Автобус славы

Глава 40

Норман размышлял. Хотя он ни с кем не делился своими эмоциями, ему, как и Памеле, тоже было не по себе.

У Дюка были планы на Питс.

Дюк ничего подробно не объяснил. Просто сказал: "Мы сделаем это место своим". Дюк часто повторял это заявление. Но он так и не объяснил, как это будет происходить.

Сейчас, в восемь часов утра, Норман решил прогуляться, чтобы проветрить мозги, прежде чем дневная жара захватит пустыню и всех ее обитателей в плен.

Но, черт возьми, он хорошо спал. Неудивительно. Они были в бегах несколько дней, Дюк избил его до потери сознания, а потом они шли пешком через пустыню и чуть не умерли от жажды.

Если бы не Шарп.

Этот человек-загадка, окутанный тайной. Почему он ездит по пустынным дорогам в этом старом автобусе, полном манекенов?

Какие-то религиозные убеждения?

Какое-то психическое расстройство?

Но Шарп привел их в тихое место, где не было полицейских. Место с хорошей едой. Туда, где был трейлер с мягкими кроватями.

Так что Норман спал сном мертвеца. И ничего не слышал.

Все же он был разочарован тем, что Бутс предпочла делить постель с Дюком, а не с ним. Бутс была эксцентричной. Раздражающей. Смахивающая на свиноматку.

Но Норман никак не мог насытиться сексом с ней. Ему нравилось, когда она сосала его член. Или когда она опускалась на четвереньки с улыбкой приглашала трахнуть себя по-собачьи.

Нравилось видеть, как ее кожа покрывается пятнами от сексуального возбуждения, когда он входит в нее. Как ее сиськи тряслись от ударов его паха о ее.

Сердце Нормана забилось сильнее. В его члене началось покалывание.

Одно только воспоминание о голой Бутс наводило его на горячие эротические мысли.

Но вместо того, чтобы удовлетворить эти желания, прошлой ночью, раздеваясь перед сном, он услышал, как эта парочка стонет от удовольствия. Тонкие стены трейлера ничего не удерживали. Он даже смог услышать хлюпанье, когда Дюк погружал свой твердый как камень член в мокрую "долину наслаждений" Бутс...

Счастливый ублюдок.

Он щелкнул языком. "Оставь это, Норман. Займись осмотром достопримечательностей".

По крайней мере, шум не помешал ему заснуть в ту же секунду, как он закрыл глаза.

Норман неторопливо пересек стоянку кафе. С одной стороны тянулась цепочка трейлеров. С другой - куча брошенных машин.

Некоторые были настоящими развалинами. Такие старые, что сам Генри Форд мог лично накачать шины, прежде чем они выезжали из мастерской. Но еще - и это сильно возбудило любопытство Нормана - были и новые машины.

Некоторые в хорошем состоянии.

Несмотря на пыль.

Можно было представить, как кто-то садится в машину, заводит ее, а затем уезжает в вихре пыли.

Только вот они явно никуда не ездили уже несколько лет. Шины частично сдулись. Ветровые стекла покрыты толстым слоем пыли. На капоте одного серебристого "Понтиака" загорала большая зеленая ящерица. Кто мог оставить такие машины у кафе в пустыне?

- Кто-то, кто не смог оплатить счет, - размышлял вслух Норман. - Но вы бы обменяли новую "Тойоту Ленд Крузер" на пару пицц?

Ни за что. Поищи дурака.

В грузовых отсеках машин был даже багаж. Принесенный ветром песок просочился сквозь дверные уплотнители, оставив на багаже желтую пленку. Он шел вдоль ряда легковых автомобилей, грузовиков, фургонов и пары мотоциклов. От нескольких машин остались только ржавые обломки. В одном даже были дырки от пуль.

"Кто-то пытался убежать, не заплатив за "Питсбургер". Лорен или сексуальная Памела обстреляли машину из пулемета". Эта глупая мысль позабавила Нормана. Он захихикал.

