Алиби Алисы

Воскресенье, 3 ноября

Утром я нашла у себя в йогурте муху. Мне сразу надо было понять, что день сегодня не задастся. А тут еще протестующие водители грузовиков заблокировали паром, так что все рейсы оказались переполненными. Пройдя через тысячу унижений, чудом покупаю билет до Манчестера за сумму, которой хватило бы на то, чтобы слетать в Нью-Йорк и обратно.

Перелет, кажется, длится целую вечность. С одной стороны от меня восседает дородный джентльмен с подозрительной сыпью на шее и кашляет все время от взлета и до посадки, с другой — мамаша с вопящим младенцем, который всю дорогу лягает меня в бедро. Но и после приземления мои мучения не заканчиваются. Сначала нас ожидает часовая проверка документов, а потом я целых сорок пять минут жду, пока клерк за стойкой «Баджета» найдет мой заказ.

— Я бронировала машину вчера вечером. Мой заказ должен быть на самом верху.

— Сожалею, мисс, но я не могу его найти.

— Миссис, — поправляю я. — Вот если бы вы его нашли, вы бы знали, как ко мне обращаться.

Мне становится жарко не только от злости, но еще и потому, что на мне — два джемпера, пальто, шапка и шарф (у меня не хватило места в чемодане). Лоб покрыт испариной. Я уже готова взорваться, но тут из задней комнаты магически появляется почесывающий мотню встрепанный господин с прилипшими к галстуку крошками и провозглашает:

— Ах да, миссис Валетт, ваш заказ пришел вчера ночью. Вот ключи, Джеф.

Моей злости, увы, не на что излиться. Приходится успокоиться, принять от Джефа ключи и проследовать на стоянку номер 204, где стоит пахнущий ногами свежевымытый «Пежо-308».

Слава богу, хоть на шоссе никого нет, и я всю дорогу жму на газ. Как приятно снова услышать «Радио-2»! К четырем часам подъезжаю к Спурринг-тону. Все небо покрыто свинцовыми облаками, но свет еще открытых кафе отражается в лужах приятным блеском. Оставляю машину на улице, указанной на сайте гостиницы, и захожу внутрь. За стойкой администратора стоит недовольная коротышка с выбеленными перекисью волосами.

— Вам чего? — интересуется она.

— Я заказывала комнату на три ночи. Миссис Фой Валетт.

На доске у нее за спиной висят ключи. Она оборачивается, снимает с гвоздика один из них и выстукивает что-то на клавиатуре.

— Красная дверь через дорогу, второй этаж налево. — И коротышка протягивает мне ключ от десятого номера.

— Хорошо, — неопределенно говорю я, но не получаю больше никакой информации.

— Никто из трех моих работников сегодня не явился. Похмелье, видите ли. И что мне прикажете делать?

— Хм, а в котором часу у вас завтрак?

— Ну, если вы хотите, то с семи до девяти. Здесь, — она неопределенно показывает куда-то назад. — Только имейте в виду, подать его вам будет некому.

Она поворачивается и исчезает за дверью.

Пожалуй, она мне нравится. Она сегодня не в духе, но ей плевать на то, кто как к этому относится. С такими людьми все сразу ясно, а вот когда начинают морочить голову — этого я не переношу. Вспоминаю Кейдена Коттерила, и гнев, который я испытывала в аэропорту, снова закипает во мне.

Пересекаю дорогу, открываю красную дверь и поднимаюсь в десятый номер. Лестница напоминает скорее вход в преисподнюю. Пахнет сыростью и табаком, и я вспоминаю, что уже лет десять не курила, но тут же забываю об этом, потому что вижу прямо перед собой кучу дерьма. По крайней мере, так мне кажется, ибо разглядеть, что же это на самом деле, не представляется никакой возможности: лампочка перегорела, лишь внизу слабо светится табличка «Выход».

Комната довольно приличного размера. Дву-спальная кровать, односпальная кровать и два пуфика из искусственной кожи перед окном, выходящим на залив. И как бы ни был прекрасен вид за окном, он не может компенсировать убогость номера: пахнет сигаретами; в центре кровати красуется впадина; нет ни телевизора, ни чайника, ни душа; вокруг ванны — плесень; кривые скрипучие полы; ковер, прожженный окурками. А в довершение всего — лампочка на потолке тоже перегорела!

