Красный шторм поднимается

Глава 1. Фитиль зажжен

Нижневартовск, Россия

Они двигались быстро, неслышно и целеустремленно под прозрачным звездным ночным небом Западной Сибири. Это были мусульмане, хотя говорили они по-русски, правда, с напевным азербайджанским акцентом, отчего-то казавшимся забавным руководству предприятия, которое почти сплошь состояло из русских. Трое из них только закончили сложное и трудное дело — на железнодорожной сортировочной станции открыли на трубопроводах сотни вентилей. Руководил ими Ибрагим Толказов, хотя впереди шел не он. Первым беззвучно двигался высокий и широкоплечий Расул, бывший сержант МВД. Этим вечером он уже убил шестерых — троих выстрелами из пистолета, скрытого сейчас курткой, и еще троих — голыми руками. Никто не слышал этого. Нефтеперерабатывающий завод — шумное место. Трупы затащили в тень, и все уселись в машину Толказова — предстоял заключительный этап операции.

Центр управления огромным заводом размещался в современном трехэтажном здании, расположенном, как и полагается, посреди комплекса. Отсюда во все стороны по меньшей мере на пять километров виднелись заводские сооружения — колонны каталитического крекинга, ректификационные колонны, емкости для нефтепродуктов, и, самое главное, отсюда расходились тысячи километров магистральных трубопроводов большого диаметра, превращавших Нижневартовск в один из самых крупных нефтеперерабатывающих комплексов в мире. Холодное зимнее небо освещали пылающие факелы сопутствующих газов, а в воздухе стоял густой запах продуктов переработки нефти: авиационного керосина, бензина, дизельного топлива, смазочных масел и сложных нефтехимических продуктов.

На собственных «жигулях» Толказова они подъехали к кирпичному зданию без окон, инженер поставил машину на стоянке в отведенном для него месте и в одиночку направился ко входу. Его товарищи пригнулись на заднем сиденье, чтобы их не видели снаружи.

Ибрагим открыл стеклянную дверь и поздоровался с охранником, который улыбнулся в ответ и протянул руку за пропуском. Строгие меры безопасности были необходимы, но поскольку их ввели более сорока лет назад, контроль перестали воспринимать всерьез, считая, что это всего лишь одна из бесчисленных бюрократических рогаток, так распространенных в Советском Союзе. Охранник уже успел не однажды приложиться к бутылке — единственному утешению в этом суровом и холодном крае России. Фигура инженера расплывалась у него перед глазами, а улыбка была всего лишь отработанной. Протягивая пропуск, Толказов как бы случайно обронил его, и охранник сделал неверный шаг вперед и наклонился, чтобы поднять пропуск с пола. Выпрямиться он не успел. Последнее, что он почувствовал — это холодное дуло пистолета, упершееся ему в затылок, и он так и не успел понять, почему умер — или отчего. Ибрагим обогнул стол и взял автомат, который охранник обычно не без гордости держал под рукой, проверяя пропуска у проходивших мимо инженеров. Толказов поднял мертвое тело и усадил в кресло, положив голову убитого на стол, — ничего удивительного: еще один в ночную смену заснул на своем посту. После этого Толказов выглянул наружу и взмахом руки позвал товарищей. Расул и Мухаммед подбежали ко входу.

— Наш час настал, братья, — торжественно проговорил Толказов, передавая АК-47 и пояс с запасными магазинами своему рослому другу.

Расул подкинул в руке автомат, проверил, есть ли патрон в патроннике и снято ли оружие с предохранителя, потом он перекинул ремень через плечо, прикрепил к стволу штык и произнес первую за весь вечер фразу:

— Нас ждет рай.

Толказов пригладил волосы, поправил галстук, пристегнул к белому лабораторному халату пропуск и первым стал подниматься по лестнице высотой в шесть пролетов.

Согласно установленным правилам, войти в главный центр управления комплексом можно было только после того, как тебя узнает в лицо один из дежурных инженеров. Так случилось и на этот раз. Николай Барсов удивился, увидев в дверной глазок лицо Толказова.

— Но ведь сейчас не твоя смена, Иша.