Потом его усмешка пропала.

"Все-таки эта вереница брошенных машин выглядит странно.

Эй! Кто-то прогуливается по кладбищу?"

Прикрывая глаза от солнца, поднимающегося над бесплодными холмами, он пристально смотрел. "Похоже на Бутс и блондинку. Девушка, похожая на шведку. Ники? Да, Ники. Блин, она сексуальная штучка. Прохладная, как ледниковая гора, но, черт, хотел бы я взобраться на ее снежные вершины".

До них было больше ста ярдов. Казалось они серьезно о чем-то разговаривали.

"Делитесь секретами, девочки?" - задался вопросом Норман. Только один секрет о себе он не хотел раскрывать. И нет, не о том, что он был девственником всего лишь несколько дней назад.

"А об убийстве двух полицейских, не так ли?

Если об этом узнают, я поджарюсь на Кресле".

Жара в Мохаве неуклонно поднималась с самого рассвета. Только теперь Норман почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Он прошептал себе:

- Я должен услышать, что ты ей скажешь, Бутс. Не хочу, чтобы ты раскрыла какую-нибудь тайну обо мне.

Оглянувшись, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, Норман зашагал обратно через ряд трейлеров к воротам кладбища. Позади него пустынная дорога была пуста. Он никого не видел. Из дымохода кафе, где Терри, должно быть, жарил яичницу с беконом, поднималась голубоватая дымка. Хм, завтрак...

"Придется подождать. Мне нужно выяснить, о чем говорят эти двое".

Идем... через кладбищенские ворота... по тропинке к центру".

Кусты, сухая трава, кактусы - они проникли на кладбище и росли вокруг старых надгробий, деревянных крестов. На железных табличках были написаны имена, даты и приглашения к поминанию. Иногда эпитафия: "Долог был его путь, долог будет его покой". "Маленький Джимми старался изо всех сил, но этого оказалось недостаточно. Умер, оплакивая свою маму". Дальше были старые каменные плиты, почти выветрившиеся.

Норман сделал остановку, чтобы прочесть одну из них вслух. "Эли Краббер. Застрелен шерифом Данбаром в Рождество 1878 года". Черт возьми. Настоящая перестрелка Дикого запада.

Он оглянулся на Питс. Он все еще выглядел как пограничный город. Это был остров, стоящий в океане песка. Через дорогу от кафе он мог различить прямоугольные углубления в земле, где когда-то стояли здания. Вероятно, это была городская тюрьма, а также салун и, возможно, бордель или два. Все сгнило, а затем было унесено ветрами Мохаве.

Норман прищурился от яркого палящего солнца.

Бутс и Ники все еще поднимались в гору. Они уже покинули кладбище.

Направляясь к заброшенному дому на холме.

Вероятно, это был единственный дом, сохранившийся со времен славы Питса как действующей шахты. Должно быть, он принадлежал самому богатому человеку в городе. Возможно, тому, кто владел банком.

Или, что более вероятно, владельцу шахты. В те времена такой человек имел власть над жизнью и смертью жителей Питса.

Его шахты.

Его город.

Перед мысленным взором Нормана предстал крупный мужчина лет пятидесяти, одетый в костюм и шляпу-цилиндр. У него были большие кустистые усы, и он стоял на крыльце с одними из тех старинных карманных часов в руке.

Нужно было следить, чтобы шахтеры не опаздывали на работу.

А когда все они спускались в шахты, рубя кирками забои, мистер Биг прогуливался по своему городку, пока одна из шахтерских жен не попадалась ему на глаза. Тогда он приказывал ей подняться к нему домой и помыться. Когда она освежалась, он по максимуму использовал свои права работодателя.

"О боже, о боже". Норман очень хотел бы оказаться на месте этого владельца шахты.

Фантазия была настолько приятной, что в его трусах чуть не произошла авария.