Достаю телефон и сверяюсь с картой, которую послал мне Коттерил. До квартиры Алисы всего две минуты ходьбы по набережной: выйдя из отеля, надо повернуть налево, пройти по аллее мимо игровых автоматов и китайского супермаркета, и я должна упереться в квартал многоквартирных домов. И тут в моей груди снова возникает давно забытая боль. Я уже не думаю об ужасном перелете и о том, где бы перекусить, пока все не закрылось. Я думаю только об Алисе. О том, что она совсем рядом. Точнее, то место, где она была.

В моей памяти она навсегда осталась десятилетней: рыжие кудряшки, веснушки, желтое с красным платье, а в руках — Минни Маус. Она нисколько не изменилась и не выросла — те же голубые глаза, та же слегка подпрыгивающая походка, немного косолапая. Открываю чемодан и достаю лежащего сверху плюшевого мишку. Даже если она забыла меня, его она точно должна помнить. Его и свою Мисс Вискерс. А еще то, как мы сидели в домике на дереве, который мы называли нашим замком. Каким забавным все это кажется теперь!

Кладу мишку в сумочку, запираю комнату, выхожу на набережную и иду в сторону ее дома. Телефон говорит, что я уже на нужной улице. Вглядываюсь в номера: 74а, 76а, 78а, и вдруг бац — 82а. Квартира в полуподвале. В гостиной горит свет, а внутри ходит кругами какой-то мужчина.

Коттерил.

Поднимаюсь по ступенькам к входной двери и несколько раз нажимаю на кнопку звонка квартиры 82а. Мое сердце гулко колотится безо всякой причины, и мне приходится несколько раз напомнить себе, что я увижу не Алису, а его — мужчину, которому платила деньги за то, чтобы он присматривал за ней, и который ее упустил. Мужчину, который назвал ее ненормальной. Желчь моя снова начинает закипать.

Дверь открывается, и наружу вываливаются два ужасно тощих парня: у одного джинсы порваны сзади почти напополам, другой прихрамывает, а его левая рука покрыта струпьями. Не обратив на меня никакого внимания, они скатываются с крыльца, а в дверном проеме появляется другой мужчина: высокий, белокурый, с небритой щетиной и со свинцово-серыми глазами, такими же как и угрюмое небо у нас над головой.

— В чем дело? — спрашивает он с нескрываемым подозрением.

— Так вы все-таки решили остаться? — говорю я. — Очень мило с вашей стороны.

— Простите, вы подруга Джоан? — произносит мужчина с явным шотландским акцентом, которого вчера у него не было. И вообще этот Коттерил не шотландец.

— Почему у вас шотландский акцент? Его вчера не было. Вы что, играете роль? Я — Фой Валетт.

— Простите еще раз, но мне кажется… — Он явно сбит с толку. И тут он прерывается и молча разглядывает меня некоторое время. — Так вы Фой?

— Да. А вы Кейден?

— Нет. Я Нил. Нил Скантсбери. А вы та самая Фой?

— Скольких женщин по имени Фой вы знаете?

— Клер Фой, актрису.

— Ну, я уж точно не она, разве не так?

— Вы кузина Алисы?

Мое сердце пропускает удар, а потом снова начинает бешено колотиться.

— Да.

— Вы должны уйти.

— Я приехала из Франции и никуда не уйду, пока не увижу мою кузину. Где она?

— Нет, вы должны уйти.

— Пожалуйста, мне надо ее увидеть.

— Я понимаю, но ничего не могу для вас сделать.

— Почему нет?

— Вам не надо это знать.

— Еще как надо. Дайте мне войти.

— Как я могу быть уверен, что вы та, за кого себя выдаете?

— Что? Вы же сами сказали» что знаете меня. Вы произнесли «кузина Алисы». Да» я ее кузина. Скажите, пожалуйста, с ней все в порядке?

