Amarie

Только такие же проклятые, как она, могли безбоязненно находиться рядом с ней. Такие, как Сиал.

– Заточите его, амари, – Сиал развалился в большом кресле, предназначавшемся для короля. Никто на совете не спорил с этим его правом.

– Что ты имеешь в виду?

– Что может быть хуже бессмертной жизни в тюрьме? – усмехнулся тот.

– Он прав, – согласился Ширран. – Вы не хотите убивать его, так заприте его до конца времен.

– Но нужен страж… – осторожно начала Хели.

– Магия станет его стражем. Мы зачаруем его оковы, как были зачарованы наши, – предложил Ширран.

– Это… жестоко, – дрогнула амари, опустив глаза.

Сиал предвидел такой ответ. Он предвидел ее колебания и заранее вооружился против них.

– Амари, – громко позвал он, хотя сидел в футе от нее. – Хазред’Ас опасен. Он непредсказуем. Он единственный претендует на вас. Ни я, ни Ширран. Вы хотите, чтобы он гулял на свободе?

– Нет, – Хели покачала головой.

– Его неконтролируемые вспышки ярости привели к новой войне. Вы готовы и дальше расхлебывать последствия его необдуманных поступков?

Да разрази ее гром! Каган совершил такое преступление, а она до сих пор сомневается!

Что ж, придется Сиалу снова воздействовать на чужое сознание.

Связь с Хели фактически дала ему доступ к ее мыслям, сделала ее марионеткой. Главное – действовать тонко, чтобы она не заметила, что эмоции и решения принадлежат вовсе не ей.

Вердикт

Хоть Сиал и отчаянно противился последней встрече Архелии и Кагана, но остановить девушку он не смог. Она не могла допустить, чтобы Каган услышал свой приговор через вторые руки. Такую же жесткость она проявила в разговоре с Герисом Лимериисом, когда заявила ему, что Каган не будет казнен, но будет наказан. Ей даже пришлось напомнить принцу Могадора, что никакая сила не сможет противостоять драконам, если Могадор захочет войны. В рекордные сроки Герис Лимериис собрал свое почти не пострадавшее войско и навсегда покинул Утмас, даже не дождавшись официального вынесения приговора убийце короля.

В отличие от брата, Герис трезво смотрел на вещи, и даже чудовищное горе не могло затмить ему разум. Он понимал, что ничего не сможет сделать против Архелии и ее драконов. Его задачей было остаться в живых и оставить в целости войско.

Однако туранская принцесса преподнесла ему сказочный подарок – в качестве жеста, искупляющего горе королевской семьи, она дала ему слово, что Могадор получит одного из будущих потомков драконов. И Герис собирался напомнить ей об этом, когда придет срок. Таким образом было достигнуто шаткое равновесие между королевствами.

Архелия и консорты не могли ждать ее Туранской коронации, чтобы у приговора Кагана была официальная бумага. Да этого и не требовалось.

Все, что требовалось – это ее визит к Кагану и отмашка консортам, чтобы они сделали то, что должны.

Она не могла позволить Кагану умереть, что бы он не сделал. И то, что собиралась сделать Хели – давало надежду и ей, и приговоренному. Надежду на то, что однажды, когда драконья корона будет найдена, а Сиал освобожден – она вернется к Кагану и вернет ему солнце над головой.

В качестве будущей темницы для драконьего консорта был выбран безымянный, маленький, необитаемый остров на самом севере Утмаса. Остров был удален от материка почти на полторы тысячи километров и был неинтересен даже мореплавателям, поскольку состоял из одной огромной скалы с чудовищными по силе ветрами, сдувавшими отсюда все живое. Именно здесь драконы выплавили в сплошном камне, возможно, самую глубокую пещеру на свете, которую затем собирались засыпать, запаяв камень своим первородным огнем.

Каган слушал это и не верил своим ушам.

