Колдовской сезон

Тираэль

Последние несколько недель действовали мне на нервы. Хелена не добилась никакого прогресса в тренировках. Вообще никакого. Некоторые из нас, в том числе Фрида Андерсон, Кораэль, Арчи, Эмилль и мои родители разыскали меня, потому что подозревали, что Хелена что-то скрывала. Я молчал, утверждая, что понятия ни о чем не имею. Почему я это сделал, было для меня загадкой. Эта девушка не должна была волновать меня. Я должен был ненавидеть ее. Вместо этого после каждой гребаной тренировки я все больше чувствовал, как что-то внутри меня слабеет, когда дело доходило до того, чтобы излить на нее свой гнев.

Ее поведение, разумеется, бросалось в глаза. Каждый день она наносила на шею толстый слой тонального крема, но чернильно-черный цвет краски был настолько едким, что, казалось, его можно было скрыть, только когда бледное лицо Хелены резко выделялось на фоне покрытой оранжевыми пятнами шеи.

Вскоре была назначена церемония официального принятия Хелены в народ. В коридорах колледжа она всегда держала голову опущенной, волосы свисали по обе стороны ее лица, словно занавес, и с каждым днем все более глубокие морщинки углублялись в тонкой коже под глазами Иверсен. Она стала более молчаливой. Серой. Казалось, Хелена уже почти исчезла.

Дождь пропитал мое черное пальто, когда я спрыгнул с Экзодии, шлепая ботинками по скользкой черепице. Я тут же наклонился, лег на живот и пополз вперед, к слуховому окну. Была ночь. Улицы, окружающие Грассмаркет в Эдинбурге, были словно вымершие. Тем не менее осторожность необходима. Если бы меня заметили прохожие, возникли бы трудности. Мне пришлось бы бежать, и в течение следующих нескольких дней «Шотландец» был бы полон сообщений от людей, утверждающих, что они видели таинственного человека, исчезнувшего в никуда.

Учитывая, что я находился на крыше бывшего дома майора Томаса Вейра, жители Эдинбурга разинули бы рты от такого курьеза. Даже сегодня многие сообщают, что некогда жестокий некромант, который поддерживал отвратительные кровосмесительные отношения со своей одержимой сестрой Гризель, воскрес из мертвых и регулярно посещал свой дом на Виктория-стрит. Даже несмотря на то, что в течение десятилетий считалось, что он был снесен.

Совсем недавно стало известно, что община квакеров включила в свое новое здание комнаты с богатой историей, в которых, как считается, жил сам дьявол. Говорят, его спальня находилась там, где сегодня располагается туалет. Если верить слухам, то время от времени в окнах вспыхивал свет от ночного освещения, отбрасывая тени оккультных форм на стены. Я также слышал рассказы о том, как легендарная трость Вейра, которая всегда сопровождала его, летала ночью по улице и звала своего хозяина.

Я думал, что все это было чушью. Если бы майор Томас Вейр действительно воскрес из мертвых, он вряд ли испытал бы удовольствие, бродя по туалету. Но поскольку у меня не было другого варианта, где я мог бы продолжить поиски, я оказался здесь.

Я пнул пыльное окно в крыше. Стекло разлетелось вдребезги. Потребовалось некоторое усилие, чтобы протиснуть тело через небольшое отверстие, но в конце концов мои ботинки приземлились на хрупкие деревянные половицы чердака с невообразимой легкостью. Было очень темно. Я достал из кармана свой солнечный камень.

«Ox solaris».

Яркий свет озарил просторную комнату. Хлопья пыли взметнулись в воздух. Пахло затхлостью и сыростью. Вдоль стен выстроились сломанные столы и стулья, старая школьная доска, ржавые железные распорки и прочий хлам. При каждом шаге половицы скрипели. Люк в крыше был скрыт под толстым слоем пыли. Я открыл крючок, но не потрудился спуститься по лестнице. Вместо этого я без особых усилий спрыгнул в коридор.

