О носах и замка́х

Эпилог.

Эпилог.

Доктор Доу окунул перо ручки в чернильницу и, тяжело вздохнув, принялся писать.

«Почтенные господа Моркоу и Клю.

Мое имя Натаниэль Френсис Доу, я являюсь доктором частной практики в г. Габен.

Некоторое время назад я был задействован в расследовании ограбления в “Ригсберг-банке” (Габен) и имел неудовольствие столкнуться с неким неприятным субъектом, который ответственен за упомянутое ограбление. В ходе дела выяснилось, что именно он стоит также и за ограблениями банков в вашем городе. Этого ни в коем случае не джентльмена зовут Фредерик Фиш, и он является жителем Льотомна. Действует Мистер Фиш не один – в его сообщниках числятся гремлин по имени Каркин и еще несколько других гремлинов (к сожалению, их имена мне неизвестны). Помимо прочего, считаю должным предупредить вас, что во время своего пребывания в Габене мистер Фиш создал и намерен использовать для более успешного противостояния Двору Р'Оз и вам, в частности, некую сыворотку. Данная микстура является средством концентрированной удачи. Она была создана и выведена из побочных эффектов некоторых редких и устаревших лекарственных средств – это уникальное в своем роде лекарственное средство, не имеющее аналогов. В руках преступника – это крайне опасное оружие…

Я понимаю, как все это звучит, но, тем не менее, считаю своим долгом сообщить вам все, что мне известно. Я убежден, что мистер Фиш продолжит свои злодеяния, и…»

- Доктор!- позвала снизу миссис Трикк.

Доктор Доу прервался и бросил взгляд на часы: обед давно прошел, а до чая было еще не близко. Что ей нужно?

Он поморщился и вернулся к письму:

«…я обладаю сведениями, которые должны помочь полиции Льотомна опередить и схватить его. Я не могу знать, что из этих сведений правда, так как они были получены напрямую от упомянутого господина, но осмелюсь предположить, что все же часть из них ложью не является. Детство мистера Фиша, по его собственным словам, прошло в сиротском приюте мадам Гроттеморт (к слову, я советую вам присмотреться к некоторым воспитателям из числа персонала приюта). В возрасте четырнадцати лет он сбежал и долгое время жил у некоего мистера Догни, механика из порта Льотомна. До недавнего времени родители мистера Фиша, Грейс и Джордж, являлись заключенными долговой тюрьмы “Гримсби”. А его дед, Говард Фиш, – пациентом лечебницы для душевнобольных “Инсейн-Тру”. В городе у мистера Фиша есть квартира, также я убежден, что он намерен открыть семейную кондитерскую…»

- Доктор!- вновь позвала экономка. Миссис Трикк на него злилась и, вероятно, собиралась снова начать его отчитывать и обзывать «бессердечным».

Сейчас совсем не до нее. Он и так откладывал это письмо. Оно отчего-то давалось ему невероятно тяжело, и почему он, спрашивается, никак не может, наконец, закончить его и отправить?!

Доктор Доу бросил недовольный взгляд на лежащую сбоку стопочку исписанных листов. Это была не первая попытка, но прошлые письма казались ему неудачными и требовали уточнений.

«Полагаю, эти сведения (либо что-то из них) помогут вам арестовать мистера Фиша и его пособников…»

- Доктор!

- Да что же это такое!- в сердцах воскликнул Натаниэль Доу, положил ручку и встал из-за стола.

Он направился к двери с мыслью, что миссис Трикк просто обязана сейчас лежать внизу окровавленная, ведь в ином случае он ей сам это устроит. Разумеется, он так думал не всерьез – он любил свою экономку, но иногда она становилась просто невыносимой.

На выходе из кабинета доктор столкнулся с Джаспером. Тот направлялся в свою комнату, сжимая в руках свежий выпуск «Романа-с-продолжением».

- Приходил почтальон?- спросил Натаниэль Доу.

