Неоновый лабиринт

— Разве, к тому моменту как «Варяг» войдет в строй, уже не будет поздно? — поинтересовался я, прикинув возможности инсекторидов и родианцев.

— Удивительное дело, капитан, но кнорри действуют… вяло, — вновь вмешался в разговор Зон, — Они выбивают родианцев из систем и секторов, а затем приступают к… обработке, скажем так. Каждую планету и станцию в захваченных пространствах они прочесывают, отлавливая местных жителей, а затем отправляют пленных в своих основные миры. Только когда на оккупированных территориях не остается целей для охоты, наступления возобновляются.

— И какова ситуация в Республике сейчас? — спросил я, понимая, что не следил за происходящем у родианцев уже давно.

— Республика потеряла около четверти своих территорий, но ещё пытается сопротивляться. Бедогали искренне думают, что разменивая десяток своих крейсеров на один у инсекторидов они тормозят вторжение и наносят серьёзный ущерб врагу. В действительности, кнорри просто не торопятся, осознавая своё техническое и военное превосходство и поддержку со стороны сразу нескольких, как нам стало известно, рас Пространства Сената.

— Значит, пока родианцев не истребили окончательно, мы должны выкрасть некоторых представителей их расы, при том, что основная территория Республики ещё не подвержена войне? — уточнил я.

— Именно ваша группа — да, — кивнул Зон, — Остальные и так выполняют эту же задачу, но уже за линией фронта.

— Пиратство, по сути, — вздохнул я.

— Не просто пиратство, — усмехнулся Зон, — А невероятно наглое и дерзкое, капитан. С погонями и взрывами. Точно как любит ваш ИИ.

Ещё около часа мы обсуждали детали будущих действий разных команд, подчиненных Разумовскому. Меня же мучали опасения по поводу целей моего присутствия в этом кабинете. Впрочем, не только моего. Директор УСВР и Лорд Зон — величина. Мы с майором — не самые выдающиеся личности. Зачем мы тут? Ради передачи орденов? Вопроса о возвращении в Орден? Нет. Что-то в этой беседе было не так и серьёзно меня напрягало.

Покинув же кабинет директора, мы с майором, направились к лифту, храня молчание. Нам обоим требовалось подумать. Да и произошедшее намекало на грядущие неприятности. И бросаемые на меня Разумовским взгляды подтверждали данный факт.

— Вы тоже не можете понять зачем нас туда вызвали? — спросил офицер, когда мы оказались в каре, а сам майор включил блочок «глушилки».

— Да. Никаких точных приказов… Всё размыто… Да и эти ордена… Словно бы подачка напоследок.

— Хорошо сказано, Варнер, напоследок… — вздохнул Разумовский, — Боюсь, нам с вами надо готовиться к экстренному отходу.

— Полагаете?

— Не сейчас. Мы ещё полезны и нужны. Да и вложенные средства надо отбить, так сказать. Но, как только мы выполним наиболее важные задачи, с нами попрощаются. Сегодня… нас оценили, сделали выводы и теперь примут окончательное решение о том, что мы стали опасны для национальной безопасности.

— И…

— Посмотрим, капитан, — вздохнул Разумовский, — Я подниму свои связи в верхах… Надеюсь, обойдется, но… Когда решения принимают столь серьёзные личности, то это… почти приговор.