Снайпер, который любил жареный рис

4. Рим, Италия

Подъем в 6:30, несколько упражнений ушу, сто отжиманий. Вниз, в кафе. Панини с ветчиной и салатом, латте. Глаза обегают фонтан и его окрестности. День холодный и влажный. Прогноз сулит долгое жаркое лето, потому зима и холодная.

Снег — это было бы неплохо. Снег разгонит туристов по домам, и работа будет сделана чище.

Но в Риме не бывает снега. Песня такая, что ли? Он вытащил телефон, проверил. Нет. «Дождей, по слухам, не бывает в Калифорнии», вот так.

Он снова осмотрел площадь, прикидывая, как будет уходить. Меньше туристов — значит, меньше прикрытия, но и риск меньше. Тысячи фотографий, снятых фотоаппаратом и на телефон. Всего-то де-лов — щелкнуть программу, потом настроить запрос поиска: мужчина, один, сумка, прикрывает лицо, спешка, прячется в толпе, азиат. И через несколько секунд он уже будет анфас, в профиль и со спины.

Камуфляж. Айронхед, Иностранный легион, они все это вдалбливали. Первостепенная задача снайпера — не стрелять, а скрыться. Ничем не выделяться. Он посмотрел на свое небритое отражение в окне. Его самые отличительные черты? Азиат, мужчина.

После завтрака он поднялся к себе, чтобы преобразиться в европейца. Образчик он скачал из интернета. Пусть это будет Том, американец.

У Тама брюхо — сорок восемь дюймов в поясе. Одет в шорты и сандалии, невзирая на нулевую температуру. Голые икры и мурашки: явные признаки туриста.

На шее зеркалка «Сони»; на плечах туго набитый рюкзак, к которому снизу приторочен спальник. Может пригодиться, даже если останавливаешься в отелях. Под спальником — походные ботинки. Бейсболка «Янкис», «Редекине» или «До-джерс» — у него как раз «Янкис» — из-под нее лохматые рыжие кудри.

И последний штрих: временная татуировка W — иероглифа «дзэн» — на голени. Броская деталь, от которой легко избавиться. Отличная маскировка.

В кафе на площади Том пьет макиато: с молоком кофе лучше приживается в только что проснувшемся желудке; поглощает пару булочек с медом. Удовлетворенно вытирая губы, отпускает ремень на одну дырочку, надевает объемную куртку и возвращается к фонтану.

Вопли. Том ошеломлен, как и все остальные, оглядывается в поисках источника шума. Услышав крики «Стреляют!», пригибается и кричит вместе со швейцарцами средних лет, молодыми японками и обвешанными камерами корейцами. А при крике «Убили!» Том мчится назад вместе со швейцарцами, опрокидывая японок, сбивая с ремней фотоаппараты корейцев.

Том спасается бегством, теряет одну сандалию. Но неважно, он ведь в носках, как все американские мужчины, носящие сандалии. Никакой ДНК.

Через несколько поворотов Том достигает станции метро неподалеку от «испанских ступенек», где в течение двух минут ждет поезда. Выходит на Термины, в туалете станции снимает шорты, сандалии, парик, бейсболку, куртку, вытаскивает из-под футболки подушку. Достает из рюкзака пальто и брюки от «Хуго Босс», надевает кроссовки, прикрывает рюкзак ярко-зеленым дождевиком, натягивает шерстяную шапку и выходит, перекинув рюкзак через плечо и держа одну руку в кармане. Перед посадкой на поезд до Флоренции посещает кофейную стойку на платформе.

Когда итальянская полиция проверит камеры вокруг места происшествия и определит Тома как подозреваемого, стрелок будет сидеть в переулке у главной площади Флоренции, уплетая сэндвич с горячим лампредотто — сычугом.

Но пока он лишь прикончил круассан, сэндвичу придется подождать. Стрелок вернулся в отель, чтобы проверить винтовку.

Винтовки такого типа обычно называются «Спрингфилд М21». Существовали также улучшенные версии МК14 и М25. Но это всё — варианты хорошо знакомой ему M14.