Джаспер обиженно промолчал. Племянник скрылся в своей комнате, хлопнув дверью и не удостоив дядюшку даже короткого взгляда. Он злится на него из-за того, что тот не оставил миллион, а вернул его Ригсбергам. Джаспер уже придумал, на что потратит «свою» половину денег, и считал поступок дядюшки худшим предательством. Сам же доктор не понимал этого, ведь у него просто не было иного выхода. Как будто он мог поступить иначе. Но, кажется, ему придется смириться с тем, что все в этом доме ненавидят его.

Он спустился вниз. Миссис Трикк церемонно заявила:

- Вам пришла посылка. Я ее послушала – внутри ничего не тикает. А еще я ее понюхала – ядом не пахнет.

Сказав это, она удалилась на кухню.

Посылка? И из-за этого его оторвали от работы?!

На журнальном столике лежала небольшая приземистая коробка, обернутая коричневой упаковочной бумагой. На ней было указано: «Натаниэлю Френсису Доу, пер. Трокар, №7, Тремпл-Толл, Габен». Обратного адреса не было.

- Что ж… Раз уж здесь нет ни бомбы, ни яда…- проворчал доктор – порой его экономка говорит очень странные вещи.

Он развернул бумагу и побледнел. Внутри обнаружилась… шоколадная плитка. Коричневая обертка с узором из кленовых и дубовых листьев, по центру стоит извилистая надпись:

«Риверриробб. Вкус счастья».

- Только не это…

Значит, он все же запустил Машину!

К шоколадке была прицеплена лаконичная записка:

«Немного счастья специально для моего хмурого друга доктора Доу.

С любовью, Ф.»

Доктор возмущенно засопел. Неужели этот проходимец действительно решил, что он станет это есть?! Нет, не бывать такому!

Натаниэль Доу положил шоколадку на стол и, пребывая в разгневанных чувствах, направился к лестнице. Наглый, самовлюбленный прохвост, и что он себе думает?!

Доктор поднялся на второй этаж, подошел к кабинету и положил руку на дверную ручку. Остановился. Он так крепко сжал зубы, что они даже заболели.

Все это было так гадко… Не день, а просто какая-то удручающая беспросветность. Все его ненавидят. Джаспер с ним не разговаривает. Миссис Трикк – сама холодность. Еще и эта пчела треклятая со своим высокомерным жужжанием – весь обед она возмущенно копошилась и не давала ему сосредоточиться на пироге с грибами… К слову, от грибов в этом пироге скрипел на зубах песок. И ко всему этому «Хноппиш» до сих пор в ремонте.

Не жизнь, а сплошное неудобство – практически лишения! И тут еще это напоминание от Фиша, его очередная насмешка… Они не только не поймали его и не остановили его злодейства, позволив ему обвести их вокруг пальца, так, помимо этого, он, Натаниэль Френсис Доу, еще и угодил в крайне неприятную ситуацию с Братством крысоловов. Они не забудут то, что он обещал им, и явятся за этим при первой же возможности. А Блохх… все еще не пойман и, без сомнения, прямо сейчас планирует какую-нибудь очередную мерзость…

На душе скребли кошки, а чувство безнадежности стало затягивать доктора своей незримой поволокой.

- Ну ладно!- буркнул Натаниэль Доу, развернулся и направился обратно к лестнице.- Если это правда, и шоколад действительно работает, то от одного кусочка хуже не будет…

Хотя бы пару крошек счастья. Ему это сейчас было крайне необходимо.

Он спустился вниз и пораженно замер. По гостиной носилось взбалмошное и сумасшедшее существо в нежно-голубом платье. Полли Трикк кружилась в танце, и казалось, она даже не касается пола своими изящными туфельками. Она в любой момент грозила подпрыгнуть повыше и взмыть под потолок гостиной. Радостный смех наполнил дом доктора Доу. Этот смех… звонкий, чистый, идущий словно из самого сердца.

Доктор сразу же понял, что произошло. Он бросил быстрый взгляд на журнальный столик. Там лежала одна лишь одинокая обертка от шоколадки. Он ведь оставил ее на какую-то секунду! Как это возможно?