Остановившись, он сделал несколько спокойных вдохов. Впереди две женщины уже почти дошли до дома. Бутс могла попросить Ники показать ей чучела обезьян.

"Чем бы дитя не тешилось.

Надеюсь только, что она не принесет одно в трейлер в качестве сувенира. Я не хочу делить жилье с пыльным шимпанзе, который все время смотрит на меня стеклянными глазами. У кого угодно мурашки по коже пойдут".

Пройдя последние несколько ярдов по кладбищу, Норман увидел ряды новых надгробий, выполненных в другом стиле. На них было написано только одно имя. "Джанго". "М'Паллар". "Мансайз". "Ребо".

"Никогда не держал обезьян, - подумал он, - Но это, похоже, могло быть именами бабуинов и прочих макак".

Он направился к выходу с кладбища. Тропинка продолжала петлять по склону холма. Здесь все было практически бесплодно. Хотя справа от Нормана виднелись заросли гибискуса, где, возможно, среди камней под землей сочилась какая-то влага.

Дальше земля поднималась к более засушливой местности. Все, что он мог видеть, были зеленоватые пятна кактусов чолла. Отсюда их "пальцы" казались пушистыми и мягкими, но он знал, что они ощетинились острыми шипами.

Из сухих кустов возле надгробия с надписью "Стокер" донесся зловещий треск одного из плохих парней пустыни.

Норман поспешил дальше.

Вскоре он перемахнул через шаткий забор. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как пара женщин исчезает в доме.

"Если Бутс проболтается о том, как я убил полицейских, Ники выбежит из дома и побежит через кладбище в кафе, где наберет девять один один.

Можешь поставить свой последний доллар на то, что этого не случится. Потому что я не могу этого допустить".

В голове Нормана пронеслись дикие мысли. Как он бьет Ники по голове одним из разбитых надгробий. А потом хоронит ее.

"Лучшее место, чтобы похоронить человека, которого вы убили, - это кладбище. В любом случае здесь полно трупов".

Он облизнул внезапно пересохшие губы.

"Конечно, Норми, прежде чем убить прекрасную блондинку, ты должен сначала воспользоваться ее услугами".

"Боже мой". Он остановился. Его собственные мысли испугали его. "Неужели я действительно начинаю думать, как Дюк? Что люди как жвачка. Жуешь их, а потом, когда вкус пропадает, выплевываешь".

Хотя сейчас было еще жарче, его кости, казалось, ломило от холода.

Тем не менее, сейчас он думал о своем выживании.

"Сначала надо установить кто здесь "Numero uno"[38]. Я, я и только я – вот кто реально важен.

Даже если это означает, что восхитительная Ники будет лежать в земле с обезьянами".

Норман быстрее зашагал к дому, когда пара зашла внутрь. Дойдя до него, он сразу же на цыпочках обошел его сбоку, а не подошел к парадной двери, через которую вошли Бутс и ее подруга.

Его сердце забилось быстрее.

Ладони вспотели.

"Боишься?

Да.

Взволнован?

Определенно".

Норман подумал, что, так или иначе, он все-таки испачкает свои штаны.

Он обошел дом сзади. Ставни свисали с петель. Песчаные бури давно содрали краску с деревянных стен. Они даже начали лепить оконные и дверные рамы причудливой формы. Но все стекла в окнах были на месте.

Возможно, за зданием ухаживали. Может тот старик, похожий на скорняка. Хэнк, вероятно, поднимался сюда, чтобы охранять здание.

"Значит ли это, что там есть что-то ценное?"

Норман дошел до дальней части дома. Здесь не было никакого двора. Все выглядело так, словно дом был взят откуда-то из другого места, а затем поставлен здесь, на вершине холма. Вокруг дома была только рыхлая сухая земля и камни. К окну подвала подкатился перекати-поле и уперся в него. Сзади дома возвышались желтые холмы. Это место было рекламой дикой природы. Оно было таким же бесплодным, как темная сторона Луны.