О носах и замка́х

И вот время близится к полудню, а он сидит в своем экипаже, ждет… Скоро он вернет себе Машину. Именно она его спасательный канат, чтобы выбраться…

Да, он добился многого за все эти годы. Он добрался до кабинета практически на самом верхнем этаже банка, он заслужил уважение и достиг невиданных высот, и все равно ощущал, что он не сильно отличается от обычной прислуги. По первому звонку колокольчика, подписанного «Мансарда», словно какой-то дворецкий, он должен бросать все свои дела, напяливать лизоблюдское выражение лица, делать несколько вдохов из баллона терпения и готовиться прыгать и дергаться, как кукла на ниточках.

Но скоро этому придет конец. Как только он заполучит Машину и второй ключ, он изменит это. Не сразу. Постепенно. Какое-то время он продолжит притворяться, продолжит исполнять свои обязанности, так, что они ничего не поймут. Он включит Машину, наладит производство и станет поставлять свой уникальный товар в Льотомн и прочие места как можно дальше отсюда. В Габене никто не узнает о том, что он затеял. А быть может, он и сам переберется в Льотомн – пока что он еще не решил.

Мысли о своем нынешнем положении незаметно перетекли в голове мистера Портера в далекие воспоминания. Мог ли он подумать, чем все обернется в итоге, в тот день, двадцать лет назад, когда на улице Карнаби встретил Счастливого человека?

В те годы господин управляющий банка ничем не управлял, ничем не владел, ничего не имел. Кроме своей молодости. Ему было девятнадцать лет, и он был зол на весь мир, но злость его выливалась лишь в мелкие да мелочные поступки. Что ж, он и сам тогда был мелким и мелочным. Постоянно жил с гложущим чувством, которое не давало ни минуты покоя: «Я достоин большего. Я должен выбраться. Я слишком крупная рыба для этой грязной лужи…».

Болезненные амбиции пожирали его изнутри, в то время как он спал в грязном подвале, целыми днями бродил по улицам практически бесцельно, выискивая различных жалких увальней, которым можно подпороть бумажник и вспороть брюхо. Он был никем и ничем. Даже меньше, чем ничем. Тогда будущего господина управляющего «Ригсберг-банка» называли Уличной Грязью, Подошвой, Швалью. Последнее он и взял себе за имя. Он ненавидел его, но всякий раз, слыша его, напоминал себе, что он до сих пор здесь, среди канавных отбросов.

И вот однажды, случилось то, что навсегда изменило его жизнь. Он встретил Счастливого человека.

Улица Карнаби фактически располагалась в Старом центре, но все же монотонное влияние начинающегося всего в паре домов Сонн распространялось на нее чуть более, чем полностью. Никаких башенных зданий, сплошные тихие аллеи, влачащие свое вялое существование личности. Нет мушиного оживления из Старого центра и нет огромных восьмифутовых констеблей из Роттерхауз.

Счастливый человек, примерно возраста мистера Швали, но, в отличие от последнего, явно недостаточно проперченный жизнью, куда-то торопился, наталкивался на прохожих, просил прощения, с улыбкой выслушивал пожелания провалиться в люк или попасть под колеса какого-нибудь «Трудса», и спешил дальше. Он выглядел так, будто проглотил горящий фонарь – лучился и даже пританцовывал, привлекая к себе недоуменные и раздраженные взгляды: люди здесь не любят, когда у кого-то хорошее настроение. Один из этих настороженных, но более того – заинтересованных – взглядов принадлежал именно мистеру Швали. И мистер Шваль, почувствовав, что может поживиться, двинулся следом за Счастливым человеком.

Счастливый человек вскоре остановился у цирюльни «Куафюр у Франка», вскочил по ступеням, скрылся за дверью.