Полли Трикк подлетела к нему.

- Какой замечательный вкус! Какой замечательный день! И какой замечательный, вы, доктор!

Он не успел опомниться, как она поцеловала его в щеку и продолжила кружиться по гостиной, что-то напевая.

Натаниэль Доу застыл. Всего на мгновение…

- Подлый Фиш,- прошептал он, развернулся и направился в свой кабинет. Письмо требовало уточнений и исправлений. Нет, будет лучше всего, если он все еще раз перепишет.

Натаниэль Доу неожиданно почувствовал странное недомогание и схватился за перила лестницы. Внутри у него разливалось что-то горячее, обжигающее…

Он обернулся и поглядел на кружащуюся по гостиной Полли.

***

- Мы прибыли, мадам!- сообщил человек за рычагами.- Хартвью, дом номер двадцать семь.

Мисс Кэрри́ди вышла из черного в тонкую белую полоску экипажа, ступив на замусоренный тротуар Тремпл-Толл. Улица Хартвью соседствовала с самой широкой улицей Саквояжного района и, как это часто и бывает, походила на ее изнанку. Прямо на тротуаре грызлись две облезлые, покрытые оспинами собаки, повсюду валялись консервные банки и обрывки газет, там и здесь бегали крысы. Прямо из стены дома в нескольких шагах от того места, где остановился экипаж, отрастал, словно уродливая ржавая опухоль, циллиндрический бак с коптящими трубами, выплевывающими в воздух грязно-бурое облако какой-то зловони.

Мисс Кэрри́ди словно не замечала происходящего кругом.

- Я вас жду здесь завтра в шесть тридцать утра, Бергин,- сказала она, и хмурый тип в тяжелом пальто с пелериной уточнил:

- Не в семь? Мистер Портер обычно…

Мисс Кэрри́ди было достаточно лишь чуть приподнять бровь, чтобы он замолчал.

- В шесть тридцать утра, мадам,- сказал банковский экипажник, и госпожа управляющая коротким кивком позволила ему удалиться.

Она дождалась, когда экипаж уедет, бросила пристальный взгляд на темные окна своей квартирки над захудалым кафе «Занавес Смугли», но не стала подниматься. Вместо того, чтобы вознаградить себя сахарной тарталеткой и бокалом шерри за успешно проведенное смещение мистера Портера и собственное повышение, она двинулась вдоль по улице.

Мимо пробежали двое бездомных мальчишек, за ними гнался жирный констебль с одышкой и форменным криком «Ну только попадитесь мне!», навстречу прошла женщина с чахоточным лицом, катившая жутко скрипучую коляску с отвратительно воющим ребенком внутри. Из окон, мимо которых шла мисс Кэрри́ди, долетали крики чьей-то ссоры.

У «Обувной лавки Доуза» госпожа управляющая банка свернула на Сепсинн, или как ее называют местные, «Слизень» из-за мерзкой желтоватой слизи, похожей на гной, которой неизменно полны водосточные желоба у тротуаров. Высокомерно вздернув голову, она прошла мимо торговцев, разместившихся со своими прилавками под навесами по обе стороны улочки, и демонстративно проигнорировала их оклики с просьбой купить «Самых свежих каракатиц» и «Самый яркий светильный газ»; у одного из местных дельцов рядком висели дубинки и трости для побивания жен – довольно ходовой товар в этой части города.

Дойдя до конца переулка, мисс Кэрри́ди двинулась через узкий лаз Кривотолок, крепко прижимая к себе ридикюль: здесь обретались различные отбросы, считающие, что им позволено приставать к беззащитным женщинам. Вот только она была далеко не беззащитной, и в ридикюле был спрятан дамский пистолет, который она с удовольствием пустила бы в ход. Но уличные проходимцы сейчас были заняты какой-то другой мисс, забредшей в их логово. Под приглушенные женские крики, раздающиеся из какой-то подворотни, она беспрепятственно преодолела лаз Кривотолок и вышла на задымленную и запруженную экипажами Бремроук.