По зову рода

Ведун схватился за сбрую ближайшей лошади и потащил вперёд, повинуясь охватившему его порыву. Викингам передался его импульс, который незримо прошёл сквозь тела людей, заставляя идти быстрее.

«Началось!» — шептал лес, подгоняя их.

«Наши уже бьются!» — вторило, докатывающееся до людей, эхо сражения.

Первым почуял приближение ручья варяг по имени Свенельд, который мог изъясняться на русском.

— Журчит, — буркнул он, обращаясь к ведуну, и махнул рукой в направлении откуда услыхал звук. — Очень близко.

Перешли на бег. Сердце ведуна стучало так, словно готово было выпрыгнуть наружу. Руки мелко тряслись, потея, отчего он то и дело вытирал их о рубаху. Между деревьями что-то засеребрилось. Пройдя ещё полверсты, отряд вышел к звонкому ручейку, струящемуся между замшелых валунов. Казимир обернулся к Свенельду, тяжело дыша от возбуждения, и быстро заговорил:

— Варить будем долго, может дня три-четыре, если понадобится! Организуй мне охрану, чтобы к лагерю даже заяц не проскочил! Палатку ставим прямо здесь на берегу.

— Будет, — кивнул тот.

— Ещё нужно два человека на дрова, — продолжил ведун. — Рубить много, чтобы у меня не кончались, пусть как устанут подменяются.

— Будет, — снова ответил варяг, бесстрастно глядя на Казимира.

— И ещё двое пускай выворотят во-о-он те камни, — ведун указал на два больших валуна. — Течение небыстрое, ямы будут медленно заполняться. Нужно вычерпывать оттуда воду и выливать где-нибудь в стороне, лишь бы вниз утекало помедленней.

Викинг хмуро кивнул, подзывая своих людей. Они недолго переговаривались, кажется, даже успели повздорить, видимо, решая, кто займётся работой, порученной русом, но Казимир уже не глядел.

«Пускай сами разбираются, — думал он, лихорадочно разбирая повозку. — Быстрее, только быстрее, остальное сделаю я».

Разведя три костра, Казимир наполнил котлы снадобьями и принялся вываривать зелье. Он был полностью погружён в работу, не обращая на викингов внимания. Медленно растирая в ступке травы, он скрупулёзно изучал полученную кашицу, осторожно добавляя в кипящую воду. Надрезая ягоды, следил за тем, чтобы в варево попадал лишь сок, дотошно выжимая их до капли. Когда выдавалось время отвлечься, справлялся о запасе дров, всякий раз напоминая о необходимости его пополнения. Викинги не очень-то радовались тому, что попали в подчинение странного худосочного парня, который творит какую-то мерзкую «колдотню», как говорили они, но всё выполняли в точности, как требовал ведун. А Казимир настолько погрузился в родную стихию, что работал не покладая рук.

По мере того, как натягивались палатки, а в землю заколачивались заострённые частокольные жерди, ведун приступил к возведению собственной зашиты. Бычьи берцовые кости он закопал вокруг лагеря таким образом, чтобы образовать ими круг. Два бараньих черепа подвесил на деревья, один смотрит на север, второй на юг. Рыбьей чешуёй он отсыпал границу временного лагеря, наступать на которую варягам строго-настрого запретил.

— Если мы прогневаем речных духов, они не решатся перейти линию. — пояснил он для второго викинга, который говорил на русском.

Ёрунд молча выслушал и ничего не возразил, однако по его лицу было видно, что тот не прочь бы уже кого-нибудь прогневить, да и укокошить. Вдалеке всё отчётливее слышался гвалт битвы, то и дело трубили в сигнальный рог, громыхали удары камнемётов, словом, люди проводи время с пользой, а не возились с каким-то спятившим ведуном. Казимир же заканчивал с первыми тремя котлами, сняв их с огня и оставив пока «отдыхать». Следующие три тотчас взгромоздил на костры, которые непрерывно подпитывал поленьями, и продолжил промысел. Когда новая порция зелья поспела, началась самая трудная часть работы. Вливать зелье в оскудевший ручей, который непрестанно откачивали варяги, нужно было очень медленно, так, чтобы хватило до остывания следующих котлов и так далее… дня три… если не больше.

