Девочка со свечкой

8

Оглядываю Костину «старушку», припаркованную во дворе. Вслух я, конечно, ничего не произношу. С деньгами у него совсем плохо — это понятно. Раньше он ездил на желтой тачке с откидной крышей и любил потусоваться по клубам.

Мне было пятнадцать, когда я первый раз прокатилась с ним по городу. Мы слушали музыку и гнали по шоссе. Я вскидывала руки вверх: ветер трепал волосы. Пахло летом, и мне казалось, что все самое лучшее впереди. Я непременно стану богатой и успешной. У меня будет самый красивый мужчина, конечно же, безмерно в меня влюбленный. Я перееду в большой город, и все мои мечты будут сбываться по щелчку пальцев.

Грустно усмехаюсь своим воспоминаниям.

Костя отключает сигнализацию. Сажусь в машину, он занимает место за рулем и заводит мотор.

Вчера стоял холодный день, а сегодня — тепло. Бабье лето в этом году припозднилось. Щурюсь от солнечных лучей и без спроса откидываю козырек. Мне на колени выпадает старая фотография Насти, сделанная на мыльницу. Свечке на ней лет семнадцать. Она стоит на школьном стадионе с мячом в руках. Я помню эти спортивные штаны и красный топик на тоненьких бретельках. Пряди у лица выбились из косы. У нее хрупкие плечи и женственно-выступающие ключицы. Она счастливо улыбается в объектив на фоне алого заката. Красивый и беззаботный снимок.

Переворачиваю фотографию — 2010 год — выведено черной ручкой на гладкой поверхности.

Не успеваю поднять вопросительный взгляд на Костю, как он торопливо забирает фотографию из моих рук. Что такого, они были лучшими друзьями с детства. Это нормально, что у него Настина фотография. Но почему у меня вдруг зарождаются сомнения?

— Мои первые шаги в профессии. — Костя вертит снимок в руках и убирает его в бардачок. — Скажи, классный?

— Классный. — Подтверждаю я.

Костя ощупывает взглядом мое лицо и берется за руль. Мы выезжаем со двора. В машине немного пахнет бензином.

— Заправиться надо, малая. — Говорит, когда впереди мелькает табло заправки. — Заедем, некритично же?

— Да нет, Петру Семеновичу вроде торопиться некуда. На пенсии человек. — Мы сворачиваем на заправку.

— Тебе взять что-нибудь? — Спрашивает Костя и тянется к рюкзаку на заднем сидении.

Мне хочется кофе, но я не хочу, чтобы он тратил деньги. Они ему сейчас пригодятся, а заплатить мне самой он не даст.

— Спасибо, ничего не хочу. — Костя берет кошелек и идет к стеклянной двери.

Провожаю его взглядом. В сознание пробивается и тут же ускользает какая-то мысль. Жмурюсь, так и не ухватив ее.

Впервые за утро беру телефон в руки. Сердце начинает стучать быстрее. Снимаю блокировку и не обнаруживаю ничего, кроме сообщения Роберта. Он спрашивает, что подарить Ане на день рождения, до которого еще несколько месяцев.

Не понимающе моргаю и снова перепроверяю все мессенджеры и даже захожу в соцсети. Ничего. Совсем.

Понимаю, что пока проверяла телефон — задержала дыхание. Выпускаю из легких воздух со свистом и смотрю в зеркало заднего вида, как, уже вернувшийся обратно, Костя возится с заправочным пистолетом.

Мой враг по односторонней переписке взял сегодня выходной? Его цель так и осталась мне совершенно не ясной.

Костя возвращается за руль и подает мне маленький стаканчик кофе и темную шоколадку. Свой стакан он ставит в пластиковый держатель.

— Не нужно было, Кость. Я же сказала, что не хочу. — Протестую вслух, но его забота трогает меня до глубины души.

Я небезразлична довольно небольшому количеству людей. Мамы больше нет, бабушки уже давно нет. Свечки тоже нет.

Маленькие, ничего, казалось бы, не значащие жесты определяют отношение человека: его любовь или равнодушие.

— А то я тебя не знаю. Нечего мои деньги считать. Я — мужчина, к тому же старше. Разберусь со временными неприятностями.