Прошлой ночью мне пришлось упорно искать председателя квакерского дома. Я подсыпал под нос ему и его жене журавлиный порошок и просмотрел груды документации в его офисе, чтобы получить представление о внутреннем строении здания.

Терпение моей матери иссякло.

«Каждый день ты опаздываешь к своим партнерам по охоте, Тираэль! Хватит с меня!»

Ну что я должен был сказать? Меня это не волновало.

Внимательно осматривая коридоры, я освещал каждую стену и время от времени проверял текстуру напольной плитки, если мне казалось, что я замечаю что-то привлекающее внимание. Но ничто не указывало на паранормальные вибрации. Дойдя до двери в туалет, который раньше являлся покоями Вейра, я остановился. Закрыл глаза и положил одну руку на прохладную деревянную поверхность. Глубоко вздохнув, я сосредоточился на высшей сущности внутри меня.

Во мне что-то отозвалось, как будто я погладил животное по носу мягким перышком. Импульсы пронзали мои нервы. Здесь в воздухе витала магия. Совершено точно.

Дверь скрипнула, когда я открыл ее. Я вошел и огляделся. Туалет, душ, раковина, крошечное окошко. Пахло едким моющим средством. Я осмотрел плитки, надеясь нащупать источник магии в каменных стенах за ними. Кончики моих пальцев покалывало. Я почувствовал, как тонкая потрескивающая пленка притягивает мою руку, словно магнит. Но простой контакт не принес никакого результата.

«Ub es tú?»

Я пробормотал заклинание для слежки, которое приказывало моим нервам искать другую нервную систему.

Такое заклинание было непростым – и с трудом срабатывало. Мне нужна подсказка, за которую могли бы уцепиться мои нервы. Сегодня я подключил их к магии, которая роилась в стенах.

«Ub es tús domino?» – Где твой хозяин?

Между мной и плиткой возникло давление. Она набухла, прижалась ко мне, словно воздушный шар, и пыталась оттолкнуть меня, но я устоял. Внезапно по плитке пошла длинная трещина. Отдельные куски сломались. Некоторые из них рухнули на пол, а за ними в каменной стене зияла дыра размером с кулак. Видно было… ничего. И магию тоже уже было не пощупать. Она словно испарилась. Я отдернул руку и выругался.

– Бернетт, – прорычал голос позади меня. В мгновение ока я обернулся и увидел изуродованное лицо темного, которое скорее напоминало голый череп. Ее глаза были угольно-черными, а зубы заострены, словно кинжалы. Рваная кожа покрывала кости черепа. – Какая честь.

– О, какая приятная компания в столь поздний час, – ответил я, усмехнувшись. При этом в моем ухе раздался хлесткий голос Бабы Гринблад, когда она подвергала нас, шестилетних детей, своему безжалостному обучению. Любое проявление слабости являлось оружием темных и сулило нам гибель. – Жаль, что я вышибу мозги из твоего черепа всего за несколько секунд.

Темная рассмеялась. Это звучало как скрежет по шероховатому камню.

– Я слышала о твоей самоуверенности, но мне кажется, у тебя в голове нет ничего, кроме абсолютной пустоты. – Она скривила губы. – Досадно, ведь ты действительно красив. Я должна сохранить твою голову после того, как убью тебя, что ты думаешь по этому поводу? – Она играла со своими заплетенными косами и хихикала. – Я могла бы использовать ее в качестве настольной лампы, если бы схватила, например, твой красивый камень и воткнула его тебе в череп.

Пока она говорила, я проник в ее разум. Я нащупал ее клетки – проклятые богами, серые и бугристые – и продвинулся дальше, к важным нервным проводам, ведущим в мозг темной. Но она только рассмеялась и быстрым движением отмахнулась от меня. Психокинетик, подумал я. Она контролировала каждый уголок своего разума и могла с легкостью отразить вторжение, подобное моему.