— Докажите. — Он складывает руки на груди и всем своим видом показывает, что не даст мне пройти.

— Как? Я не знаю, какая она сейчас. Я знала ее много лет назад.

Нил молча стоит и ждет.

Показываю ему мой паспорт, открытый на странице с фотографией. Он немного наклоняет голову, чтобы взглянуть на него поближе, но не двигается с места. Убираю паспорт обратно в сумку.

— У нее рыжие волосы, голубые глаза, шрам внутри на правом — нет, левом — бедре от колючей проволоки: мы играли в прятки, когда нам было по шесть лет, и две метки от ветрянки на правом запястье. Она любит животных и диснеевские мультфильмы. А еще она любит представлять себе что-нибудь и живет в своем воображаемом мире. Каждый раз, когда я боялась чего-нибудь, она брала меня за руку и не отпускала, пока я не переставала бояться. Вот такой я ее помню.

Он почесывает белесую щетину на щеке и отступает в сторону, чтобы я могла пройти.

Хоть я и не знаю, кто этот мужчина, мне очевидно, что он знает обо мне, а значит, он должен знать Алису. Может, это ее бойфренд? Правда, в отчете Коттерила, который я прочитала в самолете, говорится, что у нее никого нет. Тоже мне, частный детектив — заплутал в трех соснах.

Дверь ведет в гостиную, совмещенную с крохотной кухонькой. Дальше виднеется такая же небольшая спальня, а рядом с ней — ванная. Открытая задняя дверь ведет во дворик с видом на море. Пахнет сыростью и протухшей едой, повсюду кошачья шерсть. Может быть, это он здесь живет? Нет. Судя по тому, что Нил накрыл диван одеялом, он, как и я, тоже не может терпеть эту шерсть. Но и Алису в этой комнате я тоже представить себе не могу.

— Откуда вы знаете обо мне? — спрашиваю я, пока он подставляет под кран чайник. У него широкая спина и светлые волосы в точности как у моего отца. Только в отличие от отца он не носит очков и не улыбается. — А где Коттерил?

— Чаю? — предлагает он.

— Пожалуй, спасибо. А где Кейден Коттерил? Кто вы? И где, наконец, Алиса?

Отворачиваю манжеты джемпера и засовываю в них ладони. Здесь ужасно холодно.

— Так что сначала: чай или вопросы? — Он поворачивается ко мне, подняв брови.

— Вопросы. Где Кейден Коттерил?

— Уехал. Обратно в Лондон. Я приехал, как раз когда он уезжал.

— Так я и знала, что он не останется. Ублюдок. — Я присаживаюсь на краешек дивана, спинка которого исцарапана кошачьими лапами и покрыта их шерстью. — Я отменю его чек. Тоже мне хитрец.

— Значит, вы наняли его, чтобы найти Алису? Он мне все рассказал.

— Ага. Но теперь она исчезла.

Чайник закипает, и Нил наливает кипяток в две кружки.

— Я задал ему несколько вопросов на случай, если полиции это понадобится.

— Так вы не полицейский?

— Я работаю с полицией, но я не коп. Вообще-то я не должен здесь находиться, у меня отпуск, но я долго работал с Алисой. С тех пор, как… как началась ее новая жизнь.

Не глядя на меня, он помешивает чай в кружках, наливает молоко и тут же вынимает пакетики с чаем, который даже не успел завариться.

— Вы говорите так, будто у нее был выбор.

— Она все время рассказывала мне о вас.

— Правда? — Меня переполняют эмоции. — Я тоже все время о ней думаю. Так вы работаете в программе защиты свидетелей?

— Мне нельзя с вами об этом говорить. — Он хмурится, приносит кружки с чаем и ставит их на журнальный столик.

— Тогда зачем же вы это делаете? — Я беру в руки кружку, предназначенную для меня. — После того, как Алиса и дядя Дэн исчезли, моя мама рассказала мне все. Все, что знала. Вы социальный работник?

— Нет, я работаю в британской службе защиты свидетелей.

— Дядя Дэн сдал каких-то наркоторговцев, да?

— Я… не могу об этом говорить.

— Да все вы можете.