– Ты не погибнешь, – голос Хели дрожал, когда она в последний раз рассматривала его шокированное лицо. – Ты будешь спать, как и все драконы… Всего лишь спать.

Ей это казалось милосердным.

Как же ей хотелось сказать ему, что она вернется за ним! Освободит от вечного гнета камня! Но не могла – слишком много было ушей, способных расслышать даже шорох лапок мухи. Ей оставалось лишь надеяться, что он прочел это в ее глазах.

Но Каган видел перед собой лишь искаженное от горя и отчаяния лицо, на котором больше ничего не мог прочитать.

Тогда она протянула сквозь решетки руку и сжала его локоть.

– Ты будешь жить!

– Что будет с тобой? – он отодвинулся от нее так, что она больше не могла дотянуться до него. Этот короткий шаг стал началом их длинного пути друг от друга.

– Уже все подготовлено к моему возвращению в Туран, – тихо ответила она, глядя пустыми глазами на дистанцию между ними.

– Корону нашли?

Хели молча покачала головой.

Каган смотрел на нее и больше ничего не мог сказать. Он до сих пор не мог поверить в происходящее. Столько усилий длиною в жизнь и вот он все потерял.

Архелия подняла на него взгляд, стараясь запомнить эти черные глаза, густые ресницы, жесткие черные волосы, смуглую кожу, упрямый подбородок. Она была не в силах вымолвить последнее слово. Их последнее «прощай» перед долгой разлукой, у которой не было видно конца.

– Прощай, – сказала она ему одними губами, а затем развернулась и начала подниматься по лестнице из казематов Аламгира.

Плечи Кагана опустились, и он ссутулился. Голова склонилась к полу, но он заставил себя поднять взгляд на спину уходящей девушки. Так, исподлобья глядя на удаляющуюся от него надежду, он и простоял, пока она не скрылась из виду.

Сиал рядом с ним безмолвно хохотал.

– Эй, Предатель, – он вальяжно приблизился к решетке темницы и, когда поймал взгляд, Кагана, сказал, – Ты никогда, никогда не покинешь свою тюрьму. Никогда больше ты не увидишь ее. Она хотела присутствовать при твоем заточении, но я не позволил ей это. Я не допущу, чтобы последним, что ты увидишь – было ее лицо. Не-ет, Каган, последним, что ты увидишь, буду я. О, и знаешь, почему она хотела сопровождать тебя к месту пленения? Потому что она хочет быть уверенной, что навсегда избавилась от тебя. И даже когда я найду корону и освобожусь от амари, я не позволю тебе увидеть свет. Потому что этого хочет она, но еще больше этого хочу я. Не стоило тебе становиться врагом сильнейшего из нас, ох, не стоило. Они все плохо кончают.

Каган молча сверлил глазами Сиала, глаза которого стали единственным огоньком во мраке. Что бы не хотела сказать ему Архелия – все померкло после слов Сиала. Гидра действительно сделает все, чтобы Каган навечно остался в заточении. Будучи простым смертным, Каган ухитрился вызвать в бессмертном создании такую ненависть, что гидра жизнь положит на то, чтобы Каган не получил желаемого.

Но теперь Каган бессмертен. Он впадет в драконью спячку и пусть пройдут годы, столетия, но кто-нибудь освободит его, как это случилось с консортами Архелии. Тогда он будет мстить.

* *

Сиал лично присутствовал при транспортировке Кагана к одинокой пещере, которая должна была стать ему тюрьмой на всю его бесконечную жизнь. Они вырубили его и связали, доставив на удаленный островок в когтях Сиала, который весь полет боролся с непреодолимым желанием бросить Кагана в ледяное море.

На острове он боролся с желанием бросить Кагана в пещеру и попросту завалить ее, затем спаяв камнем. Но рано или поздно Каган очнется и Сиал хотел, чтобы тот очнулся цепях.

