Встречи с неведомым

- А дальше?!

- Что было дальше, плохо помню. Кажется, я заорал. Точно заорал. Помню, что бежал, падал, опять бежал. Очухался недалеко от лагеря, трясусь весь. В руках – планшетка. Ну, присел под каким-то разросшимся кустом, отдышался, перекурил, как мог успокоился. И только потом пошёл к своим. Вот и всё.

- Вы рассказали о своей находке?

- Ты про планшет? В нём не было никаких документов и ценных вещей. Ничего, кроме огрызка карандаша и старой тетради.

- Я про палатку. И про те фигуры, возле неё…Скелеты? И про тот зов?

- А зачем? – будничным голосом спросил Михалыч. – Чтобы меня в дурку определили сразу? Тогда времена были иные, не то, что сейчас. Век материализьму.

- И вам ни разу не было интересно, пусть ни сразу, пусть спустя время – чья это палатка, что за люди её поставили? Чья это тетрадь? И кто… Кто сидел у костровища?!

Михалыч посмотрел на меня равнодушно:

- Понимаешь… Безразлично мне всё стало. Всё безразлично – и друзья, и работа, и сама жизнь. Словно подействовало что-то на меня там, на той поляне. Что - не знаю, не могу ни понять, ни объяснить. Да и не пытался, если честно. О произошедшем рассказал только тебе. Сейчас.

Он кивнул в сторону лежащей на столе тетради:

- Если хочешь – забирай себе. Мне она без надобности. Это что-то вроде дневника, короткая такая хронология событий. И дата стоит. Запись сделана в ноябре семьдесят второго. Дела давно минувшего времени.

Ни к чаю, ни к тёткиным пирогам мы так и не притронулись. С собой Михалыч тоже не взял гостинца, категорически отказался. Я проводил старика до калитки. Уже попрощавшись, он приостановился:

- Спасибо тебе парень, что выслушал. Ты только Люсе ничего не рассказывай. Я сразу смолчал, а теперь уж не зачем ей это знать. До сих пор мне снится этот зов, мучает, изводит. Словно лишился я тогда чего-то важного, словно упустил что-то, раз не откликнулся на его призыв… Может в помощи кому отказал. Не знаю. Так и прошла жизнь – в тоске и пустоте.

***

Я недолго пробыл у тётки - время поджимало. Впереди ждали новые поездки, дела, заботы. И только через месяц я смог изучить как следует находку Михалыча, с трудом разбирая её содержание. В блокноте было заполнено всего несколько страничек, исписанных малопонятным косым почерком. Некоторые места были безнадёжно утрачены, но всё, что смог восстановить – я привожу ниже. Я немного подкорректировал текст, связал разрозненные абзацы. Там, где строчки были вымараны автором или безвозвратно утеряны из-за воздействия сырости и времени, я ставил многоточие. Вот, что у меня получилось:

«13.11.72 13-15

Хорошо, что в планшетке был блокнот. И карандаш…Я должен зафиксировать произошедшее на бумаге. Чтобы разобраться потом, чтобы не упустить деталей…

Я и мои товарищи на рассвете отправились в тайгу. Пошли поохотиться. Двигались проверенным маршрутом. Добрались до места, поставили палатку, обустроили место для костра. Мне выпал жребий готовить, а мужики взяли ружья и пошли осмотреться. Минут через двадцать… не засекал точно, не знаю… раздался выстрел… несколько раз. Я кинулся на звук и недалеко от места нашего расположения нашёл Митяя и Олега. Они сидели на земле, ружья валялись рядом, вокруг никого. Я бегло осмотрел их, никаких видимых повреждений не обнаружил. На моё обращение они никак не реагировали. Кто стрелял, в кого? Что случилось? Все мои вопросы остались без ответа.

Я толкал, тормошил товарищей, а они продолжали бессмысленно таращиться на меня. Глаза их были пусты. Может быть от болевого шока? Из оскаленного перекошенного рта Митяя тонкой струйкой повисла липкая нить слюны.

Часом позже

Все попытки привести в чувство, в осознанное состояние моих спутников провалились. Напрасно я бил их по щекам, пытался докричаться до них. Ни Митька, ни Олег никак на это не реагировали. Я не могу понять – что произошло с ними. Может шок от испуга?

Стемнело. Придётся заночевать здесь. Продолжаю поддерживать костёр. Сейчас разогрею тушёнку, надо заставить себя поесть. Попробую покормить товарищей…

Позже

Ничего не вышло. Они не реагируют ни на что. За то время, пока я возился с обедом, ничего не изменилось. Это ужасно…

Глаза их по прежнему ничего не выражают, я посветил фонариком – никакой реакции на свет.

…Что-то случилось с их глазами. У обоих радужка, зрачки, белки теперь одного глухого чёрного цвета. НЕ ПОНИМАЮ!

…Митя и Олег рядом сидят у огня. Не могу отделаться от неприятного ощущения, что они смотрят на меня, всё время смотрят…

Нет, не они - КТО-ТО или ЧТО-ТО смотрит на меня их глазами! Сейчас достану из палатки плащи. Наброшу на них, натяну капюшоны, чтобы скрыть их лица.

Утром пойдём обратно… Мне бы только продержаться эту ночь… везде так тихо, ни звука, ни шороха. Странно, я только сейчас понял, что за время нашего пребывания в этом месте, я не слышал птиц… Ни белки, ни другое зверьё не попадалось мне на глаза. Никаких шумов.

…Позже, ночью

Не спится. Костёр почти затух. Не понимаю, что происходит… Мои товарищи, всё также сидят у костра. Они не поменяли позы ни разу! Так и сидят, привалившись друг другу. В голову лезет всякая чертовщина…А вдруг они - это не они? Вдруг они - уже НЕ ЛЮДИ?..

Мне чудятся странные звуки – непонятный набор звуков, неразборчивый гортанный вскрик, переходящий в хриплое жалобное клекотанье… Он обрывается, но через некоторое время повторяется вновь - громкий, отчётливый и очень жуткий. Что это за крик? Откуда он идёт? От него во мне всё переворачивается. Мне чудится в этом крике чья-то боль и страдания, мольба о помощи. Словно кто-то зовёт меня: «Приди, приди, не медли»… Этот звук влечёт меня, ему невозможно противиться…

…Светает. Решил пойти посмотреть… ружьё возьму с собой. Блокнот оставлю в планшетке в палатке. Товарищи сидят не шевелясь, может задремали. Заглядывать под надвинутые капюшоны я не стал… не сейчас…

Я только гляну, что там, впереди… немного пройдусь в сторону настойчивого звука. Когда вернусь, будем выбираться из этого непонятного места…»

***

Когда я в очередной раз позвонил тётке, она сказала, прощаясь:

- Помнишь Михалыча? Пропал он в тайге! Вскоре после твоего отъезда. Искали его – да без толку. А в почтовом ящике я записку нашла, от него. Просил он передать тебе, что зов слышит теперь постоянно, что противиться ему не может и не хочет. Что давно надо было прислушаться к нему. Написал, что ты поймёшь. Я почти слово в слово повторяю, записка короткая была. Всего несколько строк.