— Сегодня днем вышел из строя один из клапанов, а я забыл перед уходом проверить, удалось ли его отремонтировать. Вы ведь знаете — вспомогательный клапан на трубопроводе номер восемь, который перекачивает керосин. Если завтра окажется, что он все еще неисправен, придется отключать трубопровод и направлять поток по дублирующей трассе, а вам известно, что это значит. Барсов согласно кивнул:

— Верно, Иша. — Пожилой инженер думал, что молодому азербайджанцу нравится, как русские коллеги сократили его мусульманское имя Ибрагим, превратив его в забавную кличку. Но он жестоко ошибался. — Отойди назад и дай мне открыть этот проклятый люк.

Тяжелая стальная дверь распахнулась наружу. До этого момента Барсов не видел стоявших у стены Расула и Мухаммеда, а сейчас у него просто не осталось на это времени. Три пули калибра 7,62 миллиметра, выпущенные из «Калашникова», пробили ему грудь.

В центре управления находились двадцать дежурных инженеров. Помещение походило не столько на пост управления гигантским нефтеперерабатывающим комплексом, сколько на центр управления железной дорогой или электростанцией. На высоких стенах размещались схемы трубопроводов, сотни разноцветных огоньков на них указывали, какой именно клапан работает и в каком режиме. И это была всего лишь общая схема. Состояние на отдельных участках комплекса отражали отдельные дисплеи. Все это контролировалось компьютером, но половина сменных инженеров, тем не менее, постоянно следила за функционированием бесчисленных трубопроводов, вентилей и клапанов. Дежурные инженеры не могли не услышать грохот короткой очереди.

Но все были безоружны.

Неторопливо, с особым вниманием Расул пошел по огромному залу, умело, с одного выстрела, убивая каждого инженера. Сначала они вскакивали, пытаясь бежать, а затем поняли, что он все равно загонит их в угол, как овец, убивая по пути. Двое проявили достаточное самообладание и схватились за трубки телефонов внутренней связи, чтобы вызвать подразделение быстрого реагирования КГБ. Расул застрелил одного из них, однако второй пригнулся, юркнул за панель управления и кинулся к выходу, где стоял Толказов. Азербайджанец увидел, что это Борис, секретарь их партийной организации, инженер, который «водил дружбу» с Толказовым и превратил его в «ручного кавказца», любимца русских инженеров. Ибрагим помнил каждый случай, когда этот безбожник, эта мерзкая свинья покровительственно и свысока разговаривал с ним, едва скрывая снисходительную усмешку, — еще бы, кавказский дикарь, привезенный на развлечение своим русским хозяевам. Толказов поднял пистолет.

— И-и-иш-а-а! — в ужасе завопил потрясенный Борис. Толказов хладнокровно выстрелил в раскрытый в крике рот, надеясь, что русский не умрет сразу и успеет услышать презрение в голосе азербайджанца:

— Неверный. — Он с благодарностью взглянул на Расула, что тот не застрелил этого ублюдка и предоставил такую возможность ему. Теперь Толказов успокоился. Пусть его молчаливый друг убивает остальных.

Оставшиеся еще в живых кричали, в Расула летели чашки, стулья, инструкции. Людям некуда было бежать, они не могли скрыться от этого громадного смуглого убийцы. Некоторые подняли руки, тщетно умоляя о пощаде. Некоторые даже молились вслух — однако они обращались не к Аллаху, что могло бы спасти им жизнь. Шум почти стих, когда Расул приблизился к залитому кровью углу. На лице его появилась довольная улыбка — он направил дуло автомата на залитое слезами и потом лицо последнего оставшегося в живых и пристрелил его, уверенный, что этот неверный будет прислуживать ему в раю. Расул выбросил пустой магазин и вставил новый, затем повернулся и пошел обратно через центр управления. В каждое лежащее тело он тыкал штыком и еще по разу выстрелил в четверых, подавших признаки жизни. Он смотрел на трупы с мрачным удовлетворением. Убито не меньше двух десятков свиней-безбожников. Стало меньше на два десятка иноземцев-оккупантов, стоящих между его народом и Пророком. Вот уж действительно труд во славу Аллаха!