С нескрываемым удовольствием Сиал отпихнул Ширрана и Керинея и лично сковал бессознательного Кагана и лично зачаровал его оковы. Цепи были натянуты так туго, что Каган висел в них, разведя руки по сторонам.

– Маленький, глупый, влюбленный мальчик, – усмехнулся Сиал, любуясь своей работой.

– Пойдем уже отсюда, – Ширран раздраженно пнул попавший под ноги камушек. Ему была неприятна сама мысль о подобном заточении – он с содроганием вспоминал свое собственное.

После этих слов Сиал со всей силы ударил Кагана по лицу ладонью.

– Очнись, сопляк! – он схватил его за волосы и дернул вверх. Каган удивленно заморгал, привыкая к царившей вокруг темноте. – Ты видишь? – прошипел Сиал, приблизив свое лицо к Кагану. – Ты меня видишь? Я обещал тебе, что это будет последним, что ты увидишь, так что смотри!

Глаза Сиала в кромешной тьме светились как два охваченных пламенем уголька. Это выглядело странно, страшно, и завораживающе. Эти глаза Каган запомнит на всю свою жизнь. И они поведут его за ту грань, за какую не заглядывал ни один смертный. Сиал был словно тем самым озером с отравленной водой, коя была ему убежищем на протяжении столетий – он также отравлял все, к чему прикасался. Он сумел отравить разум Архелии, Дана, Ахала… и теперь Кагана. Сколько еще невинных душ будет искорежено порочным прикосновением проклятой гидры?..

* *

– Дан и Кериней будут руководить поисками короны в Аламгире, – безапеляционно заявил Сиал. – Тем временем мы с амари вернемся в Туран, где посадим ее на трон, чтобы избежать лишних проблем. Туранцы уже знают о том, что их принцесса жива – вдохновившись, они устроили переворот и теперь трон Турана чист, как моя совесть. Вы и сами знаете, как сильно я хочу лично искать эту проклятую корону, но я должен охранять амари, – при этих словах он скорее оскалился, чем улыбнулся.

Архелия с болезненным видом потерла зудящий шрам от тавра, неустанно напоминавшего ей, что она – собственность Хазред’Асов. Насыщенное событиями будущее было подернуто для нее туманной пеленой. За всю свою короткую жизнь она столько пережила, что казалась самой себе столетней старухой. А ведь жизнь только-только по-настоящему начиналась. Впереди было относительно безоблачное будущее, лишенное, наконец, интриг драконов. Разумеется, рано или поздно ей придется взять в мужья Керинея или Ширрана, и это была бы блестящая партия. Она уже успела оценить все преимущества наличия «ручного» дракона. Драконы в каждой руке давали ей неуязвимость перед внешними угрозами.

Хели казалось, что все позади. Они найдут корону, она освободит Сиала, и он навсегда покинет их. Будущее, связанное с Ширраном и Керинеем уже не пугало ее – связь с гидрой дала ей необходимый иммунитет против бесконечной лжи драконов. За пару лет она постарела на целую жизнь и обрела опыт, данный ей потом, кровью и слезами. Архелии казалось, что внутри нее навсегда останется кусок души Сиала, который она сумела принять и даже разрастить в себе.

Теперь она даже отдаленно не напоминала себе былую девчонку с неуемными фантазиями. Фантазий больше не осталось, как любых иллюзий. Гидра стал тем, кто выковал из гибкого материала нечто нужное именно ему, и Архелия это понимала. Она так привыкла к его постоянному присутствию рядом с собой и в своих мыслях, что теперь почти не представляла каково это – быть без него. Станет ли ее жизнь проще?

Ей казалось, что она знает Сиала целую вечность.

Сиал в ее руках был преимуществом, которое могло дать безграничную власть и абсолютную неуязвимость. Ей по силам заставить его сделать все, чего она только пожелает. Она вдруг с разгорающимся жаром в груди поняла, что единственной живой душой на свете, которая может управлять сильнейшим из существующих – является именно она.