Что скрывается за чертополохом

ГЛАВА 43

Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к писку кардиомонитора, перебороть тупую боль, пульсирующую в нижней левой части живота, и сухость в горле, будто там раскинулась пустыня Регистан.

Я был в больничной палате.

Осознав причину своего нахождения здесь, я вспомнил радость на лице Слоан, когда она рассмеялась от облегчения. Ее счастье не шло ни в какое сравнение с моим, когда я очнулся и увидел ее живой. В безопасности.

Однако две секунды спустя ее смех перешел в истерические рыдания, но когда я попытался дотянуться до нее, мне помешала боль в животе.

— Черт, — прошипел я. — Слоан, детка, не плачь.

Я сжал ее руку так сильно, как только мог.

Но потом она оказалась надо мной, обняла, прижалась щекой к моей груди, всхлипывая так сильно, что ее трясло.

— Детка. — Я обхватил рукой ее затылок, запустив пальцы в волосы. — Ты меня убиваешь.

Она попыталась взять себя в руки. Я чувствовал дрожь ее тела от напряжения, когда она заставляла себя успокоиться. Подняв ее голову, я увидел красные усталые глаза, растрепанные волосы и сопливый нос.

— Ты чертовски красивая.

На это она рассмеялась, вытерла нос и выпрямилась.

— Пуля как-то повлияла на твое зрение?

— Да. Сделала его охрененно четким.

— И даже лежа в больнице с пулевым ранением, он ругается, будто ему за это платят, — поддразнила она и наклонилась, чтобы поцеловать мои пересохшие губы. Нежное, еле уловимое касание — далеко не то, что мне было нужно. Я заворчал, когда она отстранилась. — Пойду, скажу доктору, что ты очнулся.

— Что случилось? Я помню… это… правда?

То, что я помнил, не могло быть правдой. Если бы где-то существовал бог или судьба, то впервые за долгое время я умолял их забрать мою память, чтобы забыть этот кошмар.

Потому что, если бы история Брикса была правдой, то Слоан…

Я увидел в ее глазах агонию и выругался про себя.

— Я все тебе расскажу, обещаю. Но сначала позову доктора.

Казалось, осмотр длился вечность, и я уже начал терять терпение. Чувствительность во всех конечностях, пульс и давление были в норме, память, вроде как, в полном порядке.

После подтверждения всего вышеперечисленного, я потребовал, чтобы Слоан рассказала мне обо всем. Когда она посмотрела на доктора, спрашивая разрешение, мне захотелось зарычать.

— Если немедленно не расскажешь мне, я доведу себя до гребаного белого каления, — предупредил я.

Доктор крепко сжал губы и кивнул.

— Ладно. Но потом я хочу, чтобы вы отдохнули. Вы только пришли в себя, мистер Айронсайд, и если хотите полностью и как можно быстрее выздороветь, вам нужно дать отдохнуть телу и разуму.

Я резко кивнул ему в знак согласия.

Он ушел, и Слоан настояла, чтобы я выпил воды, прежде чем она начнет. Она проигнорировала раздражение в моих глазах и спокойно ждала. Больничная койка находилась в приподнятом положении, так что, по крайней мере, я не лежал на спине. Я ощущал пульсацию в животе рядом со шрамом от ножевого ранения, которое получил в подростковом возрасте. Как иронично. Пуля повредила мышцы и ткани. Некоторое время мне придется соблюдать осторожность. А значит, лучше бы знать, что угроза Слоан точно устранена.

— Рассказывай.

Придвинув стул ближе к кровати, Слоан взяла меня за левую руку, и я сжал ее. Казалось, на секунду ее загипнотизировали наши переплетенные пальцы, а когда она подняла глаза, в них стояли слезы. Я снова сжал ее руку, чтобы успокоить.

Она втянула воздух и медленно выдохнула.

— Мой отец умер, Уокер.

Блядь. Значит, я правильно расслышал Кайла Брикстона. Я крепче сжал ее руку.

— Сочувствую, детка.

На ее красивом лице отразилась невообразимая грусть.

— Рак. Перед смертью он хотел помириться. Большую часть своих денег он завещал мне и Келли в качестве компенсации за то, что отказался от нас. — Покатившуюся слезу она нетерпеливо смахнула свободной рукой. — Он попросил мою мачеху, Перри, нанять для моих поисков частного детектива и привести меня к нему… вместо этого она рассказала о моем местонахождении Натану и велела ему разобраться со мной.

Шок рикошетом пронзил меня, как и понимание.

Лицо Слоан внезапно посуровело от ненависти.

— Когда Натан потерпел неудачу, его место занял Брикс.

Я выругался, сожалея и гневаясь на себя.

— Потому что я его настроил против тебя.

— Ты не виноват, — возразила она.

— Это я послал к нему людей, чтобы добыть из него информацию.

— Я знаю.

— Я велел им сделать это любым способом.

— Я знаю. — Она наклонилась ко мне. — Мне все равно. Я не виню тебя. Ты сделал то, что должен был, чтобы защитить меня и Келли, и я не буду злиться на это. Брикс явился сюда, чтобы меня убить. Ради денег. Ради мести. Это он отвечает за свои действия.

— А твоя мачеха? — Необходимость встать с койки и покончить с угрозой, которую она представляла, вызывала почти физическую боль.

