Ни шанса на сомнения

Глава 44

Воскресенье пролетело незаметно. Классический семейный выходной у бабушки на даче, наполненный последним приветом усталого тепла, терпким запахом опавших листьев и отрывистым карканьем ворон. Один из тех деньков, когда лениво наслаждаешься текущим настоящим, без оглядки на завтра и вчера.

Дача, где мы когда-то, по малолетству с сестрой воровали у соседей клубнику, превратилась во вполне себе комфортабельный загородный дом со всеми удобствами. Но все мы по привычке называли ее «бабушкина дача», хотя от унаследованного еще покойным дедом надела, с неказистой постройкой не осталось и следа. И вообще поселок давно пестрел чистенькими двухэтажными коттеджами, окруженными большими заборами.

Ветер играл с моими распущенными волосами. Сидя в беседке и щурясь на осеннее солнце, я ловила уходящее тепло, подставляя улыбающееся лицо небу. Вспомнилось счастливое ощущение детства: бежишь на перегонки с Валькой по высокой траве к реке, раздвигаешь ее коленками, метелки мягко щекочут кожу, а за спиной предупреждающий бабушкин оклик: «Осторожнее, не расшибите носы!»

Я скучала по родителям, когда долго их не видела, радовалась каждой встрече, но уже не представляла совместного обитания на одной территории…вкусив свободу, любить их на некотором отдалении было комфортнее. Беспокоиться, встречаться, помогать, и возвращаться в собственную жизнь, не ломая своих привычек, выработанных за годы самостоятельности.

Мне было проще общаться с мамой по телефону, когда в любой момент можно, сославшись на неотложные дела, закончить разговор, перетекающий из дружественно-доверительного в назидательный. А отца я и так видела на работе почти каждый день, и была в курсе всех семейных новостей.

Ох, хорошо-то как… я лениво потянулась… оглядываясь по сторонам.

Отец возился на участке с забором, и мне почему-то вспомнился, Витька в его растянутых спортивках, сползающих с задницы. Как он вжикал дрелью, стойко боролся с железяками, целеустремленно приближая намеченный финал…а потом была баня с чаем, мед, березовые веники…

И что только не лезет в голову от безделья! Хорош залипать, Вика…иди лучше делом займись!

Призвав в соратники совестливость, я, как примерная дочь, решила занять руки и тоже провести время с пользой. Выписала себе «наряд» на мытье окон на втором этаже, пока мама с бабушкой готовили обед.

После мы все расползлись по комнатам потюленить. Я проверила телефон, то густо блин, то пусто. Судя по всему, дела до меня, не было ни Свиридову, ни Линцу. Никому я не нужна.

Разочарованно вздохнув, отправила обоим вид из чистого окна. Обнаженные деревья сиротливо выделяющиеся на фоне красного солнца, садящегося за крыши соседних домов.

Вот кто интересно первый отзовется?

Молчат…Да и черт с ними! Я плюхнулась на кровать и поморщилась, помывка окон, пожалуй, сравнима с тренировкой черлидерши: мах — наклон-приседание — прыжок — поворот, и так охрилион повторений…дала о себе знать крепатурой. Старею! Карл, я дряхлею, биологические часики тикают и силы покидают меня… Ааа!

Не хочу превращаться в старушку с кошкой. Я и кошек-то не люблю, вот собака… спаниель или шнауцер… В детстве мама была против животных в квартире, а потом у Свиридова появилась аллергия.

Эх…похоже…что всю жизнь придется прожить вот так…без собаки…

Волевым усилием я выкинула из головы все темные мысли. Вчерашний разговор с Наташей и сеанс ночного самоедства сработали как психотерапия. Если Линц действительно хочет быть со мной, пусть сначала разведется. Только после этого можно о чем-то думать…Любовницей женатого мужика я не буду, и жизнь переворачивать, поддавшись эмоциональному порыву, на сто восемьдесят градусов не стану. Чтобы понять, куда двигаться дальше, иногда нужно и постоять. Взять паузу, и просто принять обстоятельства, как есть.

А пока — хватит жрать себе мозг. Еще не все отмеренное на мой век освоено, так что серое вещество, мне пригодится.

Переварив обед, женское большинство отправилось сгребать на участке в кучи пожухшие листья, а единственный, горячо любимый мужчина, занялся шашлыком, вдохновляя нас шуточками на трудовые подвиги.

Переменчивая осенняя погода испортилась, и шашлычные посиделки на лоне природы пришлось перенести в дом. В разгар импровизированной пирушки маме позвонила Валя. Кухня, хоть и была просторная, но родительнице, видимо, не терпелось пошептаться с сестрой подальше от лишних глаз. Она выбралась из-за стола и с видом заговорщика отправилась в комнату.

— Ну это надолго, — махнул ей вслед отец, — пошла раскрывать секрет каких-нибудь галушек. Ты представь, кивает мне, — Валя-то наша, Максиму готовит. Вот что с людьми творит любовь!

— Вот и умница, — бабушка подложила отцу салат с опятами, — своего мужчину надо холить и лелеять.

— Ба, ты так говоришь, как будто видела его!

— И даже кормила! Они мне вчера целую корзину фруктов привезли. Манго спелые просто объединение. Хочешь?

