1918-й год на Востоке России

Действия колонны подполковника Панкова

22 июня подполковника Панков со своим 2-м Степным Сибирским стрелковым полком выбыл по железной дороге в одном эшелоне из Омска в Курган. Усилившись тут Курганским добровольческим отрядом под командой поручика Грабчика и батальоном чехословаков, подполковник Панков проследовал далее на запад до ст. Мишкино, где выгрузился. Отсюда он должен был повести наступление на город Шадринск, занятый красными, дабы овладеть им.

Своими главными силами подполковника Панков решил двигаться по большой дороге через село Бакланское, у коего, по сведениям, сосредоточились красные. Курганский же отряд подполковник Панков направил в обход, двинув его через село Вознесенское. Обойдя Шадринск, курганцы должны были ударить по нему со стороны города Долматова, отрезав тем самым путь отступления красным.

Итак, выполняя задание, курганцы под командой поручика Грабчика, обойдя город с запада и выйдя на линию железной дороги Далматов— Шадринск, повернули в сторону последнего и двинулись на него.

Брезжил рассвет. Теплое летнее утро. Стараясь избежать встречи с красными, курганцы осторожно приближались к городу. Люди шли, прислушиваясь к каждому отдаленному шуму, шороху. Жутковато. Дорога проходила большим сосновым бором и выводила на полотно железной дороги Шадринск — Далматов.

Поручик Грабчик подал команду: «Стой»… Несколько отрывистых слов команды, и отряд двумя цепями пошел по обе стороны полотна железной дороги. Несколько человек с топорами и пилой повалили телеграфные столбы, оборвав тем связь Шадринска с Далматовом. Всматриваясь в каждую точку, в каждую сосну, шли дальше белые. Все ждали первого выстрела. Уже шепотом передавали, что до Шадринска осталось пять верст. Нервно-возбужденному уху уже мерещились выстрелы…

Вдруг впереди что-то зашумело, как будто заработал где-то мотор. С каждой минутой становился он слышнее и слышнее. По знаку начальника поручика Грабчика бойцы как подкошенные упали на землю… Из-за поворота линии железной дороги вдруг вылетела большая дрезина, которую усиленно крутили четыре человека, а двое других стояли с наганами в руках и давали какие-то указания. Не выдержали нервы лежавшего в цепи молодого гимназиста Дарского — выстрелил, сорвал все… Дрезина моментально остановилась, люди с нее бросились к лесу, но частый огонь цепи сразу же остановил их. Двое были убиты, двое ранены, а остальные сдались. Выяснилось, что на дрезине ехали в город Далматов военный комиссар и его помощник, а остальные были простыми рабочими.

Поставив пулемет на захваченную дрезину, белая цепь двинулась вперед. Через некоторое время проводник передал, что до города осталось не более версты.

Большой лес вплотную подходил к станции железной дороги. Вот показалась водокачка. Станция. Какие-то составы с шипящими паровозами. По перрону шмыгают люди с винтовками. Заметили. Защелкали затворы. Начался бой…

С криком «Ура!» бросились белые. Одни пошли на станцию, другие на город, третьи к кладбищу. Внезапность появления белых с тыла произвела на красных столь ошеломляющее впечатление, что они не смогли оказать сопротивление белым у станции. Те же белые, что пошли к кладбищу, наткнулись на мадьяр при двух пулеметах. Мадьяры оказали упорное сопротивление. Белые, неся потери, залегли и могли только удерживать свою позицию, о штурме же кладбища не могло быть и разговора: под огнем мадьяр добровольцы не могли даже поднять головы. Добровольцы, ворвавшиеся в город, были обстреляны с броневой машины, разъезжавшей по всему фронту. Мало-помалу бой стал принимать, таким образом, затяжной характер.

Когда стемнело, добровольцам-пулеметчикам удалось проползти с пулеметом во фланг мадьярам и открыть по последним огонь. Этим они дали возможность белой цепи подняться и броситься в атаку.

Оставив шесть человек убитыми, мадьяры покинули укрепленное кладбище. К 20 часам все подступы к городу были в руках белых. Вдруг огромный столб дыма и пламени взвился к небу, вслед за сим раздался оглушительный взрыв, потрясший землю. Это красные, оставляя город, взорвали мост через реку И сеть.

В результате захвата города Шадринска в руки белых перешло порядочно патронов, винтовок и некоторый запас обмундирования и снаряжения. На следующий день в городе начал формироваться Шадринский добровольческий отряд. Во главе него стал капитан Куренков[80] — местный житель.

В городе Шадринске части колонны подполковника Панкова простояли несколько дней. За это время отряд частично перевооружился, получив лучшее вооружение, а также и снаряжение, а с другой стороны, усилился вновь сформированным отрядом капитана Куренкова в 120–150 человек.

Красные этим временем, конечно, также не дремали и успешно сосредоточивались в городе Далматове, что в 35 верстах от Шадринска. Красные сами намеревались, по своем сосредоточении, перейти в контрнаступление и выкинуть «белобандитов» из Шадринска. Таким образом, особенно мешкать белым не приходилось, так как красные обладали подавляющим преимуществом в живой силе и материальном снабжении. Здесь уместно отметить, что положение начальников белых частей и колонн, особенно в первые недели борьбы, было очень тяжелым: беспрестанно приходилось внутренне бороться с самим собой, делая выбор между немедленным движением вперед на превосходящего силами врага и временной остановкой на месте, чтобы усилиться, пополнив свои ряды новыми чинами. Вся глубина этой борьбы заключалась в том, что начальник знал наперед, что в случае неудачи его атаки противника ему не только неоткуда ждать поддержки, но что в случае его разгрома неминуемо образуется прорыв, который нечем будет заткнуть его начальнику, и тем самым успех всего дела будет поставлен под большой вопросительный знак. Итак, подполковник Панков назначил час выступления своей колонны из Шадринска на Далматов, а красные все еще «сосредоточивались»…

