Снайпер, который любил жареный рис

— «Семья», знак на гадальной кости, — добавил У.

— Надпись на гадальной кости, пиктограммы, все эти наколки. Что-то не припоминаю, но могу поспрашивать.

— Был бы признателен. Стаканчик шотландского взамен?

— Подарок от полиции? Вот я сижу тут, не при делах, порядочный гражданин, а ты из меня стукача делаешь? Если это всплывет, моя доброе имя будет погублено.

— Официальную благодарность вынести за помощь в расследовании?

— Нет уж, премного благодарен. Заходи кофейку попить, когда сможешь, поддержи бизнес моей девочки.

— Запросто.

— Я завтра дам знать, если что-нибудь услышу. Знаю я полицию, ни на что не годится, но уж как сядет на человека, так не слезет, покуда не добьется своего.

У вернулся в кафе, чтобы расплатиться, оставив старика подвяливать веки на солнце. Чжу Ли притянула его к себе:

— Помни, не сиди дома и не раздражай жену. Приходи ко мне поболтать. На пенсии сразу превратишься в старика, если расслабишься.

Еще столько нужно сделать. У не будет знать отдыха, пока не вернется Умник.

Поступило сообщение о стрельбе на скоростной автомагистрали. Полицейская машина примчала У к месту происшествия. Старая история: гонки, проигравший палит в победителя, промахивается, но отправляет в барьер гонщика. Стрелок умчался, но был остановлен на развязке Линькоу. В машине трое, все вооружены.

Десяток машин, уже прибывших на место: Тайбэй, Синьбэй, дорожная полиция, — окружили черную БМВ, заявленную в угон три месяца назад. На зеркале талисман из храма. Видеорегистратор. Две упаковки таблеток на приборной панели, каких явно ни один доктор не прописывал. Стоя за рядами полицейских машин, У крикнул:

— Эй, там, в машине, оружие на землю, ублюдки, руки вверх. Три минуты, время пошло.

Остальные полицейские уставились на У, слишком ошарашенные, чтобы возражать.

— Пятьдесят девять, пятьдесят восемь.

— Отвали на хрен, еще тридцати секунд не прошло!

Похоже, кто-то в БМВ умеет считать.

— Тридцать пять, тридцать четыре.

У отобрал Т65 у стоящего рядом человека, проверил магазин и снял с предохранителя.

— Восемь, семь, шесть, пять.

У принялся стрелять под машину, выпустив двадцать пуль, отскочивших от колес и днища.

— Сдаемся! — Из машины вылетело пять пистолетов и вылезло трое человек. У заглянул в БМВ, пока на мужчин надевали наручники. Опять наркота, десять пакетов, красные и белые таблетки. Откуда начали поступать все эти наркотики и оружие?

Все полицейские вокруг — Тайбэй, Синьбэй, дорожная полиция; с винтовками, пистолетами или мобильными телефонами — благоговейно уставились на У и его одолженную у кого-то Т65.

Если ты коп — действуй как коп. Такова была философия У.

Он вручил оружие проходившему мимо патрульному и, поймав взгляд дежурного офицера, указал на прозрачные пакеты с таблетками.

— Все под кайфом. Не соображают. Их просто нужно было шугануть.

Когда он вернулся в офис, было около пяти пополудни, и, по идее, можно уже было отправляться домой. Но Ду Лиянь сдержал слово: в сообщениях У ожидал список снайперов, обучавшихся в одно время с Качком.

Газеты, телевидение и веб-сайты пестрели портретами Качка армейских времен, а коммутатор разрывался от сообщений людей, знавших его и предлагавших информацию.

Теперь работа для офисного планктона. Он распределил имена из списка между пятерыми юнцами. Все, кого нельзя найти, или те, кто уехал за границу, потребуют более серьезного рассмотрения. Сам У принялся просматривать входящие.

Многого он не выудил, но одно сообщение было многообещающим: старинный армейский приятель Качка сообщал, что знаком с его подружкой, которая держит клуб караоке на улице в Юнхэ.

Юнхэ — район маленький, но крайне густонаселенный. Тридцать девять тысяч человек на квадратный километр — официально, и более сорока тысяч, если учесть тех, кто находится в незаконно арендованных комнатах. Немного найдется в мире мест, набитых людьми так, как Юнхэ.