— Давай одно напополам, — я отодвинула от себя тарелку с недоеденным шашлыком.

— Все на диетах сидишь? — проворчала бабушка, вынимая из холодильника желтый огромный манго. Помыла и ловко нарезала ежиком. — Бледная, как моль стала.

— Да не сижу я ни на каких диетах, ба. Это я по сравнению с Валей, бледная. Тебе кажется.

— Ага. И заморенная, будто в подвале сидела. Доходяга, ухватиться не за что! Куда только Алексей смотрит! Ешь! — двигает ко мне тарелку. — Как он, кстати?

— Хорошо, — вытираю салфеткой потекший по подбородку сок. — Главным инженером в открывающемся питерском филиале будет.

— А чего невеселая тогда? Радоваться за мужика надо! При сытом муже и жена голодной не останется!

— Да я радуюсь, ба!

— Что-то не видно, — отец смерил меня взглядом, пропустив рюмку беленькой. Они с мамой оставались ночевать, поэтому чуть-чуть взбодрить организм ледяной водочкой под шашлычок, как он говорил — святое дело! До утра все равно выветрится. Да и в конце концов, директор он или нет? Может и подзадержаться немного.

— Что мне конем что ли скакать?!

— Работника-то мне, когда на твое место искать?

— Не раньше нового года, — буркнула я, вгрызаясь в мякоть.

И только сейчас до меня дошло…Я не хочу переезжать в Питер, только потому что все от меня этого ждут. Не хочу подстраиваться под «оправданные», но выдвинутые Свиридовым условия. Не хочу выпадать из привычного ритма жизни.

У меня тоже есть желания! Я хочу прожить свою неидеальную жизнь! Хочу на кухне желтые стены! Собаку хочу! Да в конце концов, хочу печь свои десерты…И кондитерскую хочу! Да! Я хочу свою кондитерскую!

Впервые абстрактное желание, вертевшееся в голове, сформировалось в отчетливую форму.

А кто мне в принципе мешает, его осуществить? Да никто!

Денег можно занять у отца…взять в аренду помещение… «И прогореть!» — прошептало мне губами Алексея, жалкое малодушие.

Ну не верит в меня Свиридов! От части я его даже понимаю, он сам всегда осторожничал, открещивался от рискованных проектов. Говорил, что дилетантам в бизнесе не место, что конкуренты сожрут с потрохами…

«Надо просто все хорошенько обдумать и оценить», — настойчиво билось внутри.

И тут меня, как волной окатило смутным чувство вины, и ощущением незаслуженного поражения. Что не оправдаю возложенных на меня надежд и ожиданий. Что, получается, столько времени морочила голову хорошему человеку, и в последний момент подвела. Просто слилась. Перестала тихо подносить за спиной патроны…Блин!

Но с другой стороны…задача мужчины не вынуждать свою женщину подавать гребаные патроны отстреливаясь от всего мира, а не подвергать ее лишний раз стрессу. Защищать и оберегать, как зеницу ока.

И что делать с противоположными чувствами я тоже пока не знала…

Уже смеркалось, когда я выгнала Муху за ворота, собираясь отчаливать домой. Отец обнял меня и сказал, помолчав:

— Не слушай никого, кто будет говорить, что ты что-то кому-то должна. Я видел, как сияли твои глаза, когда ты познакомилась с Алексеем. Как готова была вгрызаться в глотку любому, кто криво о нем говорит. Сейчас этого нет. Не слушай меня, если я ошибаюсь, — положив руки мне на плечи заглянул в глаза. — Ты к нему остыла…но боишься себе признаться в том, что любовь ушла. Цепляешься, как за последний шанс в своей жизни. Как отец, я корю себя, что слишком рано, отдал тебя ему…ты не научилась ни царапаться, ни кусаться. Вот он и вьет из тебя веревки. Думаешь я не вижу?

Я на мгновенье прикрыла глаза, не зная, что возразить. Как все объяснить-то?

— Я молчал, потому что раньше тебя это не напрягало, а теперь тяготит. Послушай меня, Вик… причина не в том, что ты стала плохая, или Алексей испортился. Причина в том, что ушла любовь. Может не он твоя судьба, а ты так отчаянно присваиваешь то, что не принадлежит тебе. Я что сказать-то хочу… — он запнулся, — не сошелся на Алексее белый свет… Да, он — неплохой мужик. Своеобразный, конечно, но кто не без изъяна. В каждом из нас — своя червоточинка. Ты делай, Вик, то, что считаешь нужным. Для себя нужным. Стань эгоисткой. Я это к чему все… — успокаивающе погладил меня по голове. — Ты у меня умница и красавица, одна не останешься. Кстати, у меня есть знакомый…

— Пап, ну ты-то не начинай, а? Ну какой еще знакомый? Я вообще-то с мужчиной живу…

— Так и я о том же, Вик. Что не жена до сих пор… — назидательно поднял вверх палец.

— Еще скажи, что это знак? — передразниваю его мимику и жест.

— Все может быть… — треплет меня по щеке, улыбнувшись, — Пути господни нам неведомы!

— Люблю тебя, пап! — целую отца на прощание.

— Ехай осторожно!

— Езжай, пап! Правильно езжай!

— Один хрен! Будь осторожна! Как приедешь — позвони! Мы с матерью волноваться будем!