Когда он только-только завербовался, в ходу был автомат Т65 тайваньского производства, созданный по образцу американской Ml6. Позже, во время снайперской подготовки, ему выдали устаревшую М14.

Армия США перешла с Ml на М14 в 1969 году, а дополнив ее девятикратной оптикой, создала снайперскую винтовку М21, которая, тем не менее, оставалась полуавтоматической: 3,5 звезды за дальность и кучность. В 1988 году ее заменила М24 со скользящим затвором, что добавило по звездочке в каждую категорию.

Дедуля в свое время пользовался M14 и рассказывал о ней с нежностью и весьма обстоятельно: ее проще чистить, чем старую М1, она легче и точнее. Но время не щадит никого: по сравнению с М16 вьетнамских времен, М14 — оружие громоздкое и несравнимое с более портативной SRS или футуристической тяжелой снайперской винтовкой «Барретт Ml 07».

В первый день обучения Айронхед молча стоял на кафедре, собирая M14; слегка поглаживая деревянное ложе между затвором и тыльником приклада, он вещал:

— Отныне ваша милашка — не девчонка, не жена и не дружок в трусах, а вот это оружие. Оно страшненькое. Страшней даже, чем ваша девчонка. У него магазин на десять патронов, а без всего оно весит четыре с половиной кило. Легонькое, да? Боитесь, что вас ветерком от цели унесет? А вот мы его утяжелим.

Айронхед вставил в шахту прямоугольный магазин и приладил к креплению тактический прицел.

— Теперь она весит пять кило шестьсот граммов. Соображаете, насколько это смертельная штука?

Отрицать никто не рискнул.

— Боюсь, нам пришлось позаимствовать расписание у морской пехоты, но лучшего не придумаешь. К слову, никакой идеологической хре-ни в нем не будет. Подъем в шесть — по крайней мере, на полчаса позже, чем в учебке. Выметаетесь на улицу, долго и сладостно отливаете, в шесть пятнадцать построение с этой красоткой наперевес. А потом вы с нею совершаете пятикилометровый пробег. Если не управитесь утром, бежите в полдень. Не управились в полдень — бежите вечером. Мне по барабану, если вам, придуркам, всю ночь придется бегать, вы должны пробежать свои пять кэмэ.

Группа заерзала. Пятикилометровый пробег — экая важность, но тащить с собой этого тяжеленного динозавра? Руки отвалятся.

— И вы пробежите. Будете бегать эти пять кэмэ каждый день, в дождь и ветер, держа ее нежно, как свою девчонку. Потом вы ее чистите до тех пор, пока ствол изнутри не станет безупречным, а приклад — гладким и нежным, как ее задница. Усекли?

Все:

— Так точно, инструктор!

— Черта лысого вы усекли. Сперва пробежка, потом будете говорить, что усекли.

Айронхед продолжал, поглаживая М14:

— После пробежки завтрак. Теперь, чтобы повысить моральный дух, меню на утро: маньтоу[4], мягкие, как титьки вашей девчонки, соевое молоко, пенистое, как ее слюнки… еще имеется джем, масло, мясо, пикули, вареные яйца. Кому-нибудь хочется гамбургера? Я скажу кухне, они вам сделают гамбургер по-китайски, жареную курицу в маньтоу положат.

На плацу Айронхед раздал оружие всем новобранцам.

— Эти применялись в Корее и Вьетнаме; их было изготовлено миллион триста восемьдесят тысяч. Встречаются, правда, реже, чем калашников, которых миллионов сто. Это М21 — улучшенная версия M14, она встречается еще реже, так что вы с ней побережнее. Держим обеими руками, левая за передним ременным креплением, правая на шейке приклада, это узкая часть ложа. По моему сигналу… Пошел!

И с этого момента начались пятикилометровые забеги с винтовкой М21. Даже в выходной день нужно было успеть пробежаться перед тем, как покинуть базу. Три месяца и один день таких пробежек, и винтовка становится частью тебя. Не имеет значения, из какой позиции ты стреляешь, твои руки стальной каркас, прочная опора для оружия.

