Алиби Алисы

Понедельник, 4 ноября, поздний вечер

Все утро мы ждем Алису, цепляясь за последнюю надежду, что она может вернуться в любой момент. Но ее нет. Ходим по очереди в кафе на набережной за кофе и какими-нибудь закусками. Нил, оказывается, тот еще едок. Он ни за что не возьмет в рот сэндвич с беконом, если тот намазан маслом, или тост с дешевым сыром, а кофе непременно должен быть не слишком крепким, но и не слишком слабым, и обязательно очень горячим. Готовить для него должно быть сущим кошмаром.

— Это все моя мать, — говорит он. — Она была такой же. Нет, еще похлеще. Она никогда не ела в ресторане, потому что была убеждена, что все повара сморкаются в пюре.

Мы сидим рядышком на диване. Я очень устала, чувствую себя отвратительно, и мне кажется, что стены комнаты постепенно сдвигаются и она становится все меньше и меньше. Я нахожусь на грани очередного срыва, и тут Нил включает телевизор и заявляет:

— Почему бы вам не вернуться в отель, принять ванну и вздремнуть?

— Вы считаете, что я грязная? — спрашиваю я, глядя на него полузакрытыми глазами.

— Нив коем случае. Просто я хоть немного поспал ночью, а вы нет.

— Вы и правда думаете, что я смогу спать, зная, что в любую минуту из моря могут выловить тело моей кузины?

— Вы только что чуть не уснули стоя. Идите.

— Да идите вы…

Любой нормальный человек на этом месте от меня бы отстал. По крайней мере так всегда поступают Пэдди и Айзек: видя, что надвигается гроза, они прячутся по своим норкам и ждут, пока небо прояснится. Но Нил не таков.

— Вам надо пойти в отель и освежиться, — медленно повторяет он. — В таком виде вы не продержитесь до вечера.

— Не указывайте мне, что делать.

— Но вы же знаете, что я прав.

— Ничего вы не правы, хрен вы моржовый.

— Спасибо за комплимент. Хотите добавить что-то еще?

— Да, хочу. Она позвонила вам и сказала, что с нее достаточно, а вы проигнорировали ее сообщение. Это все равно что убить ее.

— Как вы смеете мне это говорить? — взрывается Нил, вскочив с дивана и глядя на меня сверху вниз пылающим взглядом. — С того самого дня, как с ней это случилось, я не перестаю винить себя.

Но в том, что с тех пор она не сказала ни одного слова правды, нет моей вины.

Я тоже встаю и смотрю ему прямо в глаза.

— Она мертва, правда? — спрашиваю я, но он не отвечает. — Если вы скажете, что это так, я вам поверю.

— Не могу ничего сказать, — говорит Нил, качая головой. И вдруг он берет меня за руку и произносит: — Простите меня.

Я накричала на него и обозвала его всякими словами, а он еще и извиняется? Нет, это уже слишком! Я бросаюсь ему на грудь и заключаю его в свои объятия. Через некоторое время он тоже обнимает меня, и я чувствую то, что мне сейчас так нужно, — безопасность.

— Так, может, все-таки пойдете в отель и передохнете? — спрашивает он уже гораздо мягче. — Я буду ждать здесь. Если она объявится, я вам позвоню.

— Это такой ужасный отель. Там вокруг ванны — плесень.

Он отстраняется от меня, резко выдыхает, и на его лицо снова возвращается каменное выражение.

— А жаловаться пробовали?

Не имеет смысла, — отвечаю я, мотая головой. — Хозяйке ни до чего нет дела.

— Тогда не стоит там оставаться.

— Больше негде. Я нашла его в последний момент.

— Вы можете остановиться в моем номере, а я буду спать на кресле. Я и так сплю очень мало.

— Нет. Это неправильно.

— Не спорьте. Соберите ваши вещи, выпишитесь из этого клоповника и идите в «Лалик». — Нил достает из кошелька пластиковую карточку. — Сорок восьмой номер.

— Вы снова мне указываете?

— Да. А теперь валите отсюда.

— Что вы собираетесь делать?

— То, что и сказал, — отвечает он, глядя в окно. — Поспрашиваю людей, посмотрю записи камер наблюдения и проинформирую береговую охрану.