1918-й год на Востоке России

Падение красной Тюмени

По высылке отряда подполковника Смолина в тыл красных, полковник Вержбицкий с остальными своими частями двинулся из Ялуторовска вдоль по линии железной дороги к Тюмени. Без труда была занята белыми первая станция, находящаяся на полпути между Ялуторовском и рекой Пышмой, пересекающей линию железной дороги у ст. Богандинка, где она поворачивает на север. На реке Пышме, у села и станции Богандинка, белым предстояло вновь померяться силами со своим противником. Вот как описывают выход белых к Богандинке участники его.

Двигаясь вдоль линии железной дороги, 1-й Степной полк уже приближался к Пышме. До нее было недалеко. Вправо, на север от дороги, верстах в трех виднелось большое село. Это село — Боганкрасных.

Дойдя до переезда железной дороги, от которого проселок круто поворачивал на север и вел в село, командир 1-го Степного полка, капитан Жилинский, человек вообще весьма осмотрительный, решил предварительно точно выяснить, действительно ли село свободно, и с этой целью остановил полк у переезда, а вперед выслал конную разведку во главе с сотником Вальшевским. Сотнику Валыпевскому было приказано, в случае отсутствия противника, выполнить попутно и обязанности квартирьера.

Итак, сотник Вальшевский со своими разведчиками направился по проселку к селу. Вправо и влево от дороги простирались открытые поля, и только вдали за селом темнел большой лес. Медленно и спокойно приближаясь к селу, разведчики заметили линию окопов, вырытых вблизи самого села, по обеим сторонам проселка. Окопы казались незанятыми. Не было заметно движения и в селе. Вдруг у околицы его, обращенной к белым, появилась группа крестьян, как бы спокойно наблюдающая приближающихся конников.

Почуяв возможность какого-либо трюка со стороны красных, сотник Вальшевский выдвинул четырех разведчиков, приказав им на рысях, но смотря «в оба», выяснить, что это за «крестьяне». И вот, когда дозорные, оторвавшись от своей колонны, подскакали примерно на полсотню шагов к группе крестьян, оттуда последовал окрик: «Эй, вы, какой партии будете-то?» Всадники остановились: «А вы кто такие?» Последовало минутное замешательство. «Да ведь это белая сволочь», — послышался крик из группы крестьян, спешно скрывшейся, а следом за сим по всадникам затрещали с трех сторон пулеметы и винтовки.

Сомнений быть не могло. Во всю прыть драли назад разведчики. В это время уже заговорила и красная артиллерия — она открыла огонь по району полотна железной дороги, где заметила колонну пехоты: стрелковые роты 1-го Степного полка, ожидавшие вестей от сотника Валыпевского.

Когда разведчики подлетели к переезду, то роты, уже развернувшиеся в боевой порядок, двигались в сторону села. Делать конным теперь было нечего, и капитан Жилинский направил их в лес, что тянулся к югу от полотна железной дороги. Без потерь ушла команда сотника Валыпевского от села, но тут, войдя в лес, попала под артиллерийский огонь и потеряла несколько всадников и коней убитыми и ранеными.

Атака 1-го полка была отбита красными: белые наткнулись на кольцевые окопы, блиндажи. У красных под Богандинкой имелось не менее десяти орудий.

Подошли чехи и казаки. Новое наступление на Богандинку — и тот же результат. Должно отметить, что обе атаки Богандинского не принесли белым слишком больших потерь, не подорвали духа белых бойцов, ибо, встретив сильное сопротивление со стороны красных, белые не лезли на рожон, не стремились «лбом прошибить стенку». Возможно, что, наступая на Богандинское, полковник Вержбицкий имел в виду не столько обязательность овладения этим селом, сколь создание у красных впечатления о стремлении белых форсировать Пышму именно у Богандинского и нанести удар по Тюмени именно с этой стороны. (Не должно забывать, что, в то время как белые нажимали у Богандинки, сильный отряд подполковника Смолина находился в тылу красных и должен был там развивать свою деятельность.)

Отбив белых под Богандинкой, красные, считая, видимо, силы врага иссякшими, выслали в обход правого фланга противобольшевиков свою сильную колонну. Навстречу последней полковник Вержбицкий бросил чехов и казаков. Произошел бой. Красные были разбиты, хотя и оказывали во время боя сильное сопротивление. Между прочим, в этом бою две красные сестры милосердия, не желая сдаваться, упорно защищались гранатами и, наконец, потеряв надежду на благоприятный для них выход, подорвали себя гранатами.

На другой день после боя на ст. Подъем, то есть 17 июля, подполковник Смолин решил овладеть с. Червишево. Немедленно была выслана разведка на это село с задачей подробного и точного выяснения подступов к нему, а также и сил красных, расположившихся там. О своем намерении подполковник Смолин донес полковнику Вержбицкому.

К вечеру 18 июля выяснилось следующее: огромное село Червишево расположено на южном берегу реки Пышмы и прикрыто мелкими болотистыми речками, проходимыми вброд и впадающими в Пышму. К северу от села через Пышму перекинут большой деревянный мост и тянется земляная дамба длиною примерно с версту. Местность всюду лесистая; с востока и с юга лес походит почти вплотную к селу, и только с запада имеется слегка всхолмленное открытое поле, протяжением также примерно с версту. Северный берег реки Пышмы покрыт густым лесом. Верстах в двух к западу от Червишева имеется на реке Пышме брод, но переправляться может только конница, да и то с трудом.