Наступила ночь, а Казимир уже был измотан донельзя. Руки налились свинцом и не слушались, пальцы утратили чувствительность, он то и дело ошибался, резался, но упрямо делал свою работу. Даже викингам было проще, те быстро смекнув, что сумасшедший ведун не шутил, и трудиться придётся очень долго, поочерёдно отдыхали, сменяясь по команде Свенельда. Казимир жутко хотел спать. Временами ему казалось, что он уже не понимает, что делает, но руки сами выполняли пусть и однообразную, но тяжёлую работу. Вдруг, его словно водой окатили. На миг стало холодно, и нервная дрожь пробежала по позвоночнику, затихая в макушке. Ведун резко вскинулся, вращая головой, но вокруг стояла глубокая и, казалось бы, тихая ночь. Ничего не видать, хоть глаз выколи!

— Свенельд, — тихо позвал ведун, стараясь говорить спокойно.

Викинг возник из темноты, словно призрак. Казимир тотчас увидел, что он сжимает в руках свой огромный топор. Кажется, воин тоже учуял подкрадывающееся лихо.

— Мы здесь не одни, — одними губами, прошептал ведун. — Поднимай людей, только без резких движений.

Нурман кивнул и исчез во мраке. Казимир продолжил вываривать зелье, делая вид, что ничего не произошло. Правая нога стучала от страха, он едва не падал, то и дело поскальзываясь.

«Ни на что не обращай внимания, — твердил он себе. — Ты делай свою работу, а они будут делать свою».

Но цепкие пальцы страха, уже впились в его сердце, всё глубже и глубже проникая в сознание. Казалось, что с каждым мигом уверенность улетучивается… Будто, обожди ещё чуть-чуть и всё… он бросится бежать… или закрыв голову руками, бессильно упадёт наземь. Рука метнулась к костяному кинжалу, висящему на шее под рубахой.

«Вонзить себе в горло и всё, — шептал его, но какой-то иной, искажённый голос. — Не будет страха и боли! Всё уйдёт прочь! Останется мягкая тьма!».

На силу уняв всколыхнувшее разум желание достать кинжал, ведун понял, что ждать более уже попросту опасно. Пальцы в миг развязали тесьму на одном из поясных мешочков, на ладонь просыпался мельчайший, словно пыльца, порошок. Не помня себя, Казимир с криком швырнул содержимое руки в костёр, прикрыв глаза. Пламя взметнулось ввысь, опаляя нижние ветви деревьев, которые тотчас загорелись. Пляшущие лучи света выхватили из тьмы пять силуэтов, хищно подкрадывающихся к лагерю… пять взъерошенных рысей с клыками, что торчали из-под верхней губы у каждого порождения ночи, что добрый кинжал… Кони в исступлении забились, заливаясь ржанием, в безнадёжных попытках вырваться они тянули перевязанные поводья в разные стороны, судорожно вращая наполненными ужасом глазами.

Рыси прыгнули одновременно, врываясь в лагерь, будто ураган. И Казимир готов был поклясться, что всякая рысь преодолела саженей пять, распластавшись, перелетая частокол. Сверкнули мечи, с хищным воем рассекали ночь топоры, истошные вопли и полнящиеся яростью крики наполнили лесное забвение яростью скоротечной битвы. Викинги рубились отчаянно и бесстрашно. Двух кошек в миг насадили на копья, но те ещё долго жили, пытаясь дотянуться до людей огромными лапами. Одному нурману не повезло, прыгнувшая ему на спину рысь, в мгновение ока оттащила того за границу света, где освежевала до того, как подоспела подмога. Ещё одну кошку ранили, но та успевала выскочить.

Всё кончилось очень быстро, и снова повисла чарующая тишина. На земле остались лежать четыре рыси и один викинг. Ещё два воителя были ранены: прокушено бедро у первого и рассечено лицо у второго. Спохватившись, что чересчур передержал котлы на огне, Казимир на силу уняв дрожь, продолжил свою работу. Рядом возник Свенельд, вытирая пот со лба.