Мне пришлось отступить и попробовать свои силы в нервной системе ее сердца. Но я тут же почувствовал ее сопротивление. Темные глаза моей противницы были широко раскрыты, а едва заметные губы гротескно искривлены, пока она копалась в моем сознании. Я сжал зубы и издал сдавленный крик боли. Казалось, будто мозг в моей голове раскачивался взад и вперед, и каждое движение было адской мукой, которая лишала меня зрения и рассудка. Тем не менее я заставил свой разум не терять контроль. Изо всех сил я отодвинул боль в сторону и нащупал молекулы воды. Подключение к моей стихии было более легким и не таким энергозатратным процессом, как пробуждение умственных способностей. Единственная вода, которую я мог почувствовать, текла по трубам, но моя стихия сопротивлялась. В воздухе витало что-то, чего она боялась.

Звуковые волны в моем мозгу усиливались. Я изогнулся, прижал ладони к вискам и стиснул зубы. Поле зрения передо мной размылось, и в следующую секунду я уже оказался не в коридоре квакерского дома, а в сырой холодной темной камере. Лишь слабый лучик солнечного света пробивался сквозь крошечный решетчатый квадрат в скале стены. Я посмотрел вниз на худенького мальчика. Он лежал в углу голый, за исключением своих грязных трусов. Его тело было залито кровью. Он скрестил руки на груди и вздрогнул, когда напротив него открылась деревянная дверь, обитая железом. Перед ним на корточки присела стройная женщина со светлыми волосами, склонив голову и улыбаясь.

– Привет, мой милый.

Мальчик пнул в ее сторону босой ногой, но не смог дотянуться. Зазвенели черно-синие цепи, опоясывающие его шею, запястья, а также лодыжки.

– Ну, ну. – Она протянула палец и вонзила его в глубокую, все еще кровоточащую рану на теле. Мальчик взвыл от боли. В следующий момент она засунула палец в рот, закрыла глаза и блаженно вздохнула. – Так хорошо.

Искаженный яростью звук сорвался с губ мальчика. Снова и снова он запрокидывал голову, фокусируясь на женщине, желая пробудить свою силу, но тщетно. Он был беззащитен перед ней.

Женщина одарила его ангельской улыбкой.

– Завтра мы продолжим, мой дорогой. Я понимаю, что ты злишься, но когда-нибудь ты поймешь. – Ее лицо приблизилось к лицу мальчика. Он не отпрянул, но в его глазах я распознал страх. – Ты создаешь фундамент новой эры, – прошептала она ему на ухо. – Ты прославишься своим героическим поступком, совершившим революцию в деле богов, Тираэль.

Это было слишком. Я больше ничего не хотел видеть. Я не хотел, чтобы мне напоминали еще о чем-то. Я боролся с образами изо всех сил, бормоча контрзаклинания, которые не мог слышать, потому что застрял в тюрьме своего прошлого. Но внезапно зрелище перед моими глазами затуманилось, пошло трещинами, как от сигнала с помехами. Изображение разделилось с настоящим, с застывшими чертами темной, которая все еще смотрела на меня с гротескным выражением лица. Когда она поняла, что я собираюсь прорваться сквозь ее атаку, то усилила давление. Но я сопротивлялся, увеличивая темп контрзаклинаний.

Я был чертовски близок к тому, чтобы выбросить ее из головы, когда воображаемый поводок, которым она цеплялась за мой разум, резко оборвался. Темная оказалась сбитой с ног, ее с силой швырнуло о стену. Я все еще боролся с головокружением, сдерживая тошноту, подступившую к горлу.

Внезапно огромный тигровый питон желтого цвета скользнул по земле. Он открыл пасть и вонзил свои острые ядовитые зубы в горло темной. Черная кровь брызнула на пол. Темная издала булькающие звуки и обмякла. С ее смертью остатки влияния также улетучились из моего разума. Чувства обострились. Я посмотрел на тигрового питона, который в этот момент издал шипящий звук и повернулся ко мне.