить ипотеку отца, но гораздо приятнее наблюдать, как он сам ее выплачивает. Он вернулся на работу на полный рабочий день и уже три месяца трезв.

Риз посещает большинство собраний анонимных алкоголиков вместе с ним, хотя он больше не коллекционирует трагические истории в поисках, подходящих для сценария. Вместо этого он пошел на курсы по написанию сценариев в местном колледже.

Больше всех, пожалуй, изменился Берни Сандерс. Ему еще нет и года, а он уже представляет из себя 160 фунтов22 волос и слюней. Мой папа учит его трюкам и командам, но единственное, что он пока освоил — это засасывание их обоих в неожиданную дремоту.

Если бы мой папа еще не любил Тео всем сердцем, Берни стал бы решающим фактором. Он так привязался к этому галопирующему пушистику, что теперь таскает домой стокилограммовые мешки с собачьим кормом и строит для Берни собственный домик у бассейна, чтобы тот мог поспать в теньке.

У меня тоже были свои проекты, в том числе строительство шкафов для новой кухни Тео и двойных книжных полок для нашей комнаты. У Тео было не так много одежды и мебели для переезда, но у нее было около сотни книг в мягких обложках, валявшихся в старых ящиках из-под молока. Теперь они выставлены на всеобщее обозрение, и она может расставлять их по своему усмотрению, проводя целые субботы за перестановкой и сортировкой по цвету и размеру.

Я никогда не знал, что могу так полюбить возвращаться домой. Самое приятное, когда я зову Тео, и она бежит ко мне, раскрыв объятия.

Мы все еще едим на открытом воздухе за столом для пикников, но мой папа приходит в дом, чтобы поесть с нами, если идет дождь.

Ну, может быть, это не самая лучшая часть моего дня…

Наверное, лучшая часть — это когда мы с Тео ложимся ночью в постель, измотанные многочасовой работой, но в лучшем смысле этого слова. Потому что работать на себя — это совсем другое, это создавать что-то, а не просто получать зарплату.

Мне чертовски нравится то, что я работаю вместе с Тео. Я никогда ничем так не гордился, как нашим кафе. Мы вычистили и украсили каждый сантиметр этого места. Мы вместе разрабатывали его дизайн, от маркетинговых материалов до меню.

Мартиника и Тео уже обсуждают расширение за счет соседнего помещения. Рядом старая типография, которую Мартиника хочет превратить в пекарню.

Она продержалась с Ангусом всего неделю, после того как Тео уволилась. Тео нанимает ее на субподряд для приготовления утренней выпечки, но у Мартиники грандиозные планы по производству свадебных тортов, для которых понадобится гораздо больше места.

Судя по тому, как идут дела, мы достаточно скоро сможем позволить себе расшириться. Звенит колокольчик над дверью, и внутрь вваливается еще одна группа взволнованных поклонников, которые уже делают снимки винтажного музыкального автомата и красивых расписных стульев.

Позже, когда все ушли, а мы с Тео вытерли последний стол и подняли последний стул, я присоединяюсь к ней на кухне.

Она выглядит уставшей, очаровательной и очень счастливой. А еще у нее на носу сахарная пудра.

― Ты вся в сахаре…

― Ты тоже, ― говорит она, стряхивая немного на меня.

Мы еще не закончили уборку на кухне, поэтому я не задумываясь хватаю горсть пудры и швыряю в нее. Тео визжит от смеха, забрасывая меня малиной. Одну я ловлю ртом, но остальные отскакивают от моего лица и плеч, разлетаясь повсюду.

― Ты устраиваешь беспорядок, ― рычу я, подхватывая ее и поднимая на прилавок.

― Как насчет этого? ― говорит она, размазывая шоколадный соус по моему лицу.

― Ты маленький дьявол… ― Я целую ее самым нежным из поцелуев, ощущая вкус шоколада, сахарной пудры и медово-сладких губ моей любимой.

Поцелуй становится глубже. Ноги Тео обхватывают мою талию. Она смотрит мне в глаза, и я понимаю, что она помнит о том, что мы еще не окрестили это помещение.

― Я так чертовски горжусь тобой, ― говорю я, касаясь губами ее рта, края челюсти, шеи…

― Не могу поверить, что мы сделали это. ― Руки Тео гладят мои волосы. ― Ты осуществил мою мечту, Салли.

― Ты сама воплотила свою мечту в жизнь. Я просто помог.

Я целую ее снова, расстегивая пуговицы на ее рубашке, развязывая ее фартук, разворачивая ее как подарок.