Словно прочитав мои мысли, Слоан схватила меня за руку.

— С ней разберутся. По закону. Я не позволю ей больше вредить нам, Уокер, поэтому прошу тебя, оставь это дело полиции.

Пораженный ее силой духа, я попытался взять себя в руки.

— Твой отец…

Ее губы задрожали, черты лица исказило горе.

— Да, знаю, — выдавила она. — И мне придется разобраться с этим и все обдумать… но сейчас я должна сосредоточиться на твоем выздоровлении. Все кончилось. Теперь уже точно. Местная полиция связалась с властями США, предоставив им доказательства, переданные Бриксом, — у него есть записи встреч Перри с Натаном и им самим — Перри арестована. Она полагала, что может манипулировать ими. Считала их тупыми бандитами. Она недооценила их. И теперь заплатит за это. Пусть сгниет в аду, мне все равно.

Вспомнив, как Слоан прострелила Бриксу ту же ногу, что и Андросу, я сказал:

— Полагаю, Кайл выжил после огнестрельного ранения.

— Да. Теперь у них с Натаном будут одинаковые шрамы.

Меня переполняло благоговение перед Слоан. Мне было спокойнее, зная, что она способна защитить себя.

— Ты была невероятна.

— Только благодаря тому, что ты погнался за мной с пулей в животе. — Она поцеловала костяшки моих пальцев.

В голове вспыхнули воспоминания о страхе потерять сознание и не добраться до нее вовремя.

— Я догнал вас только потому, что ты заставила его остановить машину.

— Ладно. Тогда, мы оба спасли меня. И все… все кончено. Я чувствую, что теперь у нас на руках есть все детали головоломки, которая наконец-то обретает смысл. Перри солгала папиным адвокатам, сказав, что ищет меня. Но они начали что-то подозревать, и она понимала, что времени, прежде чем они сами меня найдут, у нее осталось совсем немного. Когда Брикс предложил ей убить меня за деньги, она ухватилась за это.

Мысль о том, что она добьется своей цели…

— Мне хочется убить эту суку.

— Я тебя понимаю. Мне тоже.

Осознание того, что пока я лежал в отключке, Слоан пришлось одной иметь дело не только с известием о смерти отца, но и с тем, что мачеха пыталась отобрать у нее наследство, разрывало меня изнутри.

— Прости меня.

В ее взгляде вспыхнула ярость.

— Тебе не за что извиняться.

— Но твой отец…

— Я же сказала тебе. — Наклонившись вперед, она приблизила тыльную сторону моей ладони к своим губам. — Я разберусь. Обещаю. Я позволю себе выплакать слезы, которые сдерживала десять лет.

Первая из этих слез скатилась по ее щеке.

— Но сейчас мне нужно сосредоточиться на тебе. Когда… когда я увидела, как ты бежишь за мной, страх в твоих глазах, как тебя ранили… то поняла, как никогда раньше, что кто-то, кроме Келли, любит меня больше, чем себя.

Чертовски верно.

— Хорошо.

Она улыбнулась моему резкому ответу, а затем пообещала:

— И ты должен знать, что я тоже тебя люблю. И мне нужно, чтобы ты начал защищать и себя, потому что я хочу, чтобы ты был со мной в этом мире. Иначе без тебя мне нет жизни. — Слоан прижала к груди наши сомкнутые руки. — Ты — неотъемлемая часть моего сердца, Уокер Айронсайд, и ты должен жить так же долго, как и я, и всегда оставаться рядом со мной.

— Сделаю все, что в моих силах, — поклялся я.

В ее лице что-то изменилось, сделав его настороженным. Обеспокоенным.

Придя в боевую готовность, я терпеливо ждал ее следующих слов.

— Твои родители здесь. В комнате ожидания. Мне… мне сказать им, чтобы они вошли?

Страх сдавил мне горло при мысли о том, что родители находятся в одном здании со мной. В последний раз я видел отца, когда очнулся в больнице. Жизнь — чертовски ироничная штука, да?

— Я могу сказать им, чтобы они ушли, — заверила меня Слоан.

Я медленно покачал головой.

— Впусти их. Но… ты будешь рядом?

Слоан кивнула, все ее чувства ко мне отразились у нее на лице.

— Всегда.

Они постарели. Ну, а как иначе?

Мама выглядела так же, как в тот день в Эдинбурге. С морщинками, но все еще та мама, которую я никогда не видел без идеальной прически или макияжа. Даже сейчас, когда под глазами у нее темнели круги от беспокойства и напряжения, она была безупречной. На ее элегантном костюме не было ни складочки.

Неохотно я перевел взгляд с мамы на отца. Удивительно, но он казался ниже ростом. Будто с возрастом осел. Но его лицо, так похожее на мое, оказалось более гладким, чем я себе представлял. Губы он сжимал в тонкую линию, и хотя я боялся его дальнейших слов, все же не смог отвести от него глаз.

Нил Айронсайд, человек, которого я не видел уже два десятилетия, медленно преодолел разделявшее нас расстояние.

Сталь в его взгляде рухнула под тяжестью горя, когда он смотрел на меня. В постаревших серых глазах блеснули слезы, и он хрипло сказал:

— Прости, сынок. Прости меня за всё.

Эмоции затуманили мое зрение, я кивнул в знак принятия и указал на стул у кровати.