1918-й год на Востоке России

Первые походы белых

Большевики и красноармейцы, бежавшие из городов при захвате их чехами и белыми и не выловленные сторонниками белых, скрываясь в окрестностях, стали постепенно сорганизовываться в отдельные группы, партии, отряды. Они вели агитацию среди населения и, накапливая свои силы, готовились вступить в борьбу со своими врагами. В районе Петропавловска местность открытая, поэтому скрываться там большевикам было негде, тем паче что киргизы были настроены против них. Но в Курганском районе, где имеются леса, большевики успешно скрывались.

В целях пресечения зла в самом корне, русские добровольческие отряды (белые) при поддержке чехословаков приступили к вылавливанию большевистских партий и групп, скрывающихся поблизости. Последние устраивали засады, производили нападения. Последовали стычки, перестрелки…

Курганский офицерский добровольческий отряд был двинут для борьбы с этими зачатками красной партизанщины. Первое столкновение, в котором приняли участие курганцы, было столкновение у заимки Новоявленского. Тут курганцы потеряли, между прочим, одного убитого — прапорщика.

Это было 7 июня, в день освобождения города Омска от власти большевиков. В городе в нескольких местах была открыта запись желающих поступить добровольцами в только что зарождающиеся отряды будущей Белой армии. В течение каких-нибудь двух-трех первых часов в отряды записалось до 70 человек. К следующему утру налицо имелось уже несколько отрядиков, правда по своей численности совсем незначительных, но состоящих почти исключительно из офицеров. Во главе одного из таких отрядов встал некий штабс-капитан Казагранди.

Бежав из Омска вниз по Иртышу, большевики угнали с собою все пароходы, катера. Короче говоря, они не оставили белым никаких перевозочных средств, за исключением одного маленького буксира, перетаскивавшего за собою паром через Иртыш. Само собою разумеется, что на такое суденышко нельзя было ни поставить орудий, ни даже погрузить достаточный запас продуктов. Однако с целью первоначальной разведки пароходик этот был отправлен в тот же день, 7 июня, вверх по Иртышу. Ничего не заметив, через несколько часов после своего выхода пароходик вернулся.

На следующий день, 8 июня, когда в Омск прибыл большой пароход «Семипалатинск», последний был взят для военных надобностей. При помощи тюков пакли пароход этот был превращен в «крейсер», и в ночь на 9 июня он покинул Омск, отправившись вниз по течению Иртыша и имея на борту команду в 72 человека. Эта команда, возглавляемая штабс-капитаном Казагранди, состояла из 61 пехотинца, вооруженных трехлинейками и берданками при 11 ружьях-пулеметах Льюиса, и 10 артиллеристов, обслуживавших одно орудие, на кое имелось всего 93 снаряда. Официальное наименование команды штабс-капитана Казагранди было — «Первый офицерский партизанский отряд».

Из Омска большевики бежали частично на пароходах вниз по Иртышу, частично же отступили на восток, но тут, будучи разбиты под городом Татарском чехословаками, отдельными отрядами, двинулись на север, намереваясь проскочить к Тобольску. В подавляющей части своей это были интернациональные отряды. Слух о движении этих красных достиг отряда штабс-капитана Казагранди, и последний решил нанести несколько ударов отступающему врагу.

Под городом Тара, что отстоит от Омска примерно верст на двести, произошла встреча отряда штаб-капитана Казагранди с отрядом мадьяр под командой лейтенанта Легетти. Численность белого отряда указывалась выше, красных же было до 250 человек. В результате боя — боевого крещения белых — красные были разбиты. Кроме винтовок, пулеметов, патронов, добычей белых явились сам тов. Легетти и 208 человек, взятых в плен. Следует указать, что лейтенант Легетти был первым организатором интернациональных отрядов Омска. На подошедшем к Таре пароходе «Ольга» пленные были направлены в Омск.

В эти первые дни и недели Гражданской войны в Сибири фронта в полном значении этого слова еще не было. В записках генерала Смолина имеется описание перехода им «фронта» — проскока с красной стороны на белую и встречи им первого «белого» разъезда. Эпизод этот до известной степени характерен, а потому заслуживает быть приведенным здесь.

Преследуемый большевиками, подполковник Смолин бежал из города Туринска, где он проживал у своих родственников после возвращения своего с развалившегося Русско-Германского фронта. Некоторое время он скрывался в окрестностях Туринска, а затем, решив перейти фронт и присоединиться к белым, направился в сторону Кургана. Двигался он по «веревочке», то есть по рекомендациям верных лиц его переправляли из одного пункта в другой. 18 июня И. С. Смолин со своим возницей прибыл в Белозерское, что в верстах 16–18 от города Кургана. Здесь они узнали, что накануне в районе этого села был бой русско-чешского отряда с красными, но результаты боя почему-то не были известны населению села; оно почти пустовало. Оставшиеся говорили, что все жители ушли в поле на работы. Не задерживаясь долго здесь, подкормив лишь свою лошаденку, путники двинулись дальше.

Было чудное летнее утро. Отъехав версты полторы от села, только успела повозка поравняться с ветряными мельницами, как вдруг из-за одной из них появились два вооруженных дюжих детины. Остановив подводу, они задали путникам несколько вопросов и, поверхностно осмотрев телегу, предложили Смолину и вознице следовать за ними к мельнице. Предложение это не на шутку встревожило Смолина, так как по внешнему виду и вообще по тому, как держались вооруженные молодцы, трудно было понять, кто они — красные или белые? Между тем у Смолина в телеге был спрятан револьвер и маленький пакет с бумагами, долженствующими скомпрометировать его владельца в том случае, если бы задержавшие оказались красными.