Она и есть подарок, чудо, сокровище…

Я вспоминаю тот день, когда впервые начал изучать Ангуса и увидел фотографию Тео, стоящей рядом с ним.

Я сразу же узнал ее, какой-то странный электрический ток пронесся по моей крови. То же самое чувство я испытывал, когда видел ее в школе.

Не знаю, верю ли я в судьбу. Но что я знаю точно, так это то, что я не был бы там, где сейчас, как и Тео, если бы что-то свыше не свело нас вместе.

Она — то, чего не хватало в моей жизни. И я точно знаю, что ей нужно для счастья.

Жизнь может быть жестокой и несправедливой. Но она преподносит нам и такие подарки: людей, которые нам нужны, и тех, кому нужны мы…

Я распахиваю ее рубашку, обнажая прекрасную грудь, которую я так долго мечтал увидеть. Как обычно, мне не хватило воображения. Реальность гораздо лучше…

― Чему ты улыбаешься? ― спрашивает Тео.

― Тебе. ― Я касаюсь ее груди, целую ее, ласкаю… ― Я улыбаюсь благодаря тебе. Я счастлив благодаря тебе.

Соски Тео напрягаются, и ее кожа вспыхивает. Каждая ее часть краснеет по-своему, даже грудь. Аромат, исходящий от ее кожи, по-прежнему сладкий, но в нем появилось что-то более порочное…

Мой член поднимается в ответ. Я стягиваю с нее трусики под юбкой, спускаю их по ногам и прячу в карман. Затем я расстегиваю молнию и погружаюсь в нее.

Тео задыхается, откидывает голову назад, бедра плотно обхватывают мою талию. Я хватаю ее за волосы и оттягиваю голову еще дальше назад, облизывая и посасывая шею.

Она берет малину и кладет ее между губами. Я забираю ее ртом и раздавливаю языком, целуя ее с ярким вкусом терпкой сладости.

Она обнимает меня за шею и прижимает свое тело к моему, сжимая мой член внутри, словно рукой. Я стону и целую ее глубже, а руки проскальзывают под ее задницу, чтобы приподнять ее.

Мы трахаемся стоя, штаны болтаются где-то у моих лодыжек. Тео прижимается к моему телу, обхватывая меня икрами за бедра. Я вколачиваюсь в нее короткими, резкими толчками удовольствия и сладости. Ее дыхание пахнет малиной, ее кожа мягкая и кремовая везде, где мы соприкасаемся.

Тео начинает кончать, скользя по мне вверх-вниз, создавая трение в ее любимом месте. Как это часто бывает, ее кульминация провоцирует мою. Я не знаю, что это ― ощущение того, как она сжимается вокруг меня, или высокие, мягкие звуки, которые она издает, или аромат, который исходит от ее кожи…

Все, что я знаю, это то, что, когда Тео кончает, я беспомощно следую за ней, уносясь в небытие оргазма, как я делаю всегда и везде. Куда бы она ни пошла, я хочу быть там. И я никогда не хочу быть без нее.

Мы вместе убираем на кухне устроенный беспорядок, а когда возвращаемся домой, я купаю Тео.

― Ты тоже работал весь день! ― протестует она.

― Не так тяжело, как ты.

Это правда, я никогда не видел, чтобы кто-то кружился быстрее Тео, пока она управлялась с грилем, собирала сэндвичи и смешивала коктейли.

Кроме того, мне нужно, чтобы она отвлеклась, чтобы я мог прибраться в доме. Риз устроил жуткий беспорядок, и я не хочу, чтобы Тео это видела, иначе она захочет помочь.

Я иду по следам обуви, рубашек и пустых тарелок в его комнату, где вываливаю все дерьмо на его кровать. Я приберусь для Тео, но я не собираюсь быть горничной Риза. Не тогда, когда он все еще должен мне пятьдесят баксов.

Наводя порядок на кухне, я нахожу контракт, который подписал с Тео, засунутый в ящик.

Мне кажется, что это документ из другого времени. И принадлежит другому человеку.

Я смотрю на то, что я там написал, на то, что считал важным, и смеюсь над собой, над тем, каким я был идиотом.

Все мои грандиозные планы оказались ерундой. То, что я считал важным, не имело никакого значения.

Есть одно и только одно, что я должен был указать в том контракте:

Позволь мне любить тебя.

Любовь — это мечта, это цель, это то, ради чего мы здесь. Это то, что исцеляет, то, что мотивирует, то, что удовлетворяет…

Мы делаем для других то, что никогда не сделали бы для себя, так и должно быть. Потому что мы растем душой, когда мы с любимыми.

Эгоист — это голодный человек. И только любовь способна утолить голод.