Мистер Шваль заглянул в окно. Счастливый человек, бурно жестикулируя и подпрыгивая на месте, о чем-то говорил господину Франку, владельцу цирюльни, и с улицы до мистера Швали донеслось лишь: «…неожиданная удача…», «…все оплачено…» и «…бриккер-карта…». Тут уж мистер Шваль понял, что ему во что бы то ни стало нужно услышать, что он там говорит. Он ринулся на задний двор, осторожно приоткрыл дверь черного хода цирюльни – он знал: господин Франк никогда ее не запирает.

И вот, что он услышал:

- Да, просто поразительно! Действительно небывалая удача! Прошу вас, присаживайтесь.

Судя по характерным звукам из зала, цирюльник отряхнул щеточкой кресло перед зеркалом, и Счастливый человек счастливо опустился в него.

- Что именно изволите?- осведомился господин Франк.- Какую прическу желаете?

- Мне сообщили, что я должен сделать «Мягкий Мэлори», и никак иначе.

- О, «Мэлори»!- цокнул языком цирюльник.- Значит, это правда, и вы действительно удостоились неслыханной чести.

- Невероятно, правда?

- Весьма, весьма. Но поведайте, как же подобное с вами приключилось?

Защелкали ножницы и под их клацанье Счастливый человек начал свой рассказ:

- Вы знаете, я ни на что всерьез и не рассчитывал, когда откликнулся на объявление в «Мизантрополис». Я полагал, что претендентов будет великое множество и отбор среди всех желающих мне точно не пройти. Я боюсь себе даже представить, какое меня ждет жалованье! Наконец, я смогу съехать от мадам Симмс! Но я отвлекся! Этим самым утром, не более часа назад, мадам Симмс передала мне письмо. И на конверте стояла печать…- он сделал паузу, словно от избытка эмоций ему не хватило дыхания: - ворон с золотой монетой в клюве!

- Невероятно! Просто невероятно!- профессионально поддерживая беседу, восхищался и изумлялся цирюльник, не останавливая свою работу.

- Вот и я о том же! В письме было сказано, что мою кандидатуру рассмотрели и одобрили, и что мне нужно явиться ровно в шесть вечера в надлежащем виде. К письму прилагался список мест и вещей, которые мне следовало посетить и приобрести. Первым там стояла цирюльня «Куафюр у Франка» на улице Карнаби. И указание прически.

- Вашему нанимателю «Мягкий Мэлори» на вашей голове придется весьма по душе. Он вас даже не узнает.

- Он меня еще не видел,- сообщил Счастливый человек.- В объявлении было указано, чтобы фотокарточки не прилагали, ведь Он их терпеть не может. Хватило и письменного описания. Но, я надеюсь, вы правы, и Он будет удовлетворен. Я, честно говоря, немного переживаю, ведь еще предстоит посетить столько мест, а любое отступление от внешнего вида грозит тем, что меня не возьмут. В письме это было особо подчеркнуто.

- Господин Сессил Уортингтон Ригсберг славится своей избирательностью и дотошностью в том, что касается людей, которыми он себя окружает. Неудивительно, что у него повышенные требования к своему личному ассистенту.

Мистер Шваль едва сдержался, чтобы не присвистнуть из-за двери. Кажется, он не зря сюда сунулся.

Счастливый человек продолжал:

- К письму была приложена бриккер-карта с гербовым оттиском семейства Ригсберг, которую я вам показывал.

- Разумеется, эээ…

- Мистер Портер. Вы мое имя еще услышите!

- О, я в этом не сомневаюсь, сэр.

Мистер Шваль взбудораженно сжал кулаки. Он почти сразу же понял, что ухватил удачу за хвост. План выстроился у него в голове за считанные секунды. Он выждал, когда мистер Счастливчик окончит стрижку и бритье и покинет цирюльника. Он выбежал из цирюльни, вернулся на улицу Карнаби и притаился в подворотне.

Мистер Счастливчик не заставил себя долго ждать. Посвежевший, с великолепной деловой стрижкой, он фланировал вдоль по улице, когда из темного подъезда его окрикнули:

- Эй! Мистер Портер! Вы ведь мистер Портер?!