Подошли к мельнице. Там оказалось еще трое таких же молодчиков, а рядом стояли поседланные кони. Все чины этой заставы или разъезда были несколько на «взводе». На земле разостлан армяк, на нем бутыль с самогоном, каравай хлеба, селедка. Последовал вторичный допрос. Допрашивавшие особенно интересовались, не встречались ли путникам по дороге какие-либо отряды. Смолин и возница ответили, что отрядов они не встречали, но от крестьян слышали о вчерашнем бое в районе села, но к сожалению, о результатах этого боя они также не могут сообщить, ибо крестьяне сами не знают, кто кому всыпал.

— Конечно, мы им всыпали, — вырвалось у одного из детин.

— Кому? — воспользовался подходящей минутой Смолин.

— Кому? Знамо дело, красной сволочи, — пояснил другой из служилых, — весь отряд их вчера расхлестали, даже начальника ихнего поймали и угробили, и посейчас лежит он неубранным, вон у той речки.

На душе у Смолина стало сразу легко — значит, белые. В это время третий белогвардеец кричит:

— Да чего там разговаривать. Видно дело, они не красные. Выпьем лучше по этому случаю. Да и вы, ребята, с нами, — закончил он, обращаясь к задержанным.

Выпили, разговорились. Тут Смолин вполне убедился, что имеет дело с белыми — казачьим разъездом, высланным из Кургана. Стало веселее…

Дружески распрощавшись с казаками, наши путники продолжали прерванное свое движение, и к полудню того же дня они были уже в Кургане, добравшись туда без каких-либо новых приключений.

В Кургане в один прекрасный день были получены сведения о том, что в районе Белогорского женского монастыря, находящегося верстах в сорока на запад от города, собирается и сорганизовывается отряд красных. Для ликвидации его был назначен в поход весь Курганский добровольческий отряд, о коем уже говорилось раньше.

Из города выступили в обед. Под вечер пришли в имение местного землевладельца Смолина (этот землевладелец Смолин ничего общего не имел с подполковником Смолиным, о коем говорилось выше; здесь уместно отметить, что фамилия Смолины очень распространена в Западной Сибири, и в частности в Курганском уезде). Конный взвод под командой ротмистра Манжетного[74] (всего до 20 всадников), двигаясь впереди отряда, сразу же оцепил усадьбу. Белые конники вошли в господский дом. Все разорено. Всюду грязь, окурки. В доме белые застали каких-то двух-трех крестьян. Последние сказали, что комиссар имения находится у себя в спальне. Приготовив оружие, белые вошли. На прекрасной двуспальной кровати храпит какой-то тип. С ним лежит женщина. На кровати, кроме пружинного матраса и какой-то грязной подстилки под головой, ничего нет. На туалетном столе — пустые бутылки из-под водки и коньяка, стаканы…

При появлении белых женщина вскочила. Она была трезва. Мужчина же продолжал спать, выделывая носом невероятные рулады. Подняли белые этого раба божия. Долго он протирал глаза, ничего не понимая. Наконец, придя в себя, спросил: «Кто вы такие?» Ротмистр Манжетный решил разыграть с комиссаром комедию и, выдав себя и прибывших с ним за красных, объявил, что они присланы сюда, дабы арестовать комиссара за приведение последним имения в полную негодность. Эта шутка попала, по-видимому, не в бровь, а прямо в глаз комиссара. Бедняга аж позеленел от страха. Продолжения, однако, не последовало, так как подошедший в этот момент один из всадников, называя Манжетного «господин ротмистр», доложил, что начальник отряда прибыл. Услышав это и окончательно проснувшись, бедный комиссар имения пришел в неописуемый ужас, упал на колени и стал просить помиловать его.

На следующее утро белый отряд продолжал свой путь. Дорога от имения Смолина до самого монастыря шла сосновым бором. Прошли еще верст двадцать. Наконец, конному взводу приказано было спешиться. Выслав в обход взвод пехоты, белые в пешем строю всем отрядом повели наступление на монастырь.

Продвигались по лесу. Вот-вот, кажется, начнется стрельба. Но ее все нет. Ожидание становится невыносимым. Наконец, за стволами деревьев забелели постройки монастыря. Он был без ограды. Выстроенный на берегу огромного озера, число которых весьма значительно в данном районе, окруженный вековым бором, монастырь казался чем-то сказочным. Но эта картина еще полностью не открывалась белым: цепь залегла. Прошло несколько минут. Со стороны монастыря никакого движения, шума, шороха. Тогда цепь двинулась дальше, но уже ползком.

Уже отчетливо видна церковь, домики. Вдруг: бум, бум, бум… Удары колокола мерно и торжественно режут зловещую тишину. Мгновение, и в лесной тиши еле-еле слышно церковное пение. Ротмистр Манжетный снял фуражку и перекрестился. Сразу стало очевидным отсутствие красных в монастыре. Белые бойцы вошли в него. Немедленно были выставлены посты, а свободные люди, составив винтовки, вошли в церковь. Там шла литургия. Хор монашек, будучи скрытым от взоров молящихся, казался хором ангелов… Такое неожиданное стечение обстоятельств так подействовало на нервы многих из белых бойцов, что у кое-кого выступили из глаз непрошеные слезы. Ведь только подумать, шли в бой, готовились к смерти и ранам, а встретили богослужение и хор монашек…

Со слов монашек выяснилось, что красные должны были явиться в монастырь за провизией, которую они приказали приготовить, но, узнав, по-видимому, о движении белого отряда, не пришли. Основательно подкрепившись припасами, приготовленными для красных, белые переночевали в монастыре, а на другой день утром тронулись в обратный путь.