Из-за угла большого дома, крытого жестью, показалась коренастая фигура поручика Грабчика. «Смирна, равнение направо», — прорезал воздух голос штабс-капитана Титова, скомандовавшего отряду, построенному на площади у церкви. Поручик Грабчик, подойдя к отряду, бросил: «Наздар, братче» — и, как один, полторы сотни голосов грянули: «Здравия желаем, господин поручик». После чего на ломаном, но вполне понятном русском языке он стал говорить, что Курган и Шадринск теперь свободны от большевиков, что следует идти дальше до самого сердца России — Москвы. «Пусть малодушные и несмелые увидят нашу силу и поймут, что враг не так уж страшен. Работы предстоит много, у красных в Далматове имеется артиллерия и броневики. Поэтому добровольцы нигде не должны давать промаха, должны быть в меру осторожны и решительны. Итак, братья, с Богом!» — закончил начальник курганцев.

Было раннее летнее утро. Верхушки соснового бора, через который проходила дорога на Далматов, слегка качались, и смолистые, красные почки поили воздух своим пряным ароматом. По пыльному шоссе шли белые. Омцы, под командой капитана Мельникова, должны были обойти город и ударить по красным с тыла. Курганцы, под командой поручика Грабчика, должны были этим временем атаковать город с фронта. Задачу, поставленную Шадринскому отряду капитана Куренкова, выяснить из-за отсутствия данных не удалось.

Вот уже и недалеко до Далматова. Курганцы остановились, приняли боевой порядок и стали поджидать свою «тяжелую артиллерию» — одну 6-дюймовую гаубицу с четырьмя снарядами. Когда она подтянулась, отряд двинулся дальше…

Впереди показалась водокачка… Отряд вышел из леса и сразу же оказался под сильным ружейным и пулеметным огнем. С водокачки по белым строчили два пулемета. Правда, красные брали слишком высокий прицел, а потому пока били поверху… Спокойным голосом поручик Грабчик произнес: «Братче, вперед»… Без единого выстрела пошли добровольцы на сближение с врагом. Скоро к фронтальному огню пулеметов присоединился фланговый ружейный огонь — справа от дороги, шагах в 400 от нее, лежала цепь красных. Белая цепь упала на землю. Продвижение дальше белые производили уже только перебежками. Но вот наступление белых захлестнулось. Началась страшная трескотня с обеих сторон, трескотня, продолжавшаяся более часа. Спустя некоторое время огонь пулеметов вдруг смолк — вероятно, красные почувствовали себя неважно. Команда «встать», а затем «Ура!», и курганцы погнали противника перед собою. Форсированным маршем шли дальше курганцы. Вот и город… Красные, заняв удобную позицию у монастыря и вокзала, приготовились дать надлежащий отпор белым.

Белые атаковали город. При входе в него завязался упорный бой. Красная артиллерия засыпала белые цепи гранатами. Ружейные пули летели в белых со всех сторон, казалось, что каждое окно каждого дома — бойница. Вдруг что-то сзади грохнуло, с шумом пролетело над головами белых бойцов и наконец где-то далеко за станцией разорвалось — то белая «батарея» дала свой первый выстрел по вокзалу. Как выяснилось позднее, батарея застряла в болоте, подойти ближе к белой цепи она не могла, а потому командир батареи решил оттуда открыть огонь. Но четыре снаряда — небольшое количество, и скоро белая батарея замолчала. Бой же в городе не утихал. Обе стороны проявляли упорство.

После двух часов беспрерывной пальбы красные стали отходить, а цепи добровольцев медленно, но верно стали продвигаться ближе к цели — монастырю и вокзалу. Красная артиллерия не прекращала огня по белым. Но вот — монастырь перешел в руки белых. Красные отступили на вокзал, куда вслед за противником двинулись курганцы.

Перебегающие звенья уже ложились у самого здания вокзала, падение коего ожидалось с минуты на минуту. Правый фланг курганцев уже вышел на полотно железной дороги и занял товарную платформу. В это время вошли в дело красные бронепоезда, находившиеся на вокзале. Они открыли огонь по белым из четырех легких орудий. Бой продолжался. Ни та ни другая сторона не отступала. Тогда красные решились на хитрость. Красные бронепоезда оставили станцию, делая вид, что начали свой отход на Каменский завод. Опять победное «Ура!» добровольцев, и курганцы на вокзале. Но тут красные бронепоезда вернулись и открыли убийственный огонь по скопившимся на перроне белым бойцам. Откуда-то взялись красные пулеметчики, кои, выйдя во фланг белым, открыли по ним пулеметный огонь. В результате этого огня курганцы отступили, оставив и вокзал, и монастырь, доставшиеся такой недешевой ценой. Белые отступали с огромными потерями, не имея возможности вынести своих раненых. Видя, что резервов у белых нет, красные нажали, и курганцы покатились. Город был ими оставлен…

В трех верстах за городом остановились курганцы и стали приводить себя в порядок. Отряд собирался медленно — приходили мелкими группами, единицами. Одним из последних пришел к месту сбора начальник отряда — поручик Грабчик, с группой в четыре человека. На нем, что называется, не было лица, он осунулся, побледнел, глаза сделались какими-то ненормальными. Он был нервно потрясен этой первой неудачей и огромными потерями. Не сказав ни единого слова, он лег на траву. Полежав минут пять, он спросил: «Ну, братья, что мы теперь будем делать?» — «Пойдем снова», — был единодушный ответ добровольцев. «Пойдем снова, — повторил Грабчик, поднялся, вздохнул и добавил: — А храбрые вы люди, господа… Ну ничего…»