Встречи с неведомым

Баба Адя

Бабу Адю – крохотную одинокую старушку - местные за глаза называли ведьмой. Она не занималась ни ведовством, ни целительством, нрав имела спокойный, не была замечена в склоках, ни с кем открыто не враждовала. Прозвище «ведьма» прикипело к бабе Аде за особенную манеру смотреть на неугодного ей человека не мигая и что-то беззвучно бормоча. Какие пожелания вылетали из её безгубого, словно на ниточку присобранного рта, неизвестно. Только влекли они за собой для несчастной жертвы сплошные неприятности.

Мой приятель Петька-каланча на себе испытал силу бабы Адиного взгляда.

Раз понесло его в старухин сад за яблоками. Яблочки оказались маленькие, незрелые и такие кислющие, что сводило в гримасу лицо от их острого ядреного вкуса. Мы попробовали и есть не смогли, а Петька как-то незаметно умял все. Был он всеядный, желудок имел железный. Лопал, что под руку попадётся - и семена паслёна, и дикий виноград, любил погрызть корни лопуха и много чего всякого, неудобоваримого.

Полез он туда по дурости - покрасоваться захотелось перед нами, удалью своей козырнуть. Недостатка во фруктах Петька не испытывал, у Ванюшиных был большой сад, мы паслись в нём всё лето, сначала на черешне, после на абрикосе и сливе. Яблоки поспевали к августу, и больше нигде не доводилось мне пробовать таких сочных и душистых, словно мёдом напитанных плодов.

Так вот. Слазил Петька в ведьмин сад благополучно, виртуозно просто слазил! Замечен никем не был, яблок нарвал немного, ничего не испортил, ни потоптал. Старушонка в это время на рынке с цветами сидела - приторговывала ими время от времени и понятия не имела об этом его... визите.

Но уже на следующее утро повстречал Петька бабу Адю возле собственного дома. Словно нарочно она его там поджидала. Петька поздоровался и мимо прошмыгнул, а она некоторое время постояла, вслед ему посмотрела да пожевала сморщенными губами невысказанные слова.

И попал Петька! Стало с того момента происходить с ним непонятное.

Каждое утро теперь спешил он к домику ведьмы, чтобы сопроводить ту на рынок. Старуха шла налегке, а Петька, согнувшись, тащил два больших ведра, наполненных огромными букетами георгинов. Баба Адя выращивала их во множестве на продажу.

После возвращался назад и возился в огороде – поливал, рыхлил, подвязывал. Ходил Петька мрачный, на наши расспросы не отвечал, отмахивался только досадливо. Генка, брат его, тоже попритих, гулял без настроения, жаловался, что Петька с ним не делится ничем, молчит, а если очень приставать – только злится.

Ванюшины-старшие в это время отдыхали где-то, за братьями приглядывала баба Груша. Вот она-то сразу смекнула, в чём дело:

– Чем ты Нюрке напакостил, ирод? Спасибо скажи, что она на тебя наговор пострашней не наложила, подобрела, знать, к старости.

После на нас прикрикнула:

- Чего рты раззявили? Повинность Петька отбывает, плату за озорство необдуманное.

А когда Генка заикнулся робко, чтобы попросила она у бабы Ади за Петьку – шикнула, что за свои поступки отвечать нужно, да и наука впредь не только ему, а всем.

Отработал Петька ровно две недели. И после появился у меня с утра вместе с Генкой – хоть и взъерошенный, в растрёпанных чувствах, но уже оттаявший, прежний. Рассказывал взахлеб о произошедшем, не мог никак успокоиться.

– Вы прикиньте, пацаны, я же всё понимал. Всё! Не хотел поддаваться, но ноги сами к бабкиному дому вели! Как будто меня запрограммировали, вроде робота. И ведь она мне слова не сказала за всё время! Ни слова не произнесла! Я откуда-то знал что делать, в голове само всплывало, вроде команды! Дела-а-а… - не переставал поражаться Петька, да и мы вместе с ним.

- А ещё, пацаны, у неё там странно! Мерещится всякое, - шептал поминутно оглядываясь Петька. - За домом скамейка, а сбоку от неё чурбаки деревянные, с полметра. Я раз решил передохнуть и присел на минутку. Поворачиваю голову, а вместо чурбаков – фигуры, похожие на филинов или сов с ушами. Искусно вырезанные, блестящие, как лаком покрытые. И повёрнуты в мою сторону, смотрят на меня! Я не ожидал такого, вскочил, отошёл. Глянул - опять чурбаки. Двинулся обратно, а те на глазах меняться стали! Отвечаю! на глазах!! – Петька возбужденно закрестился. - Р-р-раз и опять фигуры! Появились уши, глаза, клювы… И ближе чем раньше стоят! Сильно не по себе мне стало, а уйти не могу, не время ещё. Вообщем... Не стал я дальше проверять – себе дороже. Пошёл работать, вернее – повело меня работать что-то…

А ещё видел я у неё в окне хрень какую-то! Навроде чёрного человека! Не человека даже, а силуэт его - прильнул к стеклу и стоял. Я струханул малость, шарахнулся в сторону, и оттуда, сбоку, поглядывал на окно. Долго этот силуэт маячил, никуда не девался. Я в доме у старухи ни разу не был. Боюсь предположить, кто это мог быть. Не зря она значит дверь на висячий замок запирает!

И всё же баба Адя заговорила с Петькой. Через несколько дней, после того, как он отбыл провинность, встретилась она нам на дороге. Остановилась, подождала, пока мы подойдем и вдруг сказала:

- Слышь, Петька, ты это – приходи за яблочками, не стесняйся! Их много уродилось нынче, а мне они без надобности. Приходи когда захочешь, и товарищей своих приводи.

Бабка взглянула на нас - словно просканировала, считала всю информацию и усмехнулась.

Петька бессвязно поблагодарил и, отнекиваясь, дунул прочь, мы – за ним. А она ещё долго хихикала нам вслед.

Уже после дед мне рассказал, что баба Адя эта вроде как из долгожителей. Про возраст её доподлинно никому ничего не известно.

... Поселилась она в Вийке в тот год когда мы с бабушкой твоей поженились. И уже тогда такая была, как сейчас - старая... Непростая... Особняком от людей держалась. За все годы, что здесь прожила, так ни с кем и не сблизилась.

Уже потом, через время - продолжал рассказывать дед, - я её в лесу повстречал. Поздоровался, она молча зыркнула да мимо прошла. Сам не знаю, зачем я оглянулся? Почти сразу. А бабки на тропинке-то и нет! Только птица сидит, и большая такая! Вроде совы. Я даже остановился, понаблюдать хотел. А она раз и взлетела! Может, просто глаза мне отвела да посмеялась после. Не знаю. Могу только повторить, что лучше её не провоцировать. Совсем не так проста она, как представляется на первый взгляд.