И во время практики по боевой стрельбе он полюбил ощущение деревянного приклада, прижатого к щеке. С тех пор он перепробовал все типы снайперских винтовок, и все они были лучше, чем М21, но ни с одной из них он не чувствовал такого единения.

Сидя в номере «Реле Фонтана ди Треви», он разобрал М21 на десятки деталей и любовно протер каждую промасленной тряпкой. В точности как Айронхед, поглаживавший изгиб ложа много лет назад.

Для точности нужна твердая поверхность. Найди три точки опоры, и ты снайпер. На тренировках его учили проверять эти три точки: приклад винтовки возле подмышки — раз; правая рука обнимает шейку ложа — не слишком плотно, просто при-дсрживая, палец на спусковом крючке — два; дуло опирается на ладонь левой — три.

«Легонько, словно свои яйца щупаешь, а не дрочишь. Вцепишься крепче — оружие задохнется».

Три точки.

У смазанной и вновь собранной М21 дальность восемьсот метров. Один из его сослуживцев как-то попробовал поразить цель, расположенную аж в километре от них, причем удачно. Однако Айронхед вызверился на него:

— Что ты намереваешься расстреливать на таком расстоянии, самолеты? Ты что, зенитка? На то у нас имеются ракетные комплексы. Нет смысла тыкать в небо этим старьем. Придерживайся дистанции двести-четыреста метров. Мне до лампочки, как далеко ты можешь стрелять; мне надо, чтобы ты учитывал каждый долбаный патрон.

Ливень хлестал по хляби, забрызгивая грязью лицо. В трехстах метрах висела контурная мишень.

— Одна пуля, одна жизнь. Цель или ты? Лишние мысли из головы вон, сосредоточиться, выполнять задание!

Айронхед стоял перед рядом винтовок, поднимавшихся и опускавшихся согласно с ровным дыханием стажеров.

— Вы живете, чтобы выполнять приказы. Чьи приказы?

Десять голосов в унисон:

— Ваши, инструктор!

— Вы солдаты. У вас нет жизней; у вас нет чувств. У вас есть приказы.

Айронхед прошел к стометровой отметке; струи дождя стекали по его зеленой униформе и черным ботинкам. Заложив руки за спину, он посмотрел на цели и крикнул: «Огонь!»

Он ходил между отрезками и мишенями, блокируя обзор.

На стрельбище затрещали выстрелы. Где-то Айронхед замедлял шаг, словно ему в голову приходила некая мысль, где-то ускорял его. Между двумя холмами, окаймлявшими стрельбище, свистели пули, каждая из которых — летящий объект, изо всех сил торопящийся к своей цели.

На предыдущих заданиях у него был магазин на десять патронов и одна пуля в патроннике. Но лишь этот первый патрон предназначался для объекта; остальные — для самозащиты после поражения цели.

Но здесь будет не от кого защищаться. Он использует пять патронов. Один на устранение помех, один для объекта, три про запас.

Он выбрал пять патронов из нескольких десятков, рассыпанных на постели. Порой ему казалось, что некоторые патроны слегка светятся, словно требуя, чтобы выбрали именно их.

М21 досталась ему в Ираке, брошенная курдами. В некотором роде военный трофей. Поли изготовил глушитель. Стрелять без глушителя, говаривал Поли, все равно что трахаться без резинки. Где-нибудь да проколешься. Все ожидали, что после Иностранного легиона Поли пойдет работать в оружейную фирму или хотя бы в гараж. Однако умелые руки вместо этого сложились для молитвы, и теперь Поли расхаживал в монашеской дерюге. И навсегда завязал с оружием.

Он проверил затвор и был вознагражден хрустким, чистым звуком. Сидя на кровати, расставив ноги, он использовал только две точки контакта: приклад винтовки у подмышки, правая рука на шейке приклада. Левой рукой установил прицел, повернул ствол к окну и навел перекрестие на фигуру Океана.