Шоферу У потребовалось пятьдесят минут, чтобы перебраться через мост Юнфу. Пробки при въезде на мост, пробки при съезде с моста. У лежал на заднем сиденье и спал беспробудным сном.

«Караоке “У Мими”, закуски и напитки», — значилось на вывеске над дверью. Уголок, где местные пенсионеры могут скоротать время и попеть. Восемьдесят за пиво, сто за жареную лапшу. Без помпы.

Мими сама встретила его в дверях.

— Инспектор У? Давайте поговорим здесь, чтобы не распугать посетителей.

На вид Мими было слегка за тридцать, взбитая пышная укладка с зеленой прядью. Выглядит моложе, нежели женщины, обычно содержащие подобного рода местечки. Розовый ансамбль под Шанель, белый топ на узких бретельках; бледные голые икры. Гордо выставленное напоказ, несмотря на холод, декольте, не помешавшее У заметить беспокойство на лице Мими.

— Вы в курсе новостей насчет Чэнь Личжи?

— Качка? А что случилось?

Его собственная подружка ничего не слышала?

У, смягчив обстоятельства гибели, поведал ей только, что Чэнь был найден мертвым в Будапеште.

— Невозможно. Этого не может быть. — Мими закрыла лицо руками. — Он был хороший человек, кому понадобилось убивать его?

Мими провела его в теплую, тесную кухню, мимо десятка пожилых мужчин и женщин, пускающих по кругу микрофон. У понял, что она управляется здесь в одиночку. Приветствует приходящих посетителей, для раскачки поет сама одну-другую песенку, готовит простые блюда, разливает напитки. На повара средств нет, подумал У.

— Это место было его идеей; он платит аренду.

— Чтобы вы начали с чистого листа? Уберечь вас от наркоты?

Мими выдохнула дым в сторону вентилятора.

— Простите. — У ненавидел, что порой делала с ним служба в полиции. Почему нужно сразу бить по слабому месту? — Наверное, это нелегко, бросать.

— Я работала хостес в ночном клубе, когда была помоложе. Однажды здорово перебрала и отключилась. Двое клиентов, мерзкие типы, вывели меня из клуба. Я очнулась, когда они пытались затащить меня в мотель, сообразила, что тут что-то не так, а они не отпускают. Качок как раз проходил мимо. Он меня спас.

— Когда это было?

— Лет пять-шесть назад.

— Есть у него семья, друзья?

— Никогда ни о чем таком не говорил. Он сирота.

— Как и вы. Значит, с тех пор вы вместе?

Мими не ответила. У глядел на нее: голова опущена, плечи содрогаются. Скрежетал вытяжной вентилятор.

Дома он оказался поздно — только в семнадцать минут двенадцатого, жена ждала его за обеденным столом. Она жестом предложила ему садиться.

— Никаких тебе больше маньтоу. Сварю лапши. С мясным рагу твоего отца и бамбуковыми проростками.

— Он приходил?

У совершенно забыл об отце.

Переодевшись, он налил себе выпить и уселся перед тарелкой обещанной лапши. Жена сидела напротив, положив подбородок на руки и не выказывая ни малейшего намерения включить корейскую мыльную оперу.

— Полагаю, нам надо поговорить.

— О чем? Об отце? Я завтра с ним потолкую.

— Хорошо. Хотя это не всё.

— Что еще?

— Что ты собираешься делать, когда выйдешь на пенсию?

Вопросов на целую жизнь за время, необходимое, чтобы съесть миску лапши, подумал У. Что делать с отцом? Что делать с женой?

Успокоив жену, У заглянул к сыну.

— Папа снова приглашает тебя на стаканчик перед сном.

Сын поднял мышку и ответил:

— Мама с тобой выпьет.

— Давай-давай, пялься вот так в экран, и зрение станет хуже моего.

— По крайней мере я все еще молод душой. Почему у него родился сын? У не мог вспомнить.

— Это ужасно, что дед здесь каждый день?

— Да нормально.

Он уже несколько лет не входил в комнату сына. Там не было места для него: компьютеры, провода, удлинители.

— Приходи, если проголодаешься.

— Ты спать не ложишься? — спросил сын, по-прежнему не отрываясь от экрана.

— Надо поработать. Не сиди допоздна.

Мышь потрясла головой и хвостом.