По зову рода

Милолика резко выбросила перед собой руку. Марфа ойкнула, так и не договорив фразы, и удивлённо уставилась на запястье. Там кровила неглубокая царапина. Меж тем, девица отшатнулась, сделала несколько шагов назад, да и осела наземь, покачиваясь. Она словно ничего не видела и не слышала, зачарованно глядя на пустяковую ранку на руке. Казимир же тотчас сообразил в чем тут дело — иголка с ядом. Вскочив, он бросился к женщинам, чувствуя, что не ошибся, но опоздал, проморгал. Не уберёг. Милолика подошла к теряющей чувства селянке, укладывая ту на спину. Марфа покорно повиновалась, при этом оставаясь в сознании. Не дожидаясь, пока в дело вступит нож, Казимир завопил. Он кричал как умашилённый, первое, что пришло в голову:

— Всё, Милка, попалася ты! Знал же… Знал, что ты это! Гляди, уже муж твой сюда мчится! Ох и устроит же он тебе!

Милолика замерла, вглядываясь в силуэт бегущего. Её рука решительно метнулась к кинжалу, висящему на шейной перевязи. Казимир только теперь его заметил, когда она обернулась. Едва женщина выхватила оружие из ножен, ведун понял, — дело дрянь. Кинжал был очень необычным. Лезвие загнутое и тёмное, может и не из метала вовсе, а в рукояти камень сверкнул — огромный рубин. Такой самоцвет денег не малых стоит, вся деревня столько и за год не накопит, но окромя баснословной цены, имел и иные свойства. Такие камения использовали ведьмы да колдуны в своих тёмных, как ночь ритуалах. У Казимира, едва он Милоликин кинжал увядал, всё внутри обмерло. Кинулся он к бережку, да поздно, твёрдая рука уж замах сделала. Его крик заполонил горло, вырываясь зычно и грозно, подобно грохоту лавины камней в подгорном царстве:

— Стой, дрянная!

Что за сила вселилась в тело молодого ведуна в тот миг, уж и не сказать нынче. Но токмо громыхнул его голос, как гром среди ясного неба. Кажется, потемнело даже. Милолика уж удар опускала, да вздрогнула, едва ль не отшатнулась. Обернулась на Казимира, глаза выпучив, да сказать ничего не успела. Ведун с разбегу врезался в ведьму, сбивая ту с ног. Они покатились по траве, брыкаясь и кусая друг друга. Оба силились завладеть кинжалом. Милолика сжимала его обеими руками, а Казимир пытался вырвать, выкручивая запястья женщины.

Плеск вспенившейся воды охладил обоих, они скатились в воду. Неловко скользя ногами по илистому дну, ведьма и ведун продолжали осыпать друг друга ударами. Казимир изловчился, перехватил Милолику сзади, сжимая той руки, зайдя за спину. Но баба даром, что лихой крови оказалась. Ударом затылка она засадила ведуну в нос, да так, что он упал в растревоженные воды озерца, на миг потеряв сознание. Чьи-то руки вцепились в его волосы, вытягивая на берег. Казимир едва пришел в себя, принялся брыкаться, силясь достать Милолику.

— Остановись! Это я! Я это… Всё! Нет её! Остановись! — крики заставили его прервать нелепое бултыхание.

Смахнув с лица болотную ряску и грязь, Казимир уставился на перепуганное и болезненно бледное лицо Марфа. Девушка, завидев, что ведун пришёл в себя, тотчас сникла. Уперев руки в землю, она осторожно улеглась на бок, тяжело дыша. Казимир отчаянно тёр затылок, борясь с дрожью в теле, поглядывая на царапину.

— Не бойся, рана пустяковая, — бормотал он, осматривая запястье девушки. — Яду мало попало… На игле много и быть не может… Ей тебя обездвижить надо было. На силу не понадеялась, душегубка лесная…

— Казимир, староста правда сюда поспешает? — вдруг вымолвила Марфа, приоткрыв глаза.

— Нет, конечно… Она то и сама небось знает… Хотя, кто ж их разберёт… Это я так… Со страху…

— Ты не трус, Казимир… — устало проговорила Марфа, смахивая волосы со лба. — Спасибо тебе… Ежели б не ты… Она ж меня, как всех до схарчила б… Или что она с нами делает?

— Ещё точно не знаю… Но догадываюсь… — всё ещё запыханно ответил Казимир, спешно обрабатывая рану выуженным из-за пазухи порошком, который сыпался из крошечного кожаного мешочка. — Мне за ней надобно. Она это так не оставит.

— Не иди один! — зашептала Марфа испуганно, даже попытавшись подняться. — Надо в деревню за подмогой… Она ж ведьма, так?

— Ведьма… — кивнул Казимир. — Но в деревню мне нельзя. Если первым Святогор обо всём знает, то нам не помогут. К отцу беги… Скоро полегчает. Как ноги почувствуешь, беги, что есть мочи! Пусть он сам мужикам всё растолкует… Может супротив всей деревни они и не попрут, ежели она заместо меня вернётся.

— Как это, заместо?.. — медленно прошептала Марфа, глядя на ведуна.

— А так… — отрезал Казимир, глядя на неё поверх, вставая. — Прощай, Марфа.

Он бросился прочь, жадно вдыхая лесной аромат разнотравия, стараясь насытиться силою. Марфа кричала за спиной, но он уже не останавливался и не отвечал. Чутьё обострилось, мышцы словно окаменели, не ведая ни боли, ни усталости. Казимир бежал, не глядя по сторонам, словно точно знал, куда лежит его путь. Навстречу диким частоколом торчали еловые ветви, узловатые корни бросались под ноги, силясь поймать и зацепить. Он бежал, не обращая внимания ни на что, петляя, как заяц и подпрыгивая, словно косуля. Стук пылающего сердца заполнил весь мир, выбивая ритм, вводящий сознание в колдовской дурман. Казимир не замечал ничего перед собой, кроме силуэта бегущей женщины. Он видел её каким-то особым зрением, сквозь деревья и листья, словно сияющий отблеск. В ушах завывали свистящие вопли неведомых сил… Слов не разобрать, ни то пугают, ни то подбадривают! Казимир словно слился с лесом и его духами, став размытым силуэтом, рвущимся к убегающей от него добыче.

Преследование закончилось внезапно. Ведун выскочил на небольшую полянку, едва не упав от неожиданности. Перед ним стояла Милолика, победно ухмыляясь. Её волосы спутались, грудь вздымалась от неистовой погони, пот заливал глаза, но взгляд был полон решимости и торжества. За спиной ведьмы стояла на двух высоких опорах ветхая избушка. У её подножия клубился зеленоватый туман, неестественно огибая столбы и словно лаская их, увиваясь как плющ. К строению была прислонена лестница, ведущая ко входу, расположенному в полу избы.