— Спасибо тебе. — Поворачиваю голову в его сторону и глажу предплечье. — Я знаю, ты обязательно справишься.

Он подмигивает в ответ и включает радио.

Пью кофе и смотрю в окно. Мы выехали из города и едем в сторону дачного поселка. Он находится по другую сторону реки от места, где пропала Настя. Дорога полупустая. Дачники скоро закроют сезон и переберутся в город.

Решаю написать Мирону: «Привет, это Инга Белова. Сможешь встретиться со мной на неделе?»

Я решила начать с него, потому что его сестру я недолюбливаю. Хотя, буду честной — она меня бесит. И дело не в том, что я ревновала ее к Насте. Причина в другом — она насквозь лживая. Меня всегда удивляло, что Настя этого не видит. А может быть, она просто не хотела этого замечать?

Мирон читает сообщение, но ответа от него пока не следует. Гашу экран и убираю телефон в карман куртки.

— Что там? — Костя делает глоток кофе, указывая глазами на телефон.

— С Дмитриенко хочу еще раз поговорить. Вдруг он что-то вспомнит. Хотя, на вечеринке почти у всех было алиби.

— Да, мы почти весь вечер в беседке за домом зависали. Потом у костра сидели. Вечер теплый был. — Повторяет Костя то, что я уже много раз слышала. — Но, чем черт не шутит. Может, правда кто-то что-нибудь, да вспомнит.

— Вы с Мирой не общаетесь? — Бросаю взгляд на него.

— Сейчас реже, чем раньше. — Дает неопределенный ответ. — А что?

— Ничего. — Ловлю взглядом мелькнувший указатель. — Она вроде сохла по тебе в свое время. Думала, может ты с ней поговоришь.

— Мы с ней сразу договорились, что будем только друзьями. — Костя сворачивает на проселочную дорогу. — Но я ей обязан, ты же знаешь, если бы не ее отец …

Я киваю, все так и есть. Отец Дмитриенко очень похлопотал, наняв лучшего адвоката для Кости.

— Прости, если затронула неприятную тему. Просто думаю, за что зацепиться. У меня пока каша в голове. — Костя отвечает понимающим взглядом.

Мы въезжаем в поселок. По дороге бредет мужчина с велосипедом. Костя сбрасывает скорость и опускает окно, поравнявшись с ним.

— Извините, — кричу, выглядывая из-за Костиного плеча, — дом Смирновых, где, не подскажите?

Он останавливается и чуть наклоняется, заглядывая в салон.

— Это Петьки, что ли?

— Да, Петра Семеновича.

— Прямо ехайте до синего дома, а там повернете налево. — Указывает сморщенной рукой направление. — Увидите кирпичный дом рядом с большой липой, только во двор не суйтесь. У него овчарка злая, как черт.

— Спасибо, отец. — Благодарит Костя и закрывает окно.

Благодаря описанию, мы быстро находим нужный дом. Едва я подхожу к калитке — раздается собачий лай, и в щели забора появляется мохнатая морда.

На крыльцо выходит женщина в зеленом переднике. Она оглядывает нас и громко спрашивает:

— Вам кого?

— Мы к Петру Семеновичу. Я ему вчера звонила. Он сказал, что можно приехать. — Пытаюсь перекричать собачий лай.

— Так Петя рыбачить ушел. — Пожимает плечами. — Идите вниз к оврагу, а дальше сами увидите.

— Спасибо!

Мы с Костей поворачиваем в сторону, указанную женщиной. Узкая тропинка ведет в конец улицы.

— Замечательно, — бурчу себе под нос. — приезжайте, а сам усвистел.

— Так погода же такая, что сам Бог велел. — Костя жмурит глаза на солнце. — Не ворчи, малая.

Он идет вперед, закрывая обзор широкой спиной.

Здесь дышится по-другому. Пахнет влажной землей и свежестью. Я едва поспеваю за широким шагом Кости.

Он останавливается спустя пару минут. Мы подошли к краю оврага.

У кромки озера виднеется грузная фигура Петра Семеновича. За пару лет он неплохо поднабрал. Он не видит нас, занятый удочкой.