Гарнизон Червишева, всего до 400 человек при 7–8 пулеметах, состоит преимущественно из мадьяр. Село частично оплетено колючей проволокой, бдительно охраняется и имеет телефонную связь в два провода: один идет в Тюмень, другой — в Богандинское. Гарнизон чувствует себя уверенно и прочно, поджидая появления противника не ранее как через несколько дней.

Подполковник Смолин со своим отрядом скрытно подошел к селу Червишеву. Атаку села он назначил на рассвете следующего дня, отдав приказания такого рода: 1) коннице ротмистра Манжетного к рассвету пересечь тракт к северу от Червишева, прервав связь его с Тюменью и Богандинкой. После этого быстро перейти в наступление и захватить северную часть дамбы; 2) 3-му Степному полку, под командой капитана Вержболовича, обойти Червишево с юго-востока и атаковать его не позднее 4 часов; 3) партизанский отряд с находящимся при нем одним орудием, под командой самого подполковника Смолина, должен был в это же время атаковать село с западной стороны.

В 23 часа 18 июля белые приступили к выполнению задачи. Чтобы скрыть свое движение и захватить красных врасплох, белая пехота всю ночь буквально двигалась ползком. Село охранялось полевыми караулами. Несмотря на это, белым удалось снять вражеские посты почти без выстрела. Только на участке капитана Вержболовича со стороны красных последовал один выстрел, но настолько запоздалый, что гарнизон села не успел приготовиться к бою. Красные почивали, и в таком виде их «накрыли» белые. В результате короткой схватки часть красных бросилась бежать через дамбу, где сначала попала под огонь белого орудия, а затем напоролась на конников ротмистра Манжетного и в результате была почти целиком уничтожена.

Следует, однако, заметить, что бой этот не обошелся без неприятного для белых эпизода. Когда ротмистр Манжетный соответственно полученному им приказанию, пересек тракт к северу от села, он спешил свою конницу и занял здесь скрытую позицию вблизи опушки леса, по которому шла дорога. Фланги позиции белых наблюдались конными.

Примерно через полчаса, как повествует в своих записках ротмистр Манжетный, со стороны села Червишева появились бегущие красные — частью пешком, частью на подводах. Приказав своим людям соблюдать полную тишину и скрытность, ротмистр Манжетный решил атаковать противника, когда он уже будет в непосредственной близости от позиции. Цепь спешенных конников замерла. Среди людей заметна нервная напряженность, волнуется и сам начальник — ротмистр Манжетный, не имея точного представления о силах красных и вообще о результатах боя у села. Все яснее и яснее становятся фигуры людей надвигающейся колонны противника. Для людей ротмистра Манжетного минуты кажутся часами. Вот головная группа красных приблизилась к белым на расстояние каких-нибудь шагов 600–700. «Разрешите огонь, господин ротмистр», — обращается к Манжетному один из пулеметчиков. «Сгинь», — следует в ответ грозный шепот ротмистра. Ему хочется ближе подпустить противника, вытянув под огонь большую часть его колонны.

Между тем красные, не подозревая засады, приближаются, по-видимому двигаясь без всяких мер предосторожности. Белые замерли. Наступила тишина, нарушаемая лишь изредка шепотом леса. Вот уже, наконец, голова отступающего противника почти у самого правого фланга белых. Еще одна-две напряженно-томительных минуты для белых… Вдруг громкая команда ротмистра: «Огонь». Затрещали винтовки, пулеметы, ухнуло несколько брошенных белыми ручных гранат, раздалось истошное «Ура!», все это смешалось с неистово-отчаянными криками людей, застигнутых врасплох, и… пошла «потеха». Справедливость требует, однако, отметить, что красные довольно быстро очнулись и, в свою очередь, стали интенсивно осыпать белых ружейным и пулеметным огнем, но затем они ринулись врассыпную по лесу. На месте боя ими были брошены повозки, лошади, убитые и раненые, частично также и оружие. Белые бойцы преследовали уходящего противника, доставляя на дорогу к ротмистру Манжетному пленных.

Не прошло и полчаса после ликвидации отступавшей красной колонны, как ротмистр Манжетный получил донесение от одного из дозорных, высланных ранее, что по дороге со стороны Богандинки движется какая-то колонна конницы, примерно в два эскадрона. В то же время на дороге, со стороны Червишева, появилась новая пешая группа красных, которая открыла огонь по людям ротмистра. «Попали в переплет, — пронеслось в головах белых, — слева конница — справа пехота». Между тем, как должен помнить читатель, сотня ротмистра Манжетного состояла всего лишь из 70 всадников, а за вычетом коноводов в бою могло принять непосредственное участие всего около 45–50 человек. Двигающаяся же на Манжетного колонна конницы была сильнее его раза в четыре-пять. Настроение у белых бойцов стало, конечно, нервным.

Сам ротмистр переживал в это время также довольно кислые минуты. Но уходить все же стыдно. Он послал подполковнику Смолину донесение, прося поддержки. Время идет. Подъесаул Катанаев, расположив свой пулемет за поворотом дороги, готов открыть огонь в любую минуту.

Вот из-за поворота показалась голова колонны — несколько всадников в красных фуражках. Катанаев, подпустив противника шагов на двести, открыл огонь. Застрочил пулемет… Вскинулись передние и попадали, а Катанаев продолжает. Наконец, ротмистр Манжетный приказал прекратить огонь. Но в тот же момент стали щелкать по деревьям пули. «Значит, красная пехота пришла в себя, увидела поддержку и перешла в контрнаступление», — таковы были мысли ротмистра Манжетного. Огонь между тем стал усиливаться. Появились раненые. Белых стали охватывать.