— Что за бешеные отродья? — буркнул он, наблюдая за тем, как ведун разминает травы. — Оголодали чтоль? Зима ж ещё далеко…

— Отрубите им головы, — не отвлекаясь бросил Казимир, стараясь не смотреть на трупы. — Это не животные…

— Духи? — тяжело выдохнув, осведомился викинг.

Он не испугался, напротив, от известия, что им удалось заставить сбежать нечестивые сущности, взгляд нурмана просиял.

— Люди… — сказал ведун, оборачиваясь. — Это шаманы вогуличей… я никогда не видел их, но чую… это именно они… утройте бдительность! Всё только начинается!

Однако его догадке не суждено было сбыться. С приходом рассвета страхи рассеялись, но никто так и не напал на лагерь. В отдалении снова трубили рога, лязгал металл, разнося по округе гвалт беспощадной рубки, а камнемёты занудно и безостановочно лупили по частоколу.

«Когда его уже сомнут-то?!».

Казимир был рад, что им удалось пережить первое испытание, но с каждым часом становилось всё тяжелее хотя бы устоять на ногах. Он то и дело ловил себя на мысли, что начинал работать спустя рукава: не слишком тщательно шинковал заготовки, бросал пучки трав на глаз, иной раз забывая размять, ягоды выдавливал не полностью, торопливо отбрасывая прочь мякиши. В конце концов, ведун сдался и велел Ёрунду разбудить его, как только зелье приобретёт тёмно-зелёный окрас.

«Ничего не случится, если я покемарю… совсем чуть-чуть, — сказал он себе, будто оправдываясь. — Выварить то, что уже в котле и без меня сумеют…».

Но казалось, едва голова коснулась земли, а его уже будили! Казимир злобно оскалился, отмахнувшись.

«Ничего не могут! — в раздражении подумал он. — Ну, что ещё там?».

Однако раскрыв глаза, ведун обомлел, едва ль не потеряв дар речи. Лагерь окутали сумерки, а костры… почти прогорели!

«Сколько времени прошло? Почему не разбудили раньше? Что стряслось? Снова напали?».

Ведун хотел было вскочить, но рука викинга опустилась ему плечо, останавливая. Казимир глянул на Свенельда, лицо нурмана было напряжено, он лишь поднял указательный палец, прижав к губам. Ведун замер, прислушиваясь… и тогда тоже услышал. Сначала ему почудилось, что это шум ручья, мягкий воркующий рокот, катящий мелкие камешки в потоках воды… Но вслушиваясь внимательнее, Казимир понял, что это переступание множества ног. Словно гигантский рак выбрался на сушу и с шелестом, нарезает круги окрест их лагеря. Вокруг было настолько тихо, что каждый шаг ещё незримого существа казался оглушительно громким. Ведун глянул вокруг. Викинги тоже замерли в ожидании, напряжённо вглядываясь в провалы между деревьями. Не успел Казимир порадоваться, что они начеку… как вдруг его глаза увидели такое… отчего поджилки тотчас затряслись. Рыбьей чешуи, которую он накануне щедро рассыпал вокруг, заключая стоянку в кольцо, не было! Кто-то её убрал… кто-то очень умный… и коварный. Видимо, пережитый ужас отразился на его лице, потому, что Ёрунд нервно сглотнул, глядя на ведуна.

Не веря себе, не чувствуя рук и ног, Казимир поднялся и продолжил работу. Нож снова нарезал травы и ягоды, сбрасывая полученное сырьё в зелье. Он старался подавить собственный слух, силился то и дело не поднимать глаза, в поисках рассерженного водяного, что подкрадывался к лагерю.

«Они перехитрили нас! — кричало сознание. — Беги! Беги, всё кончено!».

Руки окончательно отмерли, став холодными и чужими, рассудок визжал раненной дичью, сердце забилось в самые потаённые и тёмные уголки души, подвывая от страха. Ведуну казалось, что, если водяной не нападёт спустя мгновение другое, он сам с воплями ринется во тьму.