Мистер Счастливчик замер, обернулся, на миг его посетила мысль: «Неужели новости так быстро разлетаются? Неужели меня уже узнают на улице?», и с некоторым самодовольством кивнул:

- Я – мистер Портер.

- Мистер Портер, у меня к вам еще одно письмо от господина Ригсберга. Дополнительные инструкции.

- Правда?

- Да-да, правда,- ответил мистер Шваль.- Пойдите сюда, я вам вручу конверт.

Мистер Счастливчик, или, вернее, мистер Наивный Дурачок зашел в подворотню с мыслью: «Любопытно, что там пишет господин Ригсберг» – и это было последнее, о чем он успел подумать. Сильные, цепкие руки схватили его за ворот, и не успел он возмутиться, как короткий нож несколько раз вошел ему в живот.

Мистер Счастливчик был мертв, а мистер Шваль, склонившись над ним и обыскав его, стал счастливым обладателем списка инструкций от богача Ригсберга и его гербовой карточки.

Пальцы мистера Швали дрожали. Это действительно была банковская бриккер-карта – такими расплачиваются доверенные лица богатеев, и все траты записываются на определенный счет. Прежде мистер Шваль никогда не то, что не держал бриккер-карту в руках, но и даже не видел их своими глазами.

Первым делом мистер Шваль поспешно направился в свою конуру, которую ненавидел всем сердцем. Забрал запас денег из старой трубы. И тут-то начались первые неприятности. Рэд был здесь.

У мистера Швали не было друзей. Он всегда был один против всего мира и один в этом самом мире. Рэд когда-то взял его под крыло, научил многим полезным вещам и считал его своим закадычным приятелем. Именно он обучил его, как красть так, чтобы не попадаться, научил его убивать людей и не испытывать к ним жалости. «Тебе нужно представить, будто ты дальний родственник этих простаков, и с их безвременной кончиной просто наследуешь то, что содержалось в их карманах»,- так любил говорить Рэд, посмеиваясь.

Ох, как же он удивился, увидев, как мистер Шваль забирает их общую заначку. Рэд попытался было вызнать, что происходит, хотел отговорить приятеля от побега, но мистер Шваль понимал: Рэд – это вчерашний день, он будет только мешать, невозможно представить последствия, если вдруг он возьмет однажды и возникнет в его новой жизни – Рэд мог все разрушить. И мистер Шваль был категорически против подобных приветов из прошлого.

В общем, Рэд, отговаривая мистера Шваль, все еще не знал, что дышит в долг. Мистер Шваль отвлек Рэда утешительными речами и неожиданно напал. Рэд сопротивлялся – он давно жил на улице и ко многому был готов, но он явно недооценил ту ярость, с какой мистер Шваль вцепился в свое скорое, непременно, лучшее будущее и его глотку. Вскоре Рэд остался в прошлом, был брошен истекать кровью во вчера. На всякий случай мистер Шваль, задушив его, дополнительно перерезал ему горло: «Предусмотрительность превыше всего! Всегда проверяй, не прикидывается ли дохляк дохляком! Тебе же потом не нужна морока, верно?» - так говорил сам Рэд.

Бродяга Рэд был не последним, кто умер в тот день на пути к новой жизни мистера Швали. Следующей на очереди была мадам Симмс. Разыскать ее дом оказалось нетрудно. Она сдавала комнаты неприглядным типам, которые только перебрались в Старый центр в поисках лучшей жизни из других мест. Она услышала шум, когда мистер Шваль влез в окно комнаты на чердаке, которую снимал мистер Счастливчик. И пошла проверить, что там происходит, но ее натужное кряхтение и тяжелые шаги сослужили ей дурную службу, когда она поднималась по лестнице и шла по коридору.

Мистер Шваль услышал звяканье ключей и, притаившись за дверью, выждал, когда она открылась, и набросил удавку на жирное горло толстухи. Мадам Симмс сопротивлялась, пыталась пинаться и что-то хрипела, и едва не сломала нападавшему ребро своим локтем, но вскоре затихла и опустилась на пол.