Третий в их группе, Мухаммед, тем временем исполнял свою часть плана. Он прошел в дальний угол центра управления и переключил руководство всеми системами с автоматического, компьютерного, на аварийное, когда управление переходило в руки инженеров. При этом с помощью нескольких простых приемов он обошел все автоматические системы безопасности.

Будучи человеком методичным, Ибрагим месяцами планировал каждый шаг этой операции, он знал их все наизусть, но все-таки хранил в кармане список этапов, которые следовало теперь пройти. Он достал этот листок, развернул его и положил на столик перед главным контрольным дисплеем, потом окинул взглядом остальные экраны, чтобы сориентироваться должным образом, и сделал паузу.

Из нагрудного кармана азербайджанец извлек свою величайшую реликвию — оставшуюся от деда половину Корана и открыл наугад. Это оказался отрывок из суры «Добыча». Дед Ибрагима Толказова был убит во время одного из тщетных восстаний против правления Москвы, отец покрыл себя позором, беспомощно угодничая перед государством безбожников, а самого Толказова русские учителя в школе обманули, сделав атеистом. Другие русские сделали из него инженера-нефтяника, чтобы он мог работать на самом лучшем государственном нефтеперерабатывающем заводе в Азербайджане. И только после всего этого Толказов постиг Аллаха, Господа своих предков. Он понял это, слушая слова дяди, подпольного имама, оставшегося верным Аллаху и продолжавшего хранить растрепанные остатки Корана, с которым шли в бой воины Аллаха. Толказов прочитал отрывок на выцветшей странице: «Вот ухищряются против тебя те, которые не веруют, чтобы задержать тебя или умертвить, или изгнать. Они ухищряются, и ухищряется Аллах. А ведь Аллах из ухищряющихся!»

Толказов улыбнулся, уверенный, что прочитанный им отрывок был окончательным Знаком, указующим на правильность плана, задуманного Тем, который намного мудрее и могущественнее его самого. Без угрызений совести, спокойно он принялся за осуществление шагов, предписанных ему судьбой.

Сначала бензин. Толказов закрыл шестнадцать контрольных клапанов — самый ближний находился в трех километрах отсюда — и открыл десять других. В результате восемьдесят миллионов литров бензина хлынуло на землю из множества уже ранее открытых ими вентилей, через которые топливо заливали в цистерны. Бензин воспламенился не сразу. Мусульмане не оставили никаких зажигательных устройств, которые привели бы к началу катастрофы, первой из многих запланированных ими. Толказов рассуждал так: если они действительно были рукой Аллаха, то Господь сам позаботится о такой мелочи.

И Он позаботился. Грузовик, проезжавший через сортировочную станцию, повернул слишком круто, его занесло на залитом бензином асфальте, и он ударился бортом о металлический столб освещения. Для взрыва хватило одной искры — а из открытых вентилей продолжали хлестать сотни тонн бензина.

С клапанами на многокилометровых магистральных трубопроводах Толказов решил поступить иначе. Вознося хвалу Аллаху за то, что Расул был таким искусным стрелком и не повредил ничего важного в центре управления, он быстро ввел в компьютер команду. Магистральный нефтепровод, по которому перекачивалась нефть с ближайшего промысла, имел два метра в диаметре, и от него отходило множество трубопроводов, что вели к отдельным скважинам. Нефть текла по этим трубам благодаря работе мощных перекачивающих станций. По команде Ибрагима компьютер быстро открыл и тут же закрыл клапаны на трубопроводах, и от гидравлического удара они лопнули в десятках мест. Поскольку система работала в аварийном режиме, турбогенераторы продолжали перекачивать нефть. Потоки легкой сырой нефти хлынули из трубопроводов, и снова потребовалась всего лишь одна-единственная искра, чтобы воспламенить колоссальное количество нефти. Холодный зимний ветер погнал стену пламени дальше…, и тут лопнули трубопроводы в том месте, где бензин, смесь различных нефтяных фракций и газ пересекали реку Обь.