Костик немного медлит и начинает спускаться, рискуя свернуть себе шею. Не знаю, как спускался Смирнов с ведром и удочкой. Здесь нет ни тропинки, ни лестницы.

Начинаю осторожно спускаться вслед за Костиком, максимально опустившись к земле, чтобы в крайнем случае успеть сгруппироваться.

Костик ловко преодолевает путь, впиваясь тракторной подошвой ботинок в землю. Я теряю равновесие и влетаю в его грудь, едва не сбив его с ног. Костик морщится от удара, но все равно молниеносно ловит меня, ухватив за предплечья.

— Грация — это не твое, малая. — Выдыхает хрипло.

— Прости, чуть кубарем не слетела. — Ноги не слушаются, проваливаясь в рыхлый грунт. — Спасибо.

Спрыгиваю на каменистый берег, опираясь на Костину руку. У него крепкая, сухая ладонь.

Почему-то в сознании вспышкой проносится воспоминание, как возвышающийся сверху Марк Николаевич протягивает мне раскрытую ладонь. Светлая прядь от наклона упала на высокий лоб. Встревоженный взгляд, блуждающий по моему лицу.

У него стальная хватка, символично отражающая его подход к жизни и людям в целом. Он никогда не шел на компромиссы и гнул свою линию. Не знаю, как он умудрялся вести дела с таким подходом. Хотя, обладая деньгами и положением, это должно быть не так уж и сложно.

Я впервые увидела его в четырнадцать — моя первая поездка в большой город на осенних каникулах. Я ощущала себя настоящей красавицей, потому что прыщи решили пораньше исчезнуть с моего лица, решив, что я достаточно намучилась.

Я слушала в автобусе музыку, ела, заботливо завернутые мамой, пирожки и предвкушала встречу.

На автовокзале меня уже ждала Настя. Я сразу увидела ее в водовороте людей. Меня сразило ощущение того, что я вижу родного человека, разительно непохожего на себя. Синее пальто за километр кричало, что оно родом из бутика, где работают высокомерные консультанты. У Насти были все те же длинные волосы, но блеск и прямой срез придавали ухоженный вид. Красная помада и брошь на воротнике пальто отлично завершали образ.

Настя бегала глазами по толпе, сжимая ремешок сумочки.

Я пробиралась сквозь толпу, распихивая людей пухлым рюкзаком. Настя увидела меня, и ее глаза заискрились. Она широко улыбнулась.

— Привет, малыш. — заключила меня в объятия. — Как добралась?

— Хорошо, — я провела ладонями по шелковым волосам, — ты такая красивая! — Восхищенно пробормотала я, разглядывая ее ровный тон кожи и маленькие серьги.

— Ты у меня тоже, Инга. Голодная?

— Нет, я мамины пирожки с капустой ела и тебе оставила. — перекидываю рюкзак на другое плечо.

Настя радостно рассмеялась и поцеловала меня в щеку.

— Пойдем, Марк ждет на парковке. Я хочу вас скорее познакомить. Сейчас поедем домой отдыхать, а завтра смотреть город и по магазинам. Надо тебе к школе вещи докупить. — Она взяла меня за руку и потянула за собой сквозь толпу.

Мое сердце взволнованно застучало. Я была наслышана про Марка — богатый, щедрый, добрый, любит мою сестру.

На парковке стояла большая, серая машина.

В те времена Федорцов еще предпочитал водить машину самостоятельно.

Когда мы подошли к машине, передняя дверь отрылась. Сначала я увидела светлую макушку и носы начищенных ботинок, опустившихся на мокрый асфальт, и лишь потом самого Федорцова. От него исходил холод.

«Как Настя может встречаться с ледышкой?» — подумала я и тут же себя одернула. Нельзя быть такой предвзятой. Нельзя судить о людях поверхностно.

Он был в почти неизменном костюме-тройке и черном укороченном пальто. Его взгляд полоснул лезвием. Мне стало почти физически больно, и интуиция шепнула, что я не ошиблась. Даже в приступе слабоумия мне бы не пришло в голову назвать его добрым. Щедрый — возможно. Но ведь не трудно быть щедрым